Я обнял стрельца:
Ничего, Иван, Петров сын, скоро мы за всё спросим со всех обидчиков! Значит, ждут нас люди?!
Да, заждались уж!
Василий, определи его в сотню, да найди ему лекаряпусть отец Феодосий его посмотрит. И ещё, я подмигнул своим атаманам, в ворота соваться нам нечего, так что скажите казакам, чтобы вязали лестницы. И ещё! мой голос стал злым. Вокруг сады. Посадские жалуются, что казаки рубят деревья, трясут яблоки. Зовут нас, ждут, кормят оглоедов! Они такие же, как и вы Прознаю про то ещё разпосажу виновных в реку! Так и передайте казакам!
Вновь заговорил беглый стрелец:
Вчера митрополит крестный ход устроил с хоругвями, образами святыми, вторил молитвы возле ворот, кропил их святой водой.
Всё одно то воеводе не поможет! рассмеялся Василий. Бог теперича тож на нашей сторонена реке стоят струги патриарха Никона и царевича.
Это была моя хитростьмол, поднялись не только казаки и голь перекатная, но и высшее духовенство, и даже государёв сын. Похожего, со слов других, на патриарха Никона монаха я держал на струге в украшенной золотом ризе. То же сделал и с царевичемвыбрал на его роль молодого татарина, сына мурзы, и посадил на струг, переодев казаков в рындиков с золотыми топориками и украсил струг алым бархатом и золотом. Охране и доверенным людям наказал никого близко к стругам не подпускать.
Воеводане дурак, затопил солончаки с восточной сторонытеперь болото подходит до самых стен Земляного города. Здесь он нас опередил стены теперь не взять.
Это ему Бутлер посоветовал, отозвался стрелец.
Ничего, основной удар нанесём через виноградники и сады. Они скроют людей и со стен ничего не увидят. Пойдём ночью к южной стенетам нас будут ждать, помогут перелезть через стены. Василий, ты возьмёшь Гаврилова и Ивана Ляхапошумите возле Вознесенских ворот, попугайте воеводупусть он думает, что мы на штурм идём
* * *
Так и случилосьУс шумел возле вознесенских ворот и воевода с перепугу стянул туда все свои силы. Я же с большей частью казаков и стрельцов проник в южную часть города через садысо стен уже были спущены для казаков лестницы и верёвки. За стенами ждали люди, чтобы указать ближний путь по городу к Вознесенским воротам, чтобы успеть придти на помощь Василию. Быстро взяли Белый городлишь пару раз пальнули пушки да пошумели тезики-купцы. Казаки вмиг захватили стены. Вниз полетели те, кто оказывал сопротивление, а основная масса стрельцов переходила на сторону казаков. Уже близко Вознесенские ворота, со стороны которых раздаются крики. Иноземные капитаны Бутлер и Бейли пытаются отбить атаку Василия Уса, а мы в это время бьём их в спину. Сопротивление гаснет. Быстро разбирают камни у ворот, которые трещат и, наконец, распахиваются. Конные и пешие казаки с гиканьем и свистом врываются в город.
Астрахань наша! кричу я в ночь.
Ур-р-ра-а!!! подхватывают стоящие рядом казаки и стрельцы.
Черноярец, пали из пушек пять разгород взят! Казаки! я на мгновение замолкаю и осматриваюсьвсе возбуждены и веселы, в глазах отражаются блики факелов. Воздадим боярам по заслугам!
Веди нас, батька!!!
Стрельба и звон сабель не смолкали до самого утра. Раненый воевода скрылся за стенами собора. Бутлер и Бейли погибли под стенами Вознесенских ворот. Отчаянно сражались наёмники Видерсаим терять было уже нечего и они забаррикадировали двери, успев засесть в одной из крепостных башен. Иван Лях поджёг её и, взяв приступом, ворвался с казаками внутрь. Пленных он не брал.
Батька, воевода в соборедвери заперты! кричал лихой казак Чертёнок.
Мишка, пусть тащат пушку!
Пушку установили напротив дверей.
Врёшь, собакане уйдёшь! смеялся я. Забивай ядро! Пали!
Пушечное ядро выбило двери. Образовавшийся проход заволокло пылью и дымом, и я бросился вперёд.
Прозоровский! Иван Семёнович! звал я воеводу.
Он лежал возле алтаря. Окровавленные колонтарь и мисюрка валялись у его ног, грудь тяжело, с хрипами, поднималасьлежащий под Прозоровским ковёр полностью пропитался кровью. Я склонился над князем и заглянул ему в лицо. Его глаза спокойно смотрели на меня. Губы под седыми усами тронула слабая усмешка:
Вот и свиделись, Степан Тимофеевич.
Для тебя это не к добру, воевода! я повернулся к казакам. Возьмитесь за ковёр и вытащите боярина на соборную площадь.
Всё повторялось, как когда-то в Яицком городке и Царицыне
Атаман! окликнул Якушка Гаврилов. Что делать с персамизаперлись в башне?
Пусть сидят, они пригодятся для обмена на наших полонянников.
Всех пленных поставили под высокой крепостной башней с плоской крышей под раскатом. Наступало утро, 25 июня
Воевода Прозоровский сам поднялся на крышу, хватаясь окровавленными руками за узкие стены, оставляя на них красные следы своих ладоней.
Ручки-то, боярин, у тебя в крови!
В моей крови! тяжело отдуваясь, прохрипел воевода.
Мы остановились на краю раската и молча рассматривали друг друга. Лицо воеводы было измазано кровью, на лбуследы гари. Седые волосы и борода растрёпаныих мнёт и терзает налетевший с Волги сильный ветер. В глазах Ивана Семёновича нет страхаон уже свыкся с мыслью о смерти. Старик шумно дышит, жуёт бескровные белые губы, хмурится и даже не думает молить о пощаде. Ладони прижимает к груди, в которой что-то хрипло булькает. Серый кафтан на груди пропитался кровью, алые струйки которой бегут между пальцев воеводы. Он не выживет, даже если я его пощажу, но пощады ему не будет.
Смерть воеводе! Смерть палачу! взревела многоголосым криком соборная площадь.
Воевода покосился вниз:
Радуются голодранцыих время пришло, только недолго это время, Степан Разин, длиться будет! Что тянешь?
Всему своё времядай налюбоваться.
Тешишься?
Говорил тебене по плечу шубка!
Воевода едва заметно улыбнулся:
Ничего, вор, ныне твоя взяла. Где дети? Детей не тронь!
Прячутся. Ищут их. Старшенький твой, говорят, на стенах с саблей был.
Детей не трожь! голос старика дрогнул.
Я пожал плечами:
Ты у людей проси, я кивнул вниз, нынче они хозяева в городе, как решат, так и будет.
Что с братом, князем Михаилом?
Убит.
Прозоровский перекрестился, его трясущаяся рука измазала кровью лоб.
Ты ещё ответишь за свои злодейства! с ненавистью произнёс старик.
Сейчас тебе отвечать! нахмурился я.
Это перед тобой мне отвечать и перед твоими голодранцами? князь отрицательно покачал головой. Воры вы и государёвы преступники, а ответ мне не перед вами, а перед Богом сейчас держать!
Вот-вот, расскажешь ему, как людей батогами потчевал, да в яму сажал, как ты сирот голодом морил и мзду с купчишек брал.
Воевода сплюнул кровью и отвернулся.
Князь Львов взял мою сторону, сказал я.
Старик презрительно передёрнул плечами и, не поворачиваясь, сказал:
Не верю.
Зря не веришь. Хочешь мне служить? Жизнь оставлю.
Воевода вновь взглянул на меня:
Служить вору? Не будет этогоя в ответе перед земными и небесными владыками. Воровству служить не буду! повторил старик и застонал, его лицо исказила гримаса боли. Не получишь ты моё имя и меня не получишь! прохрипел старик и, неожиданно для меня, шагнул вперёд и беззвучно полетел вниз.
Я услышал глухое падение тела и наполнивший скованную тишиной соборную площадь изумлённый выдох толпы:
Ох!!!
Я отступил к лестнице и стал спускаться вниз. Упрямый старик, сам выбрал себе смерть Но и ты бы меня не пощадил, попади я к тебе в руки!
Соборная площадь встретила меня настороженным молчанием. Я посмотрел на мёртвое тело Прозоровскоговоевода широко раскинул руки, обнимая растущее под ним кровавое озеро. Пленные с расширенными от ужаса глазами жались к крепостной стене. Наткнувшись на их бледные, наполненные страхом глаза, я закричал:
Рубите их, злодеев, нечего всех на раскаты таскать!
Толпа на площади безумно закричала и бросилась к пленным
* * *
В который уже раз я очнулся на мокром земляном полу, надо мной плыл голос читающего дьяка: