Изучая новые документы, парни по полдня сидели за экранами, выходя к обеду больными от просмотренных документов и видеозаписей. Но говорить с кем-то они не могли. Не потому что это запрещалось, а чтобы не волновать едва начавших приходить в себя ребят и слишком впечатлительную тётю Аню. Мать Мишки опекала всех: не только парней, мальчишек и Лену, но и бойцов охраны, и даже настырных белок. Как сказал осмелевший на воле Митя: «Тётя Аня всехняя мама».
Все радовались лесной воле, лишь Лена всё так же лежала, не имея возможности ни двинуться, ни снять повязку: врачи решили, что глазам лучше подольше побыть в полной темноте. Единственное, что было ей доступно разговор. Девушка общалась с остальными или с помощью микрофона, или вживую. По вечерам у неё собирались все, то читая вслух, то просто разговаривая.
Вскоре девушка сдружилась с Мишкой и, что очень удивило Лёшку, с Курьянычем, который ставил её и мальчишек в пример своим бойцам: «Вот что такое настоящая сила и умение бороться, учитесь, щенки!» Тренер относился к Лене с нежностью и даже некоторым трепетом, а мальчишек буквально обожал, позволяя им практически всё и втайне от врачей уча их приёмам самообороны. Впрочем, Лена об этих уроках знала, как и о многом другом: о детстве Мишки, о смерти Жаклин, о полутайных смешных происшествиях с бойцами. Только с Лёшкой она всё так же мало говорила, словно его жизнь её совсем не интересовала.
>*<
К середине сентября зарядили дожди, мальчишкам пришлось сидеть в комнатах, и теперь они осваивали премудрости вырезания лобзиком. Лёшка, просидев полдня с документами центра, ничего делать не хотел, на душе было паршиво. Парень стоял у окна, глядя на серое небо и водяную пыль то ли дождь, то ли туман, заполнившую лес. Лена вдруг спросила:
Лёш, тебе тяжело было, да? Когда ты сбежал.
Он подошёл к кровати девушки, взглянул на полузакрытое повязкой лицо, и понял, что нужно рассказать всё. Он и так слишком долго молчал, а она имеет право знать, почему он тогда не помог ей, почему струсил.
Лена слушала не перебивая, спокойно, и молчала, даже когда он перестал говорить. Лёшка встал, опять отошёл к окну, осознавая, что теперь ему всё же придётся перебраться в другую комнату.
Лёш, дай руку. Девушка осторожно повернула вверх ладонь. Лёш?
Он снова подошёл к ней, дотронулся до прохладных пальцев, взглянул в лицо девушки и понял, что у неё нет ни отвращения к нему, ни чего он боялся больше всего жалости. Лена была так же спокойна, как и после смерти детей. Это было не равнодушие, не смирение: она, как и мальчишки, не выносила этого слова. Нет, она поняла Лёшку и приняла услышанное к сведению, как учитывают старые раны. Не забывать, но именно для того, чтобы не причинить ему ненароком боли. Для неё это тоже была боль спокойная боль всё понимающего человека. Надо перетерпеть и жить дальше.
Лёшка осторожно сжал её ладонь:
Спасибо.
Всё хорошо, Лёш. Ты прости, мне спать хочется. Ты иди к мальчикам.
>*<
К концу сентября Лене разрешили снять повязку с глаз и даже сидеть. Она вроде бы спокойно, но все это чувствовали безгранично радовалась всему, чего была лишена так долго: солнечному лучу, искрящимся в нём пылинкам, трещинкам в паркете, улыбкам друзей. И особенно живым, весёлым лицам мальчишек.
Ой, какие вы красивые! А волосы! Как у принцев.
Мы не хотим стричься, а на нас уже тётя Аня и тётя Риша ругаются, пожаловался Митя, откинув со лба русую прядку. Говорят, мы скоро на девчонок похожи будем.
Ничего не будете! шутливо возмутилась Лена. У многих народов косы были символом воинов.
Как у индейцев, да? Анри держал на коленях старинное издание «Битвы за Ситку». Ты скоро в лес поедешь? А то потом холодно будет.
Ну и что? Зимой тоже хорошо. Девушка задумчиво улыбнулась давним воспоминаниям. Вы ведь снег никогда не видели.
Ничего, увидят, и ещё в снежки наиграются, весело взглянул на ребят Виктор. Говорят, к весне эти мо́лодцы и ходить начнут, и ты тоже.
Хорошо бы. Лена чуть пошевелила ступнёй, до сих пор не веря, что снова может, пусть и плохо, но всё же двигать ногами. Где ваши обещанные игрушки на ёлку?
До ёлки ещё три месяца, рассмеялся Мишка. Мы только учимся, не гони. Лучше возьми крючок и нитки. Тебе руки тренировать надо, а вязать можно и с закрытыми глазами. Мама тебя научит.
В этот день Лёшка, как и все, радуясь за Лену, понял, что ему пора переселяться. Девушка должна была часами заниматься, разрабатывая ноги, да и так у неё появлялось всё больше личных, совершенно не касавшихся парня дел, и мешать ей не стоило. Так что, собрав сумку, он переселился в соседнюю комнату, хотя Лена отчего-то взяла с него обещание обязательно бывать у неё каждый вечер.
>*<
Через неделю Лене разрешили немного погулять в лесу, благо, что опять вернулась хорошая погода. Девушка попросила, чтобы её на прогулке сопровождала тётя Аня, мальчишки веселились под присмотром дяди Вити и Курьяныча, и Лёшка, почувствовав себя лишним, вернулся домой. На веранде у окна стоял Мишка, задумчиво глядя на фигурки в дальнем конце дорожки. Потом вдруг с силой ударил кулаком по стене:
Не то! Это же не то!
Миш, ты чего? Лёшка встревоженно подошёл к другу. Тот обернулся:
Лена Я Влюбился я!
Лёшка, ожидая чего-то плохого, но не такого ответа, понял сразу, на него нахлынула тёплая радость за друга и за девушку.
Миш, это же хорошо! Ты лучший человек, которого я знаю, и
Плохо это! оборвал его Мишка. Потому что это не то! Я ведь не её люблю, а За мальчишек, за её характер, за всё, что она сделала. Не то это, понимаешь?
Он взглянул в лицо Лёшки и грустно усмехнулся:
Не понимаешь ещё. Пацан ты совсем. Не говори ей. Это пройдёт, а так она волноваться будет. Мы с ней друзья, и всё. Дружба то, влюблённость не то. Не любовь это, понял? Не как у Ладно, пойду письма из конторы посмотрю. Поможешь?
Лёшка пошёл за ним, на самом деле не понимая, что имел в виду друг, и немного расстроившись, потому что это на самом деле было бы хорошо, если бы Мишка и Лена были вместе. Он хотел им обоим счастья, но чувствовал правоту, звучащую в словах Мишки. Опять, как и четыре года назад, в родильной камере, мир делился на реальность и абстракцию, которую ещё предстояло узнать, прочувствовать, сделать реальной. А пока нужно думать, как облегчить это понимание новым големам сотням больших младенцев, которые скоро родятся в бывших лабораториях центра по всему миру.
>*<
Золотая осень сменилась промозглым холодом ноября, потом выпал первый снег на самом деле первый для мальчишек. Они каждый день восторженно выезжали на улицу, немного буксуя в лёгких сугробах, ловили на рукава хрупкие снежинки, а то и тайком от тёти Ани ели снег их этому научили Виктор и Курьяныч. Иногда они даже сваливались со своих кресел и, как и все дети, катались в сугробах, чувствуя на лицах холод быстро таявших снежинок. Потом их, раскрасневшихся и немного промокших, с наигранным ворчанием рассаживали по креслам то дядя Витя с Курьянычем, а то и парни.
Как-то Лёшка, не выдержав, спросил у Арсения Денисовича: почему он не разрешает ребятам и Лене пользоваться экзоскелетами? Ведь тогда они смогли бы по-настоящему ходить, бегать.
Экзоскелет это просто усовершенствованные костыли, объяснил врач. Они помогут тому, кто на самом деле не способен ходить, а эта компания должна учиться всему сама. Сейчас у них есть цель: поскорее встать с кресел. А экзоскелет обманет их, создаст иллюзию, что они уже всё могут, и они перестанут стараться. Так что пусть ездят в креслах, а то и ползают это тяжело, может, и больно, но для них полезнее. Главное, чтобы не простыли, а то я вчера видел, как вы из них сугробы вытряхивали. И куда в их курточки столько снега поместилось? Его было больше, чем самих ребят.
Лёшка рассмеялся шутке и признал правоту врача. Мальчишки и Лена на самом деле безумно хотели встать на ноги и ежедневно часами занимались на тренажёрах тех самых, которые когда-то были разработаны в центре и теперь приносили пользу уже им. Нет плохих вещей, есть только плохие люди.