Давно уже не была в бабкином доме. Может быть, и зря я сюда. Жилье у бабки почти благоустроенное, с чего я взяла, что там еще нет никого? Раньше соседи у нее были тихие, приличные, а кто там живет теперь? Но я слишком устала, чтобы искать что-то еще. Или вообще принимать меры, осторожничать. Если вдуматься, всего несколько часов назад я готовилась окончить жизнь живьем на вертеле или в ином жутком положении. После лесников что мне какие-то соседи? Я бесстрашно поднялась по двум сохранившимся лестничным пролетам. И оказалась на площадке, которая обрывается с одной стороны в пустоту. А с другой дверь в стене, а на стене даже какая-то штукатурка сохранилась. Дверь я толкнула и быстро поняла, что все благополучно никого в бабкиной квартире до сих пор нет.
Никого но и ничего уже нет. Остались только стены. Но и это хорошо, стены защита от ветра, от дождя-непогоды, от скорого снега. В бабкиной квартире одна большая комната с остатками стены посередине вероятно, раньше была комната и кухня, здесь кусок внешней стены выломан, но тщательно заделан фанерой. Правда, окно выбито, так что здесь всегда температура как снаружи, разве что нет ветра. А вот маленькая комната, спальня полностью цела, и в ней бабушка вставила даже стеклянное окно со старинными двойными рамами. Если в спальне топить печку то зимой тепло.
Но печку, конечно, давно унесли. Как и всю мебель, которая хоть на что-то годилась. Остались два деревянных мата на полу, да в кухне я нашла древний массивный буфет. Разумеется, пустой. Не тронули, потому что оргстекло там в основном и ДСП с несгораемой пропиткой.
Насекомых не было, хотя кажется, в матах муравьи завелись.
Ну что ж, и это начало. Раз до сих пор на эти стены никто не позарился, мне можно будет здесь жить.
Первая забота еда. К хорошему быстро привыкаешь, вот привыкла я ужинать каждый вечер, принцесса этакая, и теперь в животе у меня будто вакуумный фугас взорвался. Жрать, словом, хочется. К тому же надо выяснить, как с работой, ведь сегодня я, выходит, прогуливаю.
Так что новое свое жилье я оставила как есть и двинулась на улицу на поиски съестного и устройство своей новой одинокой жизни.
2
Завод. Так или иначе, но вокруг него крутилась вся жизнь в Кузине.
После бомбежек сначала Большой Бомбы, а потом еще разборок с Ак-Ордой, Завод какое-то время не работал. Но потом все затихло, да и разрушать в городе стало нечего. Я еще помню, как приехали узкоглазые деловые люди в черных костюмах, говорили на своей тарабарщине. Они появились как из другого мира, где и войны-то не было, чистенькие, на новых блестящих внедорожниках, с мощной вооруженной охраной. При них был заложен Новоград, там отстроены коттеджи, стена новым хозяевам Завода надо было где-то жить. Тогда все закрутилось. Мать тоже пыталась устроиться на Завод, но ей не повезло работу получили далеко не все.
Потом китайцы куда-то пропали, вместо них в Новоград вселились другие люди вначале казахи, потом наши русские, тоже в костюмчиках и на внедорожниках: Завод сменил хозяев, и не один раз. Сейчас главным владельцем был Василий Фрякин, по слухам, он еще до войны сделал большие деньги в нефтянке. Эта перемена хозяев предприятия никак не влияла на жизнь города. Каждый день от ворот Завода уходили вереницы фур, набитых электронными устройствами: системами наведения ракет, самолетными компьютерами, автопилотами, коммами военными и гражданскими, со встроенными датчиками радиации, навигаторами и прочими полезными штуками. Железная дорога давно была взорвана и восстановлению не подлежала. А вот шоссе китайцы починили. Вся продукция Завода, видимо, нужная кому-то в таинственном большом мире, но совершенно недоступная жителям Кузина, уезжала в манящую даль, а работяги получали талоны и возможность брать на них продукты на заводском складе немного, но лучше, чем ничего.
Два года назад повезло наконец и мне. Впрочем, когда вкалываешь на Заводе, начинаешь сомневаться повезло ли? Первый год постоянно болела спина, думаю, если бы не мать, я бы не выдержала и ушла. Но матери я опасалась, она бы меня точно убила тогда. На второй год спина болеть перестала. И вообще что-либо перестало болеть. Мысли стали кататься по кругу, как вагонетка по рельсам: с утра встаешь и в цех, и одни и те же ящики туда-сюда, туда-сюда, и так целый день. Причем даже подумать о чем-то другом нет времени, потому что темп очень быстрый, только зазеваешься раз, и пропустила ячейку, куда надо ящик вставлять. А если много зевать, то ведь и выгонят в конце-то концов, мастер вокруг ходит, наблюдает.
Можно подумать, что я стала разбираться в технике, в этих самых электронных устройствах. Как бы не так! Я даже не знаю точно, что выпускает наша линия. Вроде бы, коммы. Но может, и другие приборы. Мы об этом никогда не говорили, да и какая разница? Время от времени моя работа менялась, возникало разнообразие: то, например, мне нужно было вставлять загогулину в отверстие, весь день вставлять одинаковые загогулины в одинаковые отверстия; то чистить специальной щеточкой пазы в машинах. Но чаще всего я переставляю ящики, это мое основное место.
Но все-таки работа, наверное, лучше, чем ее отсутствие. Пусть иногда мечтаешь вот если бы с утра просто не надо было никуда идти Но работа это стабильность. Это когда ты знаешь, что можно зайти и взять консервов, хлеба, сухого молока, муки, даже шоколад иногда бывает. Я шоколад еще помнила по довоенному времени, но уже очень давно для нас любая нормальная еда была праздником. Теперь вроде как и норма. Радости особой не приносит. Но представить, что нельзя будет есть два раза в день, что опять надо каждый раз где-то что-то добывать, доставать, выискивать, подрабатывать Эта мысль вызывает ужас. Да, конечно, за право выжить надо работать с раннего утра до поздней ночи, все дни, кроме воскресенья, это так. Но ведь это нормально, все так живут, всегда люди так жили.
К счастью, карман куртки у меня дырявый. Почему к счастью? Потому что в дырке, в глубине подкладки я обнаружила два талона. Вопрос с едой на ближайшие пару дней решен. Остальные талоны, к сожалению, остались в доме, и лезть туда я не рискну. Да и бессмысленно лесники уносят все, что надо и не надо, все без разбору. А что не унесут, то сожгут и попортят.
Короче, добрела я до проходной. Там меня пропустили без вопросов, это уже хорошо значит, в базе данных я есть. Ну не удалят же меня сразу, это было бы странно.
Первым делом я рванула на склад. Да, надо было сразу в цех, но уж очень голод мучил. На складе дежурила баба Яра. У нее нет одной ноги, при каких обстоятельствах она потеряла конечность не знаю, но ничего особенного в этом нет. Вот разве то удивительно, что баба Яра при этом умудрилась выжить и устроиться на отличное местечко на складе лучше не придумаешь.
Баба Яра сидела на табуретке, облокотившись на стену, и далеко отставив руку, читала бумажную книгу. Она чуть скосила на меня глаза и, ничего не сказав, продолжила чтение. Я подошла ближе.
На обложке стояло что-то непонятное, на нерусском языке. Что-то вроде «fundamentals» и «linguistiс».
Баб Яр, мне на два талона бы, попросила я искательно. Кладовщица вздохнула, сгрузила седалище с табурета. Бросила книгу и подхватила стоящий рядом костыль.
Почему не на работе? поинтересовалась баба Яра, отпирая раздачу. Я вздохнула.
Так вышло.
Зря, бросила она, сегодня у вас Карабас дежурит.
Я похолодела.
Как ты думаешь, простят? Хоть не выгонят? тихо спросила я. Яра остро глянула на меня умными темными глазками.
Как тебе сказать ты почему не пришла?
Лесники, я помрачнела, дом сожгли. Я убежала. Не могла сегодня, только вот добралась до города.
Аж самой реветь захотелось.
Да бедолага, посочувствовала Яра, тебя-то хоть не тронули?
Не, не успели. Я убежала. А мать убили.
Да ты что?
Я кивнула и отвернулась, чувствуя, что слезы уже на пороге. Впрочем, поплакать в такой ситуации не вредно только вот неловко все равно.
Ладно, тебе чего дать-то на два талона?
Я взяла хлеба, разливного молока это дешево, банку тушенки. Лучше было сухарей взять, на дольше бы хватило, но что-то очень мяса хотелось. Яра мне все взвесила, налила молоко в пластиковый пакет. Потом сказала.