Мужчины закрывают офис, возвращаются в усадьбу. Полчаса тратится на уборку пруда и кормление населяющих его многих сотен маленьких золотых рыбок. Рыбки перед рассветомвыспавшиеся, голодные, выпрыгивающие из воды то там, то тамтак, что поверхность пруда то и дело вскипает мелкими бурунчиками и фонтанчиками. Еще полчаса занимает уборка большого глубокого неправильной формы бассейна. За прошедший день его поверхность покрылась облетевшими цветочными лепестками и маленькими листочкамивсе нужно собрать.
Светает. Где-то далеко внизу раздается приглушенный звук ревущих на форсаже авиадвигателейзначит, уже шесть утра, и из аэропорта уходит первый сегодняшний рейс с острова на материк, СамуиБангкок. Работа кончена. Можно сделать перерыв. Мужчины ложатся рядом на траву. Восход окрашивает небо розовым. Солнце быстро поднимается по небу. Пробуждаются птицы. Пчелы и шмели отправляются в путешествие по цветкам. Кузнечики и цикады образуют ежеутренний звуковой фон.
Полчаса спустя на веранду дома слева выходит облаченный в белое кимоно мальчиктонкий загорелый блондин, слегка покачивающийся от еще не полностью ушедшего сна. Трет глаза, спускается с лестницы, пересекает лужайку, направляясь к пруду. Мужчина, лежащий справа, поднимается, идет навстречу мальчику. Они останавливаются друг перед другом, кланяются и начинают странную гимнастику.
Сначала мальчик, внимательно глядя на мужчину, повторяет за ним все замысловатые движения рук и ногпа странного танца, состоящего из рваного рисунка перемещений в пространстве и замираний в кажущихся неестественными и неравновесными позах. Потом они меняются местами: мальчик двигается, мужчина повторяет движения за ним. Там, где движения мальчика неточны, мужчина поднимает правую руку вверхмальчик останавливается. Мужчина снова показывает правильное движение, мальчик повторяет, и если все правильно и хорошо, то они продолжают, если же нет, то повторяют не получающееся движение снова и снова.
Необычный танец заканчивается. Мальчик сбрасывает кимоно, подходит к бассейну, поднимает руки и неподвижно застывает на самом краю, отбрасывая длинную тень на траву.
Из дома справа пулей вылетает крепко сбитая, небольшого роста, с раскосыми глазами девчонка. Через несколько секунд она оказывается возле кромки бассейна. На бегу подпрыгивает и, не снижая скорости, влетает в спину мальчишке. Оба падают в воду, подняв тучу мелких брызг.
Ты чего, дура, что ли, совсем? кричит ей мальчишка.
Сам дурак, холодной воды боишься! вопит в ответ девчонка.
Утоплю сейчас! пытается схватить ее мальчишка.
Догони сначала! орет девчонка, и они начинают кружить по бассейну с бешеной скоростью.
Время от времени из воды вылетает то одна, то другая тонкая девчоночья нога, стремящаяся в скользящем ударе достать мальчишку. Несколько раз ей это удается. Наконец, они останавливаются, запыхавшись, ложатся на воду.
Ладно, сопля, рано радуешься, вот завтра я тебя подкараулю! говорит ей мальчишка.
Ну-ну, пищит девчонка, подкараулит он меня! Да ты топаешь, как слон! Караульщик нашелся!
Переругиваясь, они плывут к выходящей из воды лестнице. Мальчишка берется руками за поручень.
Хамло, говорит девчонка.
Чего хамло?
Тыхамло.
Почему?!
Потому что потому, что кончается на «у»! Ladies first!она отталкивает мальчишку от поручня, вылезает из бассейна, отряхивается и принимает из рук коренастого мужчины махровое полотенце.
За катавасией с веранды дома слева, улыбаясь, наблюдали две женщины.
Кадри, как же дети выросли
Юкки, а когда тебе было одиннадцать, разве ты не была большая?
Ну да, была. И ещеникак не могу привыкнуть к этим двоим.
К каким?
Ну, к этим.
А-а-а, Алеко и Малеко? «Двое из ларца, одинаковы с лица»? А чего?
Так они не спят никогда.
Юкки, ты как маленькая, ей-богу! Им не нужно спать. Они другие.
Ну, все же
Кадри подошла к перилам:
Джонни, Йоко! Быстро одеваться и завтракать! В школу опоздаете!
Юкки спустилась с веранды на лужайку, жестом остановила направлявшуюся в дом дочь.
Yōko, anata wa otoko to wa migurushī furumai o suru!
Mama o yurushitekudasai!потупилась Йоко.
Догнала Джонни, пихнула в спину:
Ну вот, мне еще из-за тебя и влетело!
Джонни улыбнулся, и тут Йоко внезапно ощутила, как растворяется в его солнечной улыбке. Улыбнулась в ответ:
Дурак!
Ага! подтвердил Джонни, крепко сжав ее руку.
Глава 05
Оглушительно щелкают ходики с кукушкой на стене. Темень за окном. Обшарпанные стены зеленоватого, покрытого сеточкой мелких трещинок кафеля. Тусклая аура матового светильника на потолке, с тенями по мутному стеклу от когда-то нашедших свой конец в фонаре насекомых. Рассохшийся, с ноги на ногу переваливающийся, скрипучий кухонный стол с изрезанной ножом пластмассовой столешницей. Какой-то салат, две лазаньи. Бутылка водки. Две стопки. И мертвая тишина.
Я не буду, отрешенно прошептала Кадри, мне теперь нельзя.
Я как ты, отозвался Андрей.
И вообще, даже если бы и было можно Кадри остановилась.
Андрей молча смотрел в темное окно, обрамленное давно не стиранными серо-зелеными портьерами.
то вот и не знаю, стала бы я за нее пить.
Так это не «за», Каа. Это в память.
Какую память, Андрюша?
Такую, какая есть.
Такую, какая есть, забыть хочется. Чем скорее, тем лучше.
Кадри замолчала. Наклонилась к столу, подперла голову руками и внезапно заплакала. Тихо-тихо, по-детски, от этого еще страшней и безысходней. Андрей встал с табуретки, подошел, обнял сидящую Кадри за шею, прижал ее голову к животу. Кадри оторвала локти от стола, обвила Андрея руками, прижалась. Постепенно рыдания утихли. Кадри потянулась за салфеткой.
Ну вот, тушь потекла.
Встала, пошла в ванную. Андрей проводил взглядом ее бессильно ссутуленную спину.
Вернувшись, вытащила табурет из-за стола, придвинула к Андрею, села близко-близко, коленями упираясь в его колени, глазами любя его близкие глаза с темными тенями под нижними веками, словно хотела стать частью его, словно хотела слиться с ним, обрасти одной кожей на двоих, и больше никогда и никуда не уходить, и больше никуда и никогда не отпускать.
Как жить будем, Андрюша?
Андрей стащил ее с табурета, усадил на колени, прижал к себе. Знакомая ангорка под его ладонями стала горячей. Дыхание сбивалось от нахлынувшей, давно забытой на вкус нежности.
Прежде всего, поженимся.
Ты делаешь мне предложение?
Нет. Не делаю. Сделал.
Спасибо. Я ждала.
Оторвала голову от его груди. Глаза в глаза. Зеленые глаза в половину неба. Не глазаглазищи. Нет, и не в половинутеперь во все небо. Вот, наконец, я и дома, искрой опалило Андрея.
Мы завтра пойдем и подадим заявление, Каа.
Можем никуда не ходить.
Почему?
Потому что ты иностранец.
И что?
Справка нужна о твоем брачном положении.
О статусе.
А где взять?
Тебенигде. Тебетолько в суд местный идти. Там заключение сделают.
Это долго?
Месяца два.
Не знал.
Я тоже не знала. Вчера выяснила.
Андрей рассмеялся:
Вот как!
А ты думал!
Что я думал?
Да ничего! Если бы ты не сделал мне предложение, я бы сама его тебе сделала.
Ух, ты какая!..
Ага! уголки губ Кадри поднялись вверх, в глазах заблестели смешинки.
Ты опоздала, Каа! Я успел первым, с напускной серьезностью подытожил Андрей и рассмеялся в ответ. Значит, жениться будем в другом месте.
И в другое время! добавила Кадри.
Ночью ютились в гостиной, на узком, холодной сталью старых пружин тыкающем в ребра полуторном диване. Занять кровать в родительской спальне Кадри не смогла.
Кто-то сказал: дурак винит других, умныйсебя, мудрец не винит никого. Кадри понимала: винить кого бы то ни было теперь поздно. Кадри не считала, что мать виновата перед ней. Она просто была такая, какой была, отрешенная, безэмоциональная, не умеющая любить. Никого, даже себя.
Говорят, жизньштука сложная. Жизнь сложна именно своей простотой. Ты делаешь свою жизнь, каждую минуту, каждое мгновение, каждое движение секундной стрелки. И это расслабляет. Думаешьтик-так, снова тик-так Вот и час прошел. Немного, вроде бы. Обманчиво немного. Люди расслабляютсяда что там, да ладно, успею еще. Должен был сделать сегодня; не сделалну и что, кто меня осудит? Сами все кругом такие.