- А яостанусь. Посижу еще в больнице.
Они не понимали. Смотрели на него и не понимали. На их месте он бы и сам, наверное, не понял. В сидении в больнице, даже не у постели больного, а просто в коридоре первого этажа, не было смысла. Сделать ты все равно ничего не можешь, на дворе21 век, а не средние века, когда ты можешь потребоваться, чтобы сбегать за теплой водой, лекарством или чем-то ещеЛида обеспечена всем необходимым. Но, тем не менее, даже не будь он связан с ней каким-то мистическим образом и не бойся разорвать эту связь, позволяющую, засыпая, отправляться в ОжиданиеАндрей все равно остался бы в больнице.
"Зачем?"вот тот вопрос, который сейчас наверняка вертелся у Лидиных родных на языке. Вопрос, который они хотели задать, но не могли, ибо о таком не спрашивают. Андрей и сам не знал на него ответа. Или знал, но боялся его озвучить самому себе?
Да, в первый раз Лида "затащила" его в Ожидание, когда он находился дома, но ведь вторично он попал туда уже из больницы. Кто знает, не порвется ли связывающая их нить, если он вновь отправится домой? А если вдруг Лиду будут куда-то перевозить? Кто знает, на каком расстоянии эта связь перестанет действовать, и не останется ли Лида в Ожидании одна, без надежды на помощь? Но даже если все этолишь пустые опасения, если его сознание может отправиться вслед за ней даже из Антарктиды, все равно! Все равно он остался бы здесь, в больнице.
Потому что если Если вдруг Если у него все же не получится То тогда он обязан хотя бы быть рядом с Лидой в этот момент. Уже не для нее, уже для себя. Чтобы проститься! Чтобы не повторить уже совершенной однажды ошибки!
Два года назад, когда в больнице точно также лежал без сознания близкий ему человек, Андрей жил в обычном ритме жизни. Спал, ел, ходил на работу Все потому, что "зачем?" Ведь его присутствие ничего не изменит, его даже не пустят в реанимацию.
И только потом, услышав "Она умерла", Андрей понял, чего не сделал. Не попрощался. Не постоял у кровати, не подержал ее за руку Не сказал того, что должен был говорить при каждой встречетаких простых слов: "Ты дорога мне!"
Тогда, два года назад, он и дал себе зарок обнимать близких людей при каждой встрече. Потому что теперь он знал, любая встреча может стать последней!
Они не спросили: "Зачем?". Они вообще ни о чем не спросили. Может быть - поняли, может быть - додумали его мысль, которую сам Андрей прятал за многоточиями после слов "если" и "вдруг". А может бытьпросто приняли как факт. Ведь сумела же Лидина мама принять тот факт, что у Лиды есть друг вдвое старше ее, не являющийся при этом сумасшедшим или педофилом.
- Ты хотел рассказать о том, как вы с Лидой познакомились.
Марина Васильевна постоянно перескакивала с "вы" на "ты" и потом обратно. Вероятно, никак не могла определиться, как относиться к Андрею. Как к взрослому мужчине, или как к другу своей дочери. Ведь у Лиды в ее 16 лет не может быть взрослых друзей, к которым нужно обращаться на "вы".
- Это было лет 7 или 8 назад - начал Андрей, поймав взгляд Даши. Она тоже помнила Может быть, не так ясно.
"Поэтический клуб". Вот так вот, просто и без затей, называлось это молодежное литературное объединение, где собирались поэты в возрасте от 12 до 70 лет. Сам Андрей стихов не писал отродясь, ему просто нравилось общаться с людьми, являющимися творческими натурами или же просто считающими себя таковыми. С первыми было интересно. Вторые были смешны и забавны.
На встречах "Поэтического клуба" можно было услышать много интересного. От действительно талантливых, цепляющих за душу стихов, до редкого бреда, читавшегося с выражением и упоением. Андрею нравились и те, и другие. Первыерадовали. Вторыесмешили. Сам он время от времени вставлял реплики относительно услышанного, участвовал в обсуждениях на правах ценителя, а не автора, ну а когда официальная часть с чтением новых стихов заканчивалась, и встреча плавно перетекала в распитие чая и неформальное общениеАндрей, как правило, оказывался в самом центре обсуждений чего угодно. Не сказать, чтоб он был душой компании, но какой-то частичкой этой самой душиточно.
В один из таких вечеров в клубе появилась Даша. Тогда еще школьница, то ли 10-ый, то ли 11-ый класс. Тогда она достаточно основательно напоминала Лиду. Нынешнюю Лиду, когда ей тоже стукнуло шестнадцать. Даша была по-настоящему интересна, по-настоящему оригинальна. Ее стихировные, размеренные, спокойные, околдовывали и увлекали в иные миры и завораживали своим великолепно выверенным слогом. Была Даша и просто интересным в общении человеком, начитанным, эрудированным, способным привнести в чью-то жизнь что-то новое.
И уже на следующую встречу клуба Даша привела с собой сестренку. То ли потому, что Лиде тоже были интересны стихи и общение с новыми людьми, то ли просто потому, что в то воскресенье ей не с кем было ее оставить. Лида поразила Андрея с первых минут знакомства. Восьмилетнее чудо, полностью лишенное боязни новых людей, непосредственное, оригинальное и главноеначитанное! Последний раз Андрей видел восьмилетнего ребенка, читавшего "20 000 лье под водой" очень много лет назад. Да и тов зеркале!
Андрей никогда не любил детей. Особенноактивных и общительных. Словно в отместку за это дети безумно любили его самого. Семилетняя Светина племянница, например! Как только Андрей перешагивал порог их дома, мелкая Ксюшка тут же принималась рассказывать ему глупые детские анекдоты и истории о том, какой мальчик в школе ей нравится, и кому нравится она. Рассказы перемежались громким смехом, раздававшимся к месту и не к месту, подскоками на месте, верчением на стуле, и вообще бесконечным мельтешением, от которого тут же начинала болеть голова.
Лида Лида была совсем другой. В отличие от большинства детей в ее возрасте, которые просто не могут усидеть на месте, она держалась почти как взрослая. Спокойно, уверенно, солидно. Не мельтешила, не размахивала руками, дополняя бешеными жестами свой рассказ, не несла ерунды и околесицы, не рассказывала глупых анекдотов. Мало того, она рассказывала другие анекдоты. По-настоящему смешные. У нее в ходу были студенческие шутки, пара услышанных где-то историй из жизни профессоров НГУ. Возможно, Лида была еще слишком мала, чтобы понимать юмор этих шуток, но она видела какой эффект это производит на взрослых и беззастенчиво этим пользовалась.
И, конечно же, она писала стихи. Простые. Детские. Легкие и забавные. И такие светлые! Лиде в 8 лет удавалось сделать то, чего не могут маститые поэты в зрелом возрасте, обладающие мастерством владения словом и укладки рифмы! Она творила стихи, несущие в себе частичку детства. Не глупого, но светлого! И в тот день в "Поэтическом клубе", слушая, как Лида рассказывает ему о своих домашних питомцахдвух серых крысах, причем рассказывает интересно, Андрей, тогда еще двадцатилетний студент-раздолбай, впервые осознал, что детиэто не только шумные суетные создания, вызывающие головную боль. Впервые в его голову закралась мысль о том, что однажды дети будут и у него. И что он приложит все усилия к тому, чтобы дети его выросли вот такими, как эта маленькая голубоглазая поэтесса, улыбавшаяся всему миру, сидя на коленях старшей сестры.
Время не спеша шло. Лида в поэтическом клубе больше не появлялась и, в принципе, имела все шансы стать для Андрея просто забавным и приятным воспоминанием. После той встречи в "Поэтическом клубе" он видел ее всего однажды, когда, купив первый свой цифровой фотоаппарат и проезжая мимо Дашиного дома, напросился к ней в гости и предложил ее пофотографировать. Ее и двух ее подруг, зашедших к ней на огонек. Присутствовала там и Лида, вторично сумевшая поразить Андрея.
У многих его друзей и подруг были младшие братья и сестры, и для них они были сущим кошмаром. Уединиться в комнате и попить пива? Черта с два, туда тут же вламывался малой и требовал от брата купить ему шоколадку, иначе он все расскажет маме. Посидеть с девушкой поздним вечером возле телевизора, а может быть, и не только посидеть? Как же! Младшей сестренке было скучно в соседней комнате, и она приходила к ним. И ведь еще обижалась, билась в истерике, если ее выдворяли вон!
Когда Андрей перешагнул порог Дашиной квартиры, Лида, разумеется, вышла поздороваться, но тут же была отправлена сестрой восвояси.