Еще один типичный больничный бред. Лежи сам Андрей в больнице в тяжелом состоянии, он бы куда сильнее обрадовался Лиде или даже Даше, с которой они до сегодняшнего дня не виделись и не созванивались года три, нежели своему двоюродному брату. Родственники, они такие родственники Лиде с Дашей повезло, они были такими разными, практически прямыми противоположностями друг друга, но при этом были настоящими сестрами, не разлей вода. В жизни Андрея его родня появлялась только при необходимости помочь кому-то с переездом или и вовсе занять денег
- Я может быть чего-то не понимаю в медицине, - заговорил Андрей, и сам поразился тому, как низко и угрожающе прозвучал его голос. - Поэтому поправьте меня, если я не прав Но разве сердце может остановиться только от повреждений самого сердца? Разве оно не управляется в конечном итоге, мозгом? А именно мозг у Лиды, насколько я помню из ваших объяснений, и пострадал
- Да просто места в реанимации у нас нет!воскликнул врач. - А ваша девочка не в таком тяжелом состоянии, как остальные шестеро, что там сейчас лежат! Вот мы ее и положили сюда.
Андрей тяжело вздохнул. Знакомая ситуация, про подобное он слышал уже не раз. Россия, что тут скажешь.
- Ей даже лучше здесь, - добавил доктор. - Двухместная палата, человек на соседней кровати предупрежден, что в случае чего нужно срочно звать меня. Тишина, покой, вас опять же пропустить могу. В реанимацию вы бы не попали, туда просто нельзя. А так Вдруг ваше присутствие поможет? Я не раз такое видел.
- Вы делаете для нее все возможное?
- Да. Ей сейчас нужен покой, и только покой. Поэтому, как я уже говорил, заходите по одному. Дыхательные функции у нее не нарушены, внутренних повреждений нет. Только шок. Скорее всего, она отделается сотрясением мозга
Тогда почему она сейчас в Ожидании? Почему ждет прихода Паромщиков, которые увезут ее на другой берег? Туда, откуда нет возврата!
- Тогда почему она все еще без сознания?
- Шок. Просто шок. Организм часто так реагирует на травмы. Особенно на травмы мозга.
- Но вы уверены, что она очнется?
И приплывшие паромщики осознают свою ошибку, и уплывут прочь без Лиды. Я возьму ее за руку и проведу по тропинке, которой она не видит, в дверь, которой для нее, наверное, тоже не существует. И стражи леса будут провожать нас равнодушными взглядами, потому что присутствие Лиды в Ожиданиипросто ошибка и ничего другого.
- Я сказал: "Скорее всего". То состояние, в котором она сейчас, может перейти в кому А кома, это
Что такое кома, Андрей уже знал. Состояние, из которого человек может выйти на следующий день, а может не выйти никогда. Или выйти, но в другой мир. Теперь он знал, какое название тот мир носит. Ожидание
- Я войду к ней?
- Входите. Только ненадолго Не шумите. Можете взять ее за руку, например. Негромко поговорить с ней, но не более того. Хорошо?
- Хорошо.
Андрей оглянулся на Марину Васильевну. Та кивнула ему, давая и свое одобрение.
Он перешагнул порог, пожалуй, с такой же опаской, с какой делал свой первый шаг в Ожидание. Зачем-то застегнул верхнюю пуговицу больничного халата, поймал взгляд мужчины на соседней кровати и кивнул ему, постаравшись вложить в этот кивок и приветствие, и благодарность: "Спасибо, что присматриваете за ней". Андрей остановился подле Лидиной кровати и медленно опустился на стул, вглядываясь в ее лицо.
Если бы не трубка с кислородом, поднесенная к ее носу, и не капельница, пиявкой присосавшаяся к левой руке, можно было бы подумать, что Лида просто спит. В свете люминофорных ламп палаты сложно было понять, бледна ли она, но Андрею казалось, что ее лицо выглядит так же, как и обычно. Вот только так спокойно, так глубоко, так бездушно люди не спят.
Бездушно.
Это слово наиболее емко характеризовало Лидино состояние. Бездушно. Телоздесь, а душав Ожидании, ждет прихода Паромщиков.
Андрей медленно протянул руку и легонько, словно боясь обжечься, коснулся кончиками пальцев тыльной стороны Лидиной ладони. Ее рука была теплой. Живой Помедлив секунду, он положил ее маленькую ладошку в свою и замер в этой позе, чуть склонившись над кроватью своей юной подруги.
Что полагается делать у кровати больной? Говорить ей что-то? Зачем, ведь меньше получаса назад он говорил с ней настоящей, с ее душой, которая слышала и понимала его слова. Запертое в стенах больничной палаты тело вряд ли услышит его.
Попробовать попросить милости для Лиды у Бога?
Андрей не знал, есть ли в нем хоть частичка веры. С одной стороны, он верил в судьбу, характеризуя свое мировоззрение коротким и емким: "Все не зря". Но в Бога В Бога, как в высшую сущность, Всемогущую и справедливую?
И даже если Бог есть, что могут изменить молитвы? Ведь онВсеведущ, он вне времени, а, значит, заранее знает, о чем люди будут просить его. И заранее же знает, ответит ли он на их мольбы. Иначе говоря, просить у Бога не забирать Лиду к себе было бессмысленно. Если решилвсе равно заберет. А если еще не решил, то молитва все равно ничего не изменит.
Изменить что-то может только он сам, вновь отправившись в Ожидание, снова попытавшись "выдернуть" Лиду обратно.
Посидев так с минуту, чувствуя, как чуть теплая Лидина ладошка впитывает в себя тепло его руки, Андрей прошептал: "Если бы я мог вот так же поделиться с тобой своей жизнью. Передать ее частичку тебе!"
- Берегите ее!негромко сказал он мужчине на соседней койке, и тот молча кивнул, чуть приподнявшись на локте.
В коридоре Андрея ждали Даша и Марина Васильевна, в глазах которых читался один и тот же вопрос.
- Все также, без сознания, - ответил на него Андрей, - но выглядит хорошо. Дышит, пульс ровный. Как будто спит, только
- Только чересчур крепко, да?закончила за него Даша.
- Да. Но все будет хорошо.
Опять эта фраза Опять! Нельзя, нельзя произносить ее! Нельзя обещать того, чего не можешь исполнить!
Но больше нечего сказать! Эта фраза сама соскакивает с языка!
- Пообедаем?предложила Марина Васильевна. - Вы обещали мне рассказать, как познакомились с Лидой.
- Это Даша может рассказать лучше меня, - ответил Андрей, тем не менее, послушно следуя рядом с Лидиной мамой по коридору.Это она, по сути, нас познакомила.
- Да, но потом как-то так получилось, что общаться ты стал в основном с ней, а не со мной. И Лида к тебе тянулась.
Взгляд Марины Васильевны сегодня был эталоном переменчивости. Сначала в нем читались настороженность и неприязнь"Что это за мужик пришел в больницу к моей дочери?", затемрасположение: "Но ведь пришел же, значит Лида что-то для него значит?, а теперь и любопытство"Чего я еще не знала о жизни своей дочери?"
- Только давайте обедать не в больнице?предложил Андрей, мысленно сказав себе: "Все равно пока что уснуть не смогу!".Не могу уже здесь находиться
Кафе "Беседка", расположившееся в полусотне метров от четвертой скорой, смело можно было бы переименовать в кафе "Выписка". В нем витал какой-то неуловимый дух прощания с болезнью и с больницей, неразрывно с ней ассоциировавшейся. В нем не ощущалось мрачности и подавленности, больше десятка человек (необыкновенно многолюдно для маленького кафе на окраине в районе полудня) оживленно болтали, улыбаясь своим собеседникам. Кто попарно, ктокомпанией из трех-четырех человек, и все они выглядели так, как будто только что покинули стены больницы и теперь стремятся поскорее вкусить НОРМАЛЬНОЙ, не больничной еды и поговорить о политике, женщинах, погодео чем угодно, но только не о болезнях и операциях, пережитых или предстоящих.
Но в то же время Андрей был уверен, здесь обедают сейчас не выздоравливающие, не выписавшиеся из больницы пациенты. Скореетакие же, как он посетители больницы, приехавшие навестить родных и друзей, лежащих там, и сейчасвырвавшихся из больничных стен. Как ни неприятна была эта радость, все же Андрей мог ее понять. "Яздоров. Пусть дорогой мне человек болен, пусть при смерти, но я-тоздоров, и могу сидеть здесь, могу есть, могу пить. Яздоров, и ясвободен!"
- По большому счету, мы сейчас можем ехать домой, - сказала Марина Васильевна, когда все они втроем расположились за столиком и сделали заказ. - Раньше пяти к Лиде все равно больше не пустят, вещи ее мы привезли, больше, пожалуй, ничего ей не нужно. Приедем вечером, если будут какие-то изменения.