Черт побери, пробормотал он. Никогда не верил всем этим шуткам о том, что женщины так долго одеваются. Похоже, я в этом замешан.
Он осторожно просунул голову в дверь спальни. Люсиль Кэбот не одевалась. Она застыла обнаженной в тени единственной лампы. Ее великолепно сложенное тело распростерлось в позе восхищения на полу. Ковер был бережно свернут. На полированной поверхности пола виднелись странные отметины, нанесенные зеленым мелом. Треугольники и пентаграмма. В комнате стоял едкий запах ладана, смешанный с затхлым, кислым ароматом смерти. В колеблющихся тенях затаился жар.
Тени были повсюду. Они скрывали мебель, прозаические очертания стен. Они играли в странные игры со зрением. Райану казалось, когда он смотрел в изумлении, что не видно ничего, кроме обнаженной женщины, сияющего зеленого узора и теней. Сплетающихся, растущих теней. Теней, которые подкрадывались и пригибались, словно черные бестии. Они двигались, как будто отвечая на призыв алых губ обнаженной девушки. А она посреди этих теней повторяла нараспев свои заклинания. Вновь и вновь произносила свои призывы. Райан открыл было рот, чтобы заговорить, но тут же замолчал. Пока он смотрел, на зов последовал отклик. Мелькнуло что-то, неуловимое, как молния, просто мелькнуло, наполнив комнату блеском. А потом тени на стене сгустились.
Что-то явилось.
Райан не увидел его своими глазами. Его разум воспринял это, попытался осмыслить отвратительные, искаженные очертания этой черной фигуры, которая появилась, присев на корточки, и ткнулась ухмыляющейся мордой в свет. Эта штука не должна была быть видимой, разве что в сновидении. И все же оно сидело на корточках, а девушка подняла глаза и пронзительным голосом воздала ему хвалу, назвав по имени, которое Райан не осмелился услышать. И тварь придвинулась ближе к ней, и Райан увидел, как челюсти твари раздвинулись, когда она замяукала
Тогда Райан заставил себя войти в комнату. Каждый шаг давался мучительно, но он двигался. А потом встал перед ней, пытаясь сохранить свое физическое и душевное равновесие.
Люсиль, пробормотал он. Ты же
Он не мог этого произнести. Но она сказала за него, с улыбкой.
Колдунья, да. А мой отец практиковал предсказательные искусства, и теперь ты все знаешь.
Она говорила быстро, и в её голосе не было вызоватолько искренность и странная весёлость.
Но твое обещание, пробормотал Райан, когда его мир пошатнулся. Ты дала мне обещание, что никогда не продашь свою душу.
А, это. Она подошла ближе, и колдовство ее присутствия охватило его. Но я сдержу свое обещание, тихо прошептала она.
Тогда почему это?
Он не осмелился больше ничего сказать, не посмел указать на то, что ждало их в этой крошечной комнате. Она оставила его слова без внимания и быстро продолжала:
Кроме того, глупый мальчишка, я никогда не собиралась продавать свою душу. Если помнишь текст объявления в газете, я просто указала, что у меня будет душа на продажу. И теперь она у меня есть.
Райан обернулся. Что-то загородило дверной проём, и он увидел, как Люсиль быстро кивнула в его сторону. Пока он стоял там, не в силах ни закричать, ни пошевелиться, черный ужас стремительно скользнул к немуи тогда, наконец, Райан понял, чья душа выставлена на продажу.
НО ЛИШЬ СТРАДАНИЯ(But Doth Suffer, 1946)Перевод Б. Савицкого
Я впервые увидел Лоррейн, когда она расчёсывала волосы перед зеркалом. Изящные движения гребня рождали золотистые волны, ласково омывающие изгибы тонких бровей и подчёркивающие ослепительную белизну её лица.
Иной раз такие мелочи способны поразить сильнее всего. Но что толку объяснять? Я влюбился в неё.
Разумеется, нас тут же представили друг другу. Ничуть не трудно знакомиться на вечеринках Сида. Я всегда ощущал себя чужаком на этих праздниках жизни, но с пришествием Лоррейн всё изменилось.
Она много чего знала обо мне и о моей работе, по-видимому, от Сида. Она вела себя дружелюбно и непринуждённо, но с некой толикой настороженности. Она приворожила меня яркими эмоциями, искренним энтузиазмом и неисчерпаемой жизненной силой. У меня не возникло желания заниматься каким-либо дальнейшим анализом её личностных качеств. Я неизлечимо увлёкся ею с самого начала.
Лоррейн недавно получила назначение в Ракетный сектор Нью-Сити, и ей не терпелось поделиться впечатлениями о своей новой работе. Вечеринка текла мимо нас бурным весёлым потоком, медленно угасая, а мы устроились за маленьким столиком и никак не могли наговориться. Мы не замечали, как неумолимо бежит время.
Я был шокирован, когда темноволосый мужчина нежно обнял её за плечи.
Мы должны идти, дорогая, сказал он.
Ах, Мэтт. Она обернулась. Мэтт Коллинз, познакомься, это Дон. Ты, вероятно, слышал, как Сид рассказывал о нём?
Мэтт слегка кивнул. Я почувствовал укол ревности и ещё кое-что.
Я знал, что многие гости не одобряют то, что Сид постоянно приглашает меня. Но его вечеринки всегда немного необыкновенны, а сам он не из тех, кто ставит глупые предрассудки превыше настоящей дружбы.
В моём присутствии Мэтт явно чувствовал себя не в своей тарелке, но постарался сгладить неловкость момента.
О да, Дон. Сид упоминал ваши научные достижения. Проблема обезвоживания, верно? Я знаком с результатами некоторых ваших исследований в области усовершенствования межпланетного транспорта.
Он не смотрел на меня. Он смотрел на Лоррейн на золотые водопады, струящиеся по её плечам и спине.
Мы действительно должны идти, дорогая, повторил он.
Лоррейн поднялась на ноги. Она улыбнулась и протянула мне руку. Последовало короткое рукопожатие. Традиционный жест вежливости. Но Мэтт нахмурился.
Они ушли вместе. Я понуро глядел им вслед и не заметил, как подошёл Сид.
Она великолепна, не правда ли? спросил он.
Я утвердительно кивнул.
Но она не для тебя, Дон.
Я снова кивнул. Впрочем, что-то внутри меня взбунтовалось. Почему не для меня? Почему нет?
Я вернулся в своё жилище, чтобы вновь погрузиться в омут обыденной рутины. Однако весь следующий день я думал лишь о Лоррейн, выполняя порученную мне работу машинально и без должного усердия.
Фельд тоже это подметил.
Он внимательно наблюдал за мной, а в четвёртом часу принял решение.
Тебе бы пройти обследование, Дон. Твой уровень работоспособности ниже обычного.
Фельдединственный человек в мире, наделённый правом приказывать мне, но он ни разу не воспользовался своим положением. Он не хуже меня понимал, что это приказ, но был достаточно порядочен, чтобы облечь его в форму дружеского совета.
Я надеялся вечером связаться с Лоррейн, но знал, что бесполезно спорить с Фельдом, отвечающим за результаты всей научно-исследовательской деятельности сектора. Мне пришлось подчиниться и посетить медицинский центр.
Это был просто-напросто врачебный осмотр. Я всегда ненавидел темноту беспамятства, хотя иногда она дарила покой. Теперь же я боролся с ней. Ведь она лишала меня воспоминаний о Лоррейн; лишала меня возможности предаваться сладостным мечтам.
Из-за всего этого я считал себя немного виноватым перед доктором Таломистинным чудотворцеми его медперсоналом. Несомненно, оздоровительные процедуры пошли мне на пользу. Я почувствовал себя отдохнувшим и полным сил. Знаете ли, это помогло.
К счастью, медики не стали проводить диагностическое зондирование, ограничившись несколькими стандартными тестами. Когда сознание вернулось, меня отпустили восвояси, не выявив никаких отклонений.
А у меня не выходили из головы мысли о Лоррейн.
Мне не потребовалось много времени, чтобы позвонить ей. Мы договорились увидеться в тот же вечер. Сид устраивал очередную вечеринку, и наша якобы случайная встреча не станет поводом для досужих сплетен.
Она пришла, пришла без Мэтта. Это доказывало, что она всё-таки заинтересована и моё положение не безнадёжно.
Мы разговаривали, а по окончании вечеринки немного прогулялись. Мы запланировали новое свидание. Беседа приобрела более откровенный характер. Мы перестали говорить о работе, а перешли на личные темы.
Лоррейн была прекрасна. Ни фальши, ни притворства, ничего, что могло бы омрачить живое общение умов.