Пришлось согласиться. Загрузка окончена; все, включая Дзыня, заняли места, и Рузен Мран с возгласом «Понеслись!» обрубил швартовый канат.
Какое счастье отправляться в путешествие к чему-то неведомому! Особенно когда тебя тянет обузданная сила природы, да так, что весело потряхивает завихрениями, а по сторонам вспыхивает перепуганный планктон. Всё шло замечательнооболочка держала, но через полсмены веселье постепенно кончилось вместе с малейшими признаками жизни по сторонам.
Высотное снадобье избавляло от животного ужаса, но не спасло трех первопроходцев от отчаяния, подступавшего по мере изматывающе долгого подъема в полной пустоте, мраке и безмолвии.
Путешественники своим трезвым разумом понимали, что там нет никаких ужасных небожителей, которыми с древних пор пугали проповедники. Но когда тянется время, которому, кажется, нет конца, и на твое звонкое щелканье нет ни малейшего ответа, словно всё пространство забито ватой, разум перестает быть трезвым и вся жуткая орава сказочных монстров оживает и корчит рожи в съежившемся сознании.
Дзыню было куда легчеон прекрасно переносил высоту без всякого зелья, и его никто не пичкал с детства рассказами о небесных чудовищах. А раз хозяин рядом, значит, всё в порядке, несмотря на странное безмолвие пространства. Он прильнул к хозяину, который, забившись в угол корзины, завернувшись в покрывало, рефлекторно продолжал издавать локационные щелчки и посвисты. В таком же состоянии находились два других члена экипажа.
Вдруг Дзынь встрепенулся, поднял голову и начал попискивать и щелкать.
Следом очнулся Скорняк и растолкал остальных.
Смотрите, Дзынь точно что-то учуял или услышал.
А ну-ка, свистни изо всех силу тебя это лучше получается!
Есть! Точно! Там твердое небо! Тихо Оно, кажется, чуть волнистое!
Ко всем мгновенно вернулось ясное сознание, хотя голова у каждого гудела и казалась распухшей. Вскоре оболочка обо что-то ударилась, немного отскочила, корзина с экипажем врезалась в оболочку, потом снова опустилась и после нескольких колебаний вверх-вниз успокоилась.
Твердое небо оказалось состоящим из неведомого прозрачного материала, поддававшегося зубилу. Отколотые куски стремились вверх, как камни стремятся вниз, поэтому их пришлось завернуть в сетку из-под съеденных моллюсков и придавить ко дну корзины камнями балласта. Холод и головная боль вынудили путешественников поскорей отвязать рукав и двинуться в обратный путь.
Боль в голове была тупой и безнадежной. Никто, включая Дзыня, не светилсялюбое дополнительное усилие казалось невыносимым. И всё же Крестьянин провел рукой по сетке с кусками небачто-то с ними было не так. Он засветился и увидел, что куски неба стали чуть меньше и изменилисьисчезли острые края обломков.
О, жморство! Смотрите, что с ними стало, Крестьянин растолкал остальных.
Да ладно, в таком виде они даже красивей, успокоил Крестьянина Рузен Мран и снова ушел в тяжелое забытье. Наконец потеплело, голова у всех прошла, и экипаж заснул настоящим здоровым безмолвным сном. Только Дзынь время от времени в полусне издавал резкие посвисты и прервал общий сон, заверещав, когда услышал первое эхо тверди. Крестьянин спросонья провел рукой по сеткеона оказалась пуста.
Где куски неба?! закричал он.
Рузен Мран приник к сетке, засияв во всю мощь. Всё, что он нашел, маленький прозрачный холодный овал, застрявший в спутавшихся ячейках. И тот тут же пропал, выскользнув во тьму.
Вот и всё Что произошло с веществом неба?
Непонятно, мистика какая-то. Кто же теперь нам поверит?!
Значит, поплывем снова. Возьмем пару жрецов, пусть увидят своими глазами.
Едва восстановившись физически и морально, Рузен Мран, Крестьянин, Скорняк и Дзынь повторили экспедицию в прежнем составени один жрец не согласился. На сей раз они откололи куски побольше и по наитию завернули их во много слоев кожи. Драгоценные образцы неба были показаны толпе горожан и представлены руководству Придворной академии наук, где постепенно растаяли на глазах у изумленных ученых мужей.
Да-а-а сказал президент академии.
Не знаю, что и сказать добавил первый вице-президент.
Надо как-то отреагировать, сказал второй вице-президент.
Э-э-э задумался президент. А ты знаешь, как надо отреагировать, чтобы там это не вызвало гнева?
Не знаю, ответил второй вице-президент, а также не знаю, не вызовет ли это недовольство здесь, даже если не вызвало гнева там.
Давайте никак не реагировать, подвел итог президент, да и не на что: свидетельство-то исчезло.
Но ведь они еще привезут! возразил первый вице-президент.
Вот пусть тогда и выпутываются сами, а там посмотрим на результат и поймем, как реагировать, завершил дискуссию президент.
В следующую экспедицию к небу отправились друзья Скорнякатоже скорняки. Их славная профессия сыграла ключевую роль в исследовании небес: они захватили с собой большое количество кожаных мешочков, пропитанных жиром. В каждый положили по куску неба, затянув мешочек так, что кожа плотно обтягивала содержимое. В результате стало ясно, во что превращается материал небав жидкость, точнее говоря в воду, правда в такую, в которой будто чего-то не хватает, безвкусную. Так был открыт лёд, и стало удивительным, как это сразу не поняли, что онтвердое состояние воды, подобно тому, как бывает жидкая горячая лава и холодная твердая лава.
Прежняя официальная картина мира пошатнулась, затрещала и рухнула.
Что-то, мне кажется, устарело ваше Учение, заявил Правитель на ассамблее жрецов. Пора обновить.
По рядам жрецов прошел скорбный ропот.
Ладно, сказал Правитель. Закажу новое учение нашим академикам. Пусть только попробуют роптать! Сниму с довольствия!
Но невозможно запретить кому-то роптать. Можно только заставить роптать вполголоса.
Да-а-а тихонько сказал президент академии в кругу своих двух заместителей, полная сарсынь нам
Какой жмор его дернул прошептал первый вице-президент.
Что ж делать-то будем? еще тише прошептал второй вицепрезидент. Что ни придумаемвсё дрынёв отвалят. Не те, так эти.
Я и говорюсарсынь, пробормотал президент. Попробуем действовать методом минимизации суммы ожидаемых конфликтов.
Да ты что, одна оценка этой суммы ожиданийтяжелая работа. Кто ее делать будет? Мы что ли?
По наитию, мой друг, по наитию будем оценивать. Например, если мы совсем проигнорируем жречество, то получим истерику духовенства. Нам оно надо? А если серьезно поддадимся этим замшелым идиотам, до конца жизни не отмоемся перед образованным сословием. Правитель наш роднойвообще потемки. Никогда не знаешь, за что от него огребешь.
Понял, сказал второй вице-президент. Есть один хороший прием: кавычки в трудных местах. Хочешь, трактуй как метафору, хочешьбуквально.
Есть еще один хороший прием, чаще использовать «или».
И два варианта на выбор.
Ну что ж, давайте попробуем, может быть, и пронесет. И, главное, короче, без лишних деталей.
Плод творчества академиков стал шедевром лаконичности.
Меморандум Придворной академии наук об устройстве мира в связи с открытием ледяного неба
1. Мир состоит их трех сред: срединного «Царства жизни» воды; нижнего «Царства Грукабура» каменной тверди; и верхнего «Царства Ензидрина» твердого ледяного неба.
2. Каждое царство простирается за границы Ойкумены до неизвестных пределов или без оных.
3. Низэто средоточие тепла, верххолода.
4. Ледяное небоэто вода, затвердевшая от холода, или холод, принявший форму затвердевшей воды.
5. Каждое тело тяготеет к породившей его среде: камень к нижней тверди, лёдк небу, живое не тяготеет никуда, оставаясь в своей среде, или тяготеет одновременно к противоположным средам, оставаясь в равновесии.
Замысел, в общем, удался. Духовенство было недовольно, но до истерики не дошло благодаря упоминанию божественных имен.
Образованная публика слегка посмеивалась над обтекаемостью формулировок, но вполне беззлобно. А Правитель почти сразу потерял интерес к проблеме. Брéши в новой картине мира открылись чуть позже.