Во всяком случае, так казалось Бенджамину, который впервые в жизни высидел часовую проповедь: глаза его не слипались, рот даже не пытался зевнуть.
Преподобный Клю, заприметив восторженную улыбку мальчика и его сияющие глаза, то и дело отыскивал его взглядом в толпе, яростно продираясь сквозь генеалогию зверюг, над сонмами коих чёрным пастырем поставлен Люцифер.
В полдень паству выпустили наконец из Бестиария, и прихожане, ещё дымящиеся после катания на американских горках сквозь ад, вывалились в яркий солнечный свет, моргая и щурясь, ныне они знали о доисторических бойнях куда больше, нежели им того хотелось. Ну то есть все, кроме Бенджамина, который подбежал к его преподобию, оглушённому собственной риторикой, и дёрнул его за руку точно насос за ручку, надеясь, что из священнических уст хлынут новые рассказы о чудесах Зверя.
Ух, ваше преподобие, это было так здорово! Какие монстры!
Вот только очеловечивать монстров не нужно, предостерёг его преподобие, пытаясь направить проповедь по накатанным рельсам.
Но сбить Бенджамина было не так-то просто:
Мне ужасно понравилась та часть, где говорится, что пожелания непременно сбываются. Это правда?
Под взглядом мальчика, пронзительным, как огонь маяка, его преподобие едва не вздрогнул:
Но
Ну то есть если ужасно чего-то хочется, оно ведь сбудется? уточнил Бенджамин.
Если, на помощь его преподобию подоспел дедушка, подавать милостыню бедным, вовремя молиться, всегда аккуратно делать уроки, прибираться в комнате
Тут у дедушки закончился бензин.
Это кошмар как много, вздохнул Бенджамин, переводя взгляд от дедушкиной пропасти к ровному плоскогорью преподобного Клю. С чего надо начать?
Господь пробуждает нас всякий день к трудам нашим, сынок. Меняк моему: к проповедыванию. Тебяк твоему: ты мальчик, ты готовишься и стремишься желать и расти!
Желать и расти! возликовал Бенджамин. Лицо его пылало. Желать и расти.
Но только после того как сделаешь уроки, сынок, не раньше.
Но Бенджамин, разгорячённый и взбудораженныйточно перца с уксусом глотнул, побежал было прочь, остановился, вернулся, не особо вслушиваясь в то, что ему говорят.
Ваше преподобие, это ведь Господь придумал тех зверюг, правда?
Ну да, храни тебя Бог, сынок. Именно так.
А вы понимаете почему?
Дедушка взял внука за плечо, но Бен этого даже не почувствовал.
Ну то есть почему Господь создал динозавров, а потом позволил им исчезнуть?
Неисповедимы пути Господни.
Для меня слишком уж неисповедимы, без обиняков заявил мальчик. А правда, было бы здорово, если бы у нас тут, в Гринтауне, штат Иллинойс, завёлся свой собственный динозавр: вернулся бы и не исчезал больше? Костиэто хорошо. Но настоящий динозавр куда лучше, правда?
Я и сам питаю слабость к монстрам, признался его преподобие.
Думаете, Господь их ещё когда-нибудь создаст?
Разговор, как хорошо понимал его преподобие, уводил прямиком в трясину. И священник отнюдь не намеревался в ней увязнуть.
Я знаю доподлинно только одно: если ты умрёшь и отправишься в ад, там-то тебя чудовища и встретятуж будь то оригиналы или копии.
Бенджамин просиял:
Ради одного этого стоит помереть!
Сынок, покачал головой его преподобие.
Но мальчугана уже след простыл.
Бенджамин поспешил домойнабить живот и напитать глаза. Он разложил на полу с десяток раскрытых книг и тихонько смеялся от радости.
Вот они, звери всех поколений из Библии и за её пределами, из Бездны. Звучало это слово потрясающе. Мальчуган повторял его про себя, начиная с воскресного обеда в два часа дня и до четырёх, до воскресного тихого часа. Бездна. Бездна. Набираешь в грудь побольше воздуха. И выдыхаешь. Бездна.
И бронтозавр родил птеранодона, и птеранодон родил тираннозавра, и тираннозавр родил громадных полуночных коршуновптеродактилей! и и так далее, и тому подобное, и всё такое прочее.
Бенджамин перелистывал страницы громадной толстенной семейной Библии: там были левиафаны и другие порождения времени, а если спуститься в ад и снять там комнату, так глядьсам Данте указует на вот этот ужас, и на вон тот кошмар, и на вот эту змею, и вон на того гада ползучего, и все ониродные тётушки и жуткие дядюшки утраченного времени, чуждая кровь и нездешняя плоть. При виде такого аж носки сами собой ползут вверх по лодыжкам, а уши скручиваются в трубочки! О, утраченные на Земле, они пытаются вернуться, эти славные домашние зверушки, которые некогда лежали у ног Господа и были вышвырнуты вон за то, что напачкали на ковре, вау! О, гигантские болонки Господни, созданные из наплывов тумана и клубящихся облаков, крики ихтрубный глас времени, от которого трещат ворота, и ужасы рвутся наружу, вау! Класс!
Стон из Бездны.
Губы мальчика беззвучно шевелились во сне, по постели скользили послеполуденные тени. Спящий вздрогнул. Забормотал что-то. Зашептал
Бездна.
На следующий же день Бенджамин переименовал славного старину Рекса. Отныне и впредь его звали попросту Пёс.
Спустя дня три Пёс, поскуливая, дрожа и прихрамывая, выскочил из дома и исчез.
Где Пёс? спросил дедушка. Он уже заглянул в чулан, на чердак (чего собаке делать на чердаке? Там и разрывать-то нечего!) и в палисадник перед домом. Пёс! звал он. Пёс? недоумённо обращался он к лёгкому ветерку, пронёсшемуся по лужайке вместо четвероногого друга. И наконец: Пёс?! Что ты тут делаешь?!
Ибо Пёс обнаружился по другую сторону улицыон лежал посреди пустыря, заросшего клевером и сорняками, где никто и никогда не жил и не строил.
Примечания
1
К словам, отмеченным знаком *, смотреть примечания в конце книги.