В этот момент её опять отвлек Иван. Он вырвался из её рук и встал на ножки, развернувшись спиной к пылающему озеру. Ольга смогла справиться с собой, тоже обернулась и чуть не закричала.
Все, кроме шара, вылетело у нее из головы и сейчас он вновь вернулась в реальность - у нее на глазах умирал Игорь, единственный, кто был для нее важен из людей, он был так же важен, как и эти дети, хотя и совсем в другом ряду ценностей. Она молча глядела, как Борис поднял автомат и хотел выстрелить. Ольга даже закричать не смогла - пропал голос. Зато в голове билась одна мысль - нет! нет! нет! И бог, или кто-то еще могущественней его, услышал её немой крик - в руках у Танасийчука автомат вдруг превратился в раскаленную кочергу. Тот с криком выронил его.
Ольга вдруг почувствовала, что этот жар коснулся и её - на руке, там, где за нее держался Иван, словно прижали горячий утюг. Она схватила ребенка и тут же выпустила из рук - он был горячее кипятка, ладони мгновенно прижгло.
- Это ты?!
Вдруг поняла она, и опять посмотрела на Игоря и Бориса. Игорь не остановился, как бежал, так и напал на ошарашенного Волка.
- Все. Надо уходить. Нас ждут. Игорь справится.
Тонкий, словно исчезающий голос Ивана, вернул её обратно - она должна спасти детей. Ольга осторожно прикоснулась к его лицу - нет, теперь он был нормальный, никакого жара. Однако вместе с жаром ушла и вся его сила - ребенок был совершенно разбит. Он обвис на её руках и закрыл глаза.
- Иди в окно, - еле слышно прошептал он. - Только сначала пусть Ньеко. Она первая.
Ей не надо было переспрашивать - она без всяких подсказок сразу поняла, кто такая Ньеко. С трудом поднявшись - прострелянная нога кровавила и отказывалась слушаться - она скинула с плеч ранец и, держа одной рукой Ивана, попыталась достать яйцо. Но это было неудобно, и она поискала глазами Илью. Тот сидел, вывернув колени и молитвенно вытянув лапы к светящемуся шару.
- Илья!
Тот вздрогнул и посмотрел на нее непонимающими глазами.
- Иди сюда! - опять позвала она.
В его взгляде появилась осмысленность, он вскочил и подбежал.
- Ты поняла, что это? - радостно спросил он.
- Поняла, очнись! Пока Игорь держит Волка, надо вернуть Ньеко и Ивана.
- Да, я знаю.
- Бери Ньеко и иди в озеро. Я понесу Ваню.
- Не надо меня, - прошептал ребенок, не открывая глаз. - Поздно.
Он явно умирал. Ольга закричала на полуволка:
- Что стоишь? Слышал - бери и иди! Я все равно понесу Ивана.
Илья растерянно глядел на нее:
- Мои лапы. И там озеро. Вода.
Ольга озверела. Она вдруг влепила Гному пощёчину и заорала:
- Вспомни, ты человек! Ты все можешь! Шагай!
Илья подставил лапы, принял на них начавшее голубеть яйцо и неуверенно сделал первый шаг. Первый, второй, третий - он распрямился, и смело шагнул в воду. Ольга обернулась и толкнула сидевшего с закрытыми глазами Романа:
- Уходим, Рома, нас ждут.
Потом прижала ребенка к себе и двинулась к озеру.
****
И Ольга, и все остальные были живы. Они живописной группой по колено в воде брели по озерку к той самой штуке, что заливала светом все вокруг. Столб света, наполненный расплавленным солнцем, соединял блестящий шар, висевший в воздухе, и световой круг на поверхности озера. Было непонятно - то ли шар опирался на этот свет, то ли он его создавал.
Я, шатаясь, поднялся и попытался крикнуть - но горло не подчинялось мне. Вместо крика получилось какое-то сипение. Тогда я тоже шагнул в сторону озера. Земля бросилась мне навстречу, я даже не успел выставить руки. Тело и стеклянная поверхность встретились. Удар был таким сильным, что я опять на мгновение потерял сознание.
Это действительно длилось всего секунду, потому что, когда я открыл глаза они еще не подошли к световой тумбе. К черту! Мне все равно не угнаться за ними, я был так измотан, что даже то, что они могут сейчас исчезнуть, воспринимал равнодушно. Я собрал все силы, подтянул непослушные ноги и сел, опираясь руками в землю, чтобы не завалиться.
Первой шла Ольга с Иваном на руках, но возле самой границы света она остановилась и пропустила вперед Илью. Я сначала не понял, почему он так идет - что-то в его фигуре было неестественным - но тут, на секунду он повернулся к Ольге, и я увидел у него в руках яйцо. От камня тоже исходило сияние. Нечто подобное я видел, когда Иван Иваныч лежал в обнимку с яйцом в избе людоеда, но тогда это выглядело гораздо слабее. 'Ты смотри, Гном пересилил натуру и взял что-то в лапы'. Полуволк еще секунду помедлил и шагнул прямо в столб света. По мере того, как он пересекал эту границу, Гном исчезал. Через секунду его не стало. Потом Ольга подтолкнула к свету упиравшегося Ромку, тот тоже исчез. Последней растворилась она сама. Я мог поклясться, что лежавший у нее на руках ребенок до самого исчезновения смотрел на меня.
Я остался один. Больше не на кого было смотреть - почему-то фантастическая сфера и световой столб под ней, совсем не вызвали у меня интереса - поэтому я подложил руки под голову и улегся. Небо надо мной потеряло свою мрачность - серая пелена начала пушиться облаками и белеть, в некоторых местах, сквозь истончившуюся пелену уже можно было разглядеть синеву. Наконец я высплюсь, подумал я, и закрыл глаза.
Кто-то тормошил меня и что-то говорил, я уворачивался и не открывал глаз. Неужели мне так и не дадут спокойно умереть? Я расслышал плач, и это вернуло меня в реальность.
- Игорь, дядя Игорь, вставай...
Я узнал этот голос - меня тормошил Ромка. Еще ничего не соображая, я ухватил парня за руку и открыл глаза. Я не ошибся, Ромка плакал, глаза были мокрыми, но... Глаза улыбались! И лицо - то кривилось, то расплывалось в улыбке. Он увидел, что я раскрыл глаза и закричал:
- Ура! Ты живой! Пойдем, там нас ждут.
- Кто? - кое-как разлепив губы, спросил я, и попытался сесть.
Ромка схватил меня за плечи и поддержал.
- Увидишь. Только пойдем.
- Ну что же, пойдем.
Я хотел опереться на руки и встать, но левая сразу отказала, и вместо того, чтобы встать, я опять завалился вниз лицом.
Вдруг появился кто-то еще, он подхватил меня под мышки и поставил на ноги.
- Держись, Игорешка.
Выражение лица Ольги было точно такое же, как и у Романа - она была в слезах, но радость постоянно вспыхивала ее взгляде. Она подставила мне плечо, потом вдруг обняла и поймала мои губы своими. Я даже не смог ответить на поцелуй - губы и челюсть болели. Ольга почувствовала это, быстро отодвинулась и посмотрела мне в глаза.
- Игорек, любимый мой! Мы пришли.
- Это хорошо, - я не нашелся что сказать. Я пока не видел, ничего чтобы могло вызвать слезы радости.
Так мы и пошли - с одной стороны меня поддерживала Ольга, с другой за пояс держал Роман. Я опять прикрыл глаза - меня клонило в сон - и не открыл их даже тогда, когда почувствовал, что иду по воде. За закрытыми веками полыхнуло пламя, и мир исчез.
Я лежал на траве, а в фиолетовом небе надо мной висела огромная, совсем непохожая на себя, луна. Ниже, над самым горизонтом висела еще одна, поменьше. Ветерок, наполненный непонятными ароматами, нежно шевелил высокую темно-зеленую траву у моего лица. Тихо-тихо где-то звенели колокольчики. Было тепло и уютно. Я понял, что это бред. 'Похоже, все-таки помираю'.
Последнее, что я помнил, было то, как Ольга и Роман повели меня в озеро к светящемуся столбу. 'Значит, и это мне привиделось'. Я пошевелился и получил еще одно подтверждение того, что все вокруг ненастоящее - у меня ничего не болело. 'Так может я уже помер?' Эта мысль все объясняла. Выходит, зря я был атеистом, загробная жизнь все-таки существует. А то, что она отличается от того, как её описывали, только добавило правдоподобия в мои умозаключения. Ведь действительность всегда отличается от воображаемого. Я уже почти смирился с тем, что я умер и на глаза у меня навернулись слезы - я никогда больше не увижу Ольгу.
Но вдруг, вся моя логическая цепочка рухнула - из травы возле меня поднялась голова Ольги и повернулась ко мне. В туже минуту её напряженное лицо, расплылось в улыбке, она закричала и кинулась ко мне:
- Он очнулся! Идите, он очнулся!
Её губы снова были на моих губах, и я это чувствовал! Мы не были бесплотными!
- Теперь ты знаешь все, что надо, выбор за тобой, - я не видел женщину, которая это мне говорила, но голос был приятный, как раз такой, какие мне нравились. В интонациях не было не давления на меня, ни уговоров, только доброжелательное изложение фактов. Однако, то, что она говорила, мне казалось чудовищным и несправедливым.