Стэн протянул Мишелю опустевший стакан для вина, нервно выдернул с тарелки тонкую стружку ароматного сыра, и продолжил:
Члены «Дороги в будущее» были такими «жрецами». Фанатиками, но не религиозными, и это всех сбивало с толку. Когда человек начинает молиться напоказ, это заметно всем, а когда он читает статью по протезированию так просто работает над новой моделью для предприятия. Он на это и учился. Сначала они просто разрабатывали новые экзоскелеты и протезы, и даже не очень расстраивались из-за жёсткой конкуренции: все делают одно дело, а доход и так неплохой. Но постепенно начали понимать, что люди не хотят «идти по пути прогресса». Так что эти фанатики стали экспериментировать сами. На Земле это делать опасно: вмешательство в организм без серьёзных медицинских причин не одобряется, некоторые операции и применение непроверенных лекарственных препаратов запрещено, а люди на улицах слишком часто оглядываются на «калек». Так ведь они не калеки, а новые, улучшенные люди! Они будущее! А им нельзя даже собственных детей приобщить к этому знанию. Если нельзя на Земле, так можно в космосе постчеловек как раз и будет жить там, не привязанный к этим тесным каменным шарикам. Так что они решили перебраться на Луну: там можно изолировать колонию, не вызывая ни у кого подозрений. Они выкупили отводок лавовой трубки и оборудовали его под свои нужды. А потом провели лотерею среди членов организации: кто переселится в новый мир прекрасного будущего, чьи дети станут первыми «квизатц хедерах»
Кем? не понял слегка сомлевший от хорошего красного вина Лёшка.
Это из старинной книги, означает примерно «сверхчеловек». Стэн вытянул ещё один ломтик сыра и начал новый круг по комнате. Так что они организовали на Луне колонию, постепенно перевезли туда выигравших в лотерею одноразовыми кораблями, так что мы о них даже представления не имели. И занялись экспериментами. Не только себя кромсали, но и детей своих «на алтарь будущего» положили. Причём, кроме родившихся на Земле, создали целое поколение генетически изменённых детей из искусственной матки. И делали операции даже младенцам! Ребятишки другой жизни не знали, и верили, как могут верить лишь дети. Нам удалось восстановить их архив с видеозаписями, это Я тогда и поседел до того ни одного седого волоса не было.
Он помолчал, справляясь с эмоциями.
Эти фанатики науки так стремились «облагодетельствовать» человечество, дать ему новые возможности, не спрашивая, хотят ли люди такого. Вы сами знаете их идеологию: безостановочное расширение возможностей тела и мозга, физическое бессмертие, освобождение человека от физической боли и душевных страданий; при этом для них применимы все способы, потому что «устаревшая мораль постчеловеку не нужна». Эдакий постгуманистический рай. Идея фанатиков, а не умеющих критически мыслить учёных. Так что они, как и любые сектанты-фанатики, были готовы к смерти. Они оказались предусмотрительнее хозяев центра: разработали уникальную систему оповещения, поэтому, получив сигнал тревоги и одновременно с ним запрос от нашей службы безопасности, уничтожили записи и убили себя. У них у всех в мозг были вживлены электроды, так что по сигналу руководителя их мгновенно парализовало. Они осознавали всё, но не могли даже моргать. Потому и лица у них такие спокойные. А потом открылись шлюзы. На нашей совести двести человек, треть из них дети.
Не на вашей, очень мягко и в тоже время безоговорочно перебил его У Ван. Они решили сами, когда вступили в организацию.
Но мы могли предполагать! Стэн дёрнулся, собираясь ударить кулаком в стену, но вовремя вспомнил, что в руке у него стакан, и только расплескал немного вина, хорошо, не на ковёр. На Земле-то такого не было!
Так потому что здесь другие условия, и большинство членов «Дороги» и подобных ей организаций не такие упёртые фанатики. Йегер с сочувствием посмотрел на бледного писателя, невольно переняв от него и манеру речи. Так что здесь они рассредоточены по разным городам. Вы это сами понимаете.
Понимаю. Стэн подтёр бумажной салфеткой пролитое вино. Здесь по большому счёту просто «прихожане», если использовать религиозные термины. Так что это в чём-то сходно с историей Монсегюра: посвящённые жертвуют собой, обычные прихожане маскируются, скрывая веру.
А мы в роли «христовых воинов», грустно усмехнулся падре Марко, переглядываясь с коллегами других конфессий. Незавидная роль. Они в глазах людей станут «святыми».
Нет, делать их мучениками нельзя! Нужно показать, к чему привели их эксперименты. Отец Иоасаф, по монашеской привычке отделявший себя от остальных аналитиков, в этот вечер был необычно разговорчив. Думаю, в произошедшем и наша вина всех христиан, и тем более пастырей. Мы так долго старались противопоставить веру и нравственность науке, что добились своего: люди уверовали, что наука и мораль несочетаемы. Я часто вижу, как прихожане отказываются от прививок, лечения, иногда даже от соблюдения гигиены, потому что это «грех душе». Запрещают детям осваивать новые технологии, как «бесовскую выдумку», ходят не пойми в чём, путая скромность с безобразностью. А остальные, посмотрев на всё это, считают веру безумием и делают наоборот: вместо отказа от технологий превознесение их, вместо ханжества отторжение морали как «ограничивающей свободу человека». С одной стороны поклоняющиеся не Господу, а ритуалу «верующие», с другой такие вот трансгуманисты.
И те, и другие отвергают истинную человечность ради обряда Мишель, налейте нам вина. Падре Марко протянул стакан. Истина в радости быть человеком и помогать другим становиться человечнее. Этому учил нас Господь.
Мишель достал новую бутылку, помогавший ему Родионыч протянул аль-Сабиру упаковку с гранатовым соком: мусульманин по вере не мог пить вина. Но в этот вечер расслабиться и забыть об увиденном хотели все, и неосознанно помянуть тех, кто ради своих убеждений погубил и себя, и своих детей. Как бы то ни было, но они имели право на такие поминки. А остальные право на то, чтобы подобное никогда больше не повторилось.
ЧАСТЬ 4
Передышка
Переезд в другое поместье состоялся только через пять дней, ведь довольно сложно сорвать с места полсотни человек, нужно хотя бы вещи собрать, которые за эти месяцы разбрелись по закоулкам обжитых комнат. Потери были неизбежны: расчёски, носки, блокноты, а то и карманные планшеты не хотели переезжать с хозяевами и прятались в самых неожиданных местах. Хорошо, что не пропала ни одна игрушка: мальчишки берегли вещи братьев, наверное, больше, чем отец Иоасаф и падре Марко дорожные иконостасы. Проще всего собраться оказалось Лене и Лёшке у них почти не было личных вещей.
Значит, так, подхватывая Лёшкину сумку, объяснял Родионыч. До Москвы доберётесь без проблем. Там вас встретит Владимир, он теперь вместо меня в филиале нача́лит. До места он вас на служебной машине довезёт, а там будете выполнять распоряжения Курьяныча. Всё понятно?
Всё. Лёшка ещё раз огляделся, проверяя, не забыл ли чего. Вы за ребятами присмо́трите? Они же неугомонные, как ходить научились, одну лишь Лену и слушаются.
Присмотрю, рассмеялся Родионыч. Идём, до машины провожу, а то во дворе темно.
Лена в это время перепроверяла вещи мальчишек они должны были выехать через час, и тоже давала последние наставления:
Слушайтесь Мишу, Родионыча и
И родителей, рассмеялся Митя. Лен, ты не волнуйся, мы всё помним, всё знаем. Не рисковать, много не купаться и не загорать, но и в четырёх стенах не сидеть. Не перерабатывать, не волноваться, беречь маму Аню. Ничего не забыли?
Ничего. Вернёмся через две недели, не скучайте без нас.
А ты Курьянычу привет передавай начал было Митя, но его перебил заглянувший в комнату Мишка:
Лен, машина ждёт! Не волнуйся за этих обормотов.
Сам такой! шутливо обиделся Анри. Хорошей дороги, Лен!
Погоди минутку. Шери протянул ей сжатый кулак. Дай руку. Это тебе и Лёшке.
В её ладонь скользнули две подвески: прозрачные круглые медальоны-линзы размером с ноготь, в которых едва угадывались крохотные фотографии нескольких человек.