А нельзя ли хотя бы в общих чертах, о чем собственно? зашумели в зале.
Вправе ли руководство НАСА изъясняться загадками, когда речь идет о будущем человечества?!
Почему, когда нужно посадить какого-нибудь кретина в Белый дом, мы идем и голосуем, а тут речь идет о смене планеты и переезде в антимир и выясняется, что за нас все решил какой-то Коульз! вскочил пожилой журналист с седыми патлами.
Вы что, действительно верите во все это? сказала его соседка справа.
Билл Коульз, казалось, такой журналистской реакции и ожидал:
Разумеется, вы все узнаете как только мы переведем корабль в режим «контролируемой связи» (то есть, когда на «Летающей тарелке» не смогут узнать, что происходит на Земле), посмотрев на лица астронавтов, Коульз добавил, это не та черная-черная комната из наших детских страшилок. К тому же это всего лишь одна комната, и только. А если отвлечься от мелочей, он опять обращался к залу, если поверх деталей, то с завтрашним стартом наступит какая-то совершенно новая эпоха и начнется новый отсчет не истории дажевремени человечества
Мы очевидцы. Полный смысл не откроется ни нам, ни нашим детям. Независимо от результата этой экспедиции, все, что было до становится для человечества старым миром, миром прежним. На уровне сегодняшнего своего понимания я скажу так: начинается эра постземного человечества.
Почему я, командир корабля, слышу о каком-то, чуть ли не главном задании за день до отлета и на пресс-конференции?! Почему я, командир корабля, в самый последний момент узнаю, что оказывается на моем борту есть какая-то странная комната, содержимое которой не моего ума дело, и я десять лет не вправе даже сунуть туда свой нос?!
Так, чтобы за день до старта и при журналистах, это уже перебор, добавила Лора Хьюман.
Понимаете, сэр Коульз, Лина вложила максимум сарказма в это «сэркоульз» до вашей замечательной комнаты мы все: и команда, и вы, и те, кто за вами были партнерами, соавторами, друзьями, а теперь оказалось, что мы вроде бы марионетки, висим на ниточках, а высший смысл дергания за ниточки известен только всесильному вам.
Однако же, фантазия, не без удовольствия отметил Коульз. Насчет комнаты мы сами не знали до последнего. Идея была, но вот сумеем ли реализовать? Можете мне, конечно, не верить, но все определилось только-только. Что касается кукловодства, вы перерастете меня в этом перелете. Вы уже больше меня на этот перелет. К тому же, я, скорее всего, и не узнаю, что произойдет, когда откроется комната. Так сказать, по геронтологическим обстоятельствам. Следовательно, интриговать мне как бы и незачем (я же материалист). А ниточки, те, что соединяют вас с Землей, они будут лопаться, у каждого в свой срок. Откроется комната и увидите сами, не в ниточках дело (это я уже о тех, за которые вас якобы дергают). Да, вы узнаете только на пресс-конференции, за это прошу прощения. В самом деле, извините.
Это тоже имиджмейкер подсказал? съязвил Коэн.
Я не знаю, успеет ли человечество. Но если перелет не выпадет из фокуса, Коульз говорил сейчас совсем с другой интонацией, если напряжение, романтика, тайна сохранятсявероятность возрастет.
Надо использовать все, что можно. Так что получается, он вернулся к прежней своей плутоватой интонации, мы с вами дергаем за ниточки их.
Поживем, увидим, хмыкнул Лёня Гурвич.
Надеюсь больше уже никаких сюрпризов?
Абсолютно, Стив. Говорю же, с этой несчастной комнатой и то едва успели.
А я воспользуюсь своим правом, Лёня подумал, что с точно таким же выражением лица девочка Лина боролась против какой-нибудь школьной несправедливости, и подам заявление о своем несогласии. А там пусть они разбираются как хотят.
А мне эта шутка насчет комнаты уже начинает нравиться, сказал Джек.
Восторги. Фотовспышки. Раздача автографов. Колоритные как у голливудских звезд охранники, едва сдерживающие натиск.
Так вот она какая, слава, шепнул Лёня Гурвич Жанне.
Да. Жанна, кажется, не поняла иронии.
В это время девочка-припевочка лет шестидесяти пяти, успевшая уже поцеловать Джека и пощупать бицепс Стива, пыталась оторвать хоть что-нибудь на сувенир, не понимая в суматохе, давке, что вцепилась в мякоть лениного живота.
Глава 6. Письмо Каролины Смит
Я предала вас всех. До самого последнего не знала, что предам. С детства мечтала о космосе. Десять лет отпахала. Сначала дублером, потом в десятке. Эта будущая наша Земля постоянно снилась. Я придумывала названия для материалов, которые сумею создать там.
Почему я не смогла? Что меня держит здесь? Мои родители умерли. Детей у меня нет. И я, кажется, не была никогда особенно счастлива.
С чем я не смогла расстаться? С человечеством? Со штатом Юта?
Сверхзадач каких-то у меня нет. Точнее, они все на «Летающей тарелке».
Но я не смогла!
Тяжесть не сделанного. Она будет давить. Как хорошо, если банальность насчет времени, которое лучший лекарь, вдруг окажется правдой. Но я уже знаю, что именно мой отказ, вообще это мое не случившееся, не бывшее определит мою судьбу в большей мере, нежели всё, что я сделаю после и буду делать.
P.S. Милый Коульз спустил на меня свору психотерапевтов. Посмотрим, что окажется эффективнеегештальт-терапия или психоанализ.
Дублер Каролины Смит тоже отказался.
Глава 7. Старт
Корабль гениев набирал обороты на страницах утренних газет. Там было про «космического волка Стива Хьюмана» и про «одержимость не от мира сего Тома Сайдерса».
Жаль, что мы не увидим уже вечерних газет, сказал Лёня Гурвич.
Про самого Гурвича едва ли не во всех СМИ прошло, что он «бывший бомж». Ну, конечно, «и последние станут первыми», и все такое. Раздражается Гурвич.
Миф о перелете уже складывался здесь, на земле. И миф начинался с кича.
Я думаю, Билл не прав со своей идеей реалити-шоу, говорит Лора, каждый день один час в прямом эфире, насколько возможно, чуть ли ни до самого «игольного ушка». Он нарвется на обратный эффект. Вместо того чтобы думать о перелете, люди к нам просто привыкнут. Сама монотонность наших будней будет успокаивать обывателя. Что-то наподобие: какой конец света, если у них все одно и тоже. Ну, исследования. Ну, обсуждение исследований. Ну, открытия. Ну, великие открытия».
Готов поспорить, заговорил Джек, что до «ушка» не дойдет и рейтинг нашей передачи упадет до нуля где-нибудь на границе гелиосферы. Может, сделаем ставки?
Лора фыркнула. В последнее время ее раздражало, кажется, все, что говорил или же делал Джек.
Полностью нас не уберут, конечно, вдохновился Джек, но задвинут куда-нибудь в ночной эфир, где-нибудь между проповедью обновления души и биополя и рекламой чудодейственной овощерезки.
Если только наш Билл не придумает какой-нибудь драматический поворот в сюжете, заметила Лина.
Что вы все к нему цепляетесь, возмутилась Жанна, Билл просто хочет спасти всех (язык не повернулся сказать «человечество») и понимает, с кем имеет дело.
Что же, начал Лёня, спасать людей, вообще любить их, ненавидеть надо все же на равных, без презрения по возможности.
Это войдет в твою поэму о переселении? съязвил Джек.
Счастье будет, если «драматический поворот в «сюжете» придумает Билл, а не космос. Пробурчал Стив.
Что может быть опасным в космосе для такого корабля как наш? оживилась Эльза.
Всё. Ответил Стив.
Волчица тоже так считает? спросил Джек Лору.
В смысле? не поняла Лора.
Ну, везде не написано, что Стивкосмический волк.
На космодроме было много солнца и неба. «Летающая тарелка», они впервые увидели ее вне ангаров и павильонов, поражала воображение.
Президент Соединенных Штатов говорил без бумажки. «Будущее начинается здесь». «Новый отсчет». «Во имя». Вряд ли кто из команды был поклонником такой риторики, но сейчас пробрало всех.
Президент обнимался с каждым (все в скафандрах), повторял: «Да-да, новый отсчет». Его слеза была не показная и он не сюсюкал с Мари и Джорджем. Смущенный, он, похоже, в самом деле, понял, что есть вещи поважнее его второго срока.