Мишка терпеливо объяснял, что сейчас лучше воспользоваться случаем и спокойно лечиться, благо, что больница на окраине города, в собственном небольшом парке, и хорошо охраняется и людьми из конторы, и милицией. Двое бойцов всё же требовали отпустить их домой: ранения-то пустячные простреленная рука у одного и треснувшее ребро у другого. Мишка не выдержал:
Вы о дисциплине что-нибудь слышали? Всем приказано не покидать территорию больницы! Всем! Вчера троих журналюг у парковой ограды задержали, четвёртый успел удрать, и полюбуйтесь, что он накатал! Мишка хлопнул по тумбочке, припечатав ладонью лист бумаги. Вот, читайте. И это он писал, даже не заходя на территорию больницы. Что будет, если вы ему попадётесь? Одного вашего слова окажется достаточно, чтобы переврать всё не в сотню, а в тысячу раз!
Недовольные парни взяли лист и стали читать вдвоём, потом высказали всё, что думают об авторе статьи.
А ну тихо! Вы в больнице, а не в раздевалке! прикрикнул Мишка. Выражаться на тренировках будете, здесь за языками своими дурными следите. Головы у вас на плечах толковые, вот пусть они слова выбирают, а не то место, каким сейчас думаете!
Те двое бойцов, что во время штурма смогли первыми пробиться на нижний уровень, не дёргались им обоим досталось больше всего. Бронекостюмы пули останавливают, да, но полностью погасить энергию удара не могут, да и когда в тебя стреляют в упор из пистолета-пулемёта, ни один костюм полностью не защитит. Так что у парней были и переломы рёбер, и ушибы лёгких, и пусть и поверхностные, но многочисленные ранения груди и живота, и ни тому, ни другому особо шевелиться не хотелось. Первые дни они проспали под действием обезболивающих и снотворных, теперь же лежали, иногда для поднятия настроения шуточно переругиваясь или травя неприличные анекдоты, и очень обрадовались заглянувшим к ним Мишке с Лёшкой.
Ну что там? Не зря я рёбра-то ломал? Пашка дышал с трудом, морщась от боли в пусть и зафиксированных тугими повязками, но всё равно «игравших» при каждом вздохе рёбрах.
Не зря. Лёшка присел к нему на кровать. И спасибо за учёбу, дверь с первого раза вскрыл.
Ты? Пашка усмехнулся. Ты же кнопку взрывателя от п пуговицы отличить не можешь!
Не могу. Лёшка кивнул, поддержав грубоватую шутку. Но дверь вскрыл. Благодаря вам, ребята. Если бы не вы, мы бы не успели.
Говорят, много погибших? Второй парень, Сашка, приподнялся на локте. Ему дышать было легче, потому что основной удар пришёлся на живот, и ребро пострадало только одно.
На нашем уровне одиннадцать, почти все дети погибли, тихо стал рассказывать Мишка. Но тех, кого они только начали делать, мы спасли всех, там человек пятьдесят будет, когда родятся. Воспитаем их нормальными людьми. Так что ты, Паш, из своих рёбер не одну дуру капризную, а почти сотню человек сделать смог бы.
Эх, где моя дура-то Пашка слабо вздохнул. Не пускают её сюда, хорошо хоть по видеосвязи поболтать удалось, и сынишку увидеть. Говорите, там пятьдесят големов растут? Моя сказала, что где один сын, там и двух воспитаем, а?
Не надо. Лёшка вспомнил своё детство. Ты со мной на тренировке был, знаешь мою силу. А представь, если я, да пусть даже Мишка, но без мозгов ещё. Не знаю, как отец с Леной это выдержали. Твоему Владику три, да? Что такой дурак, как я, с ним сделать может, просто играя?
Понял. Пашка задохнулся от боли. Всё, дайте отдохнуть.
Спасибо вам, ребят, Лёшка встал, за всех спасибо!
>*<
Парни заканчивали обедать, когда Мишке позвонила мать. Тот выслушал, улыбнулся Лёшке:
Скоро приедут, им сейчас пообедать нужно и отдохнуть с дороги. Лениной бабушке-то уже за восемьдесят, да и мама вымоталась слишком всё переживает. Просили нас у палаты Лены подождать, будут примерно через час. Так что время есть, бери вторую порцию. Нам теперь сил нужно больше, чем во время штурма.
Родители Мишки и бабушка Лены подошли к палате не через час, а почти через два. Тётя Аня, усталая и немного бледная, улыбнулась парням:
Простите, что задержались.
Вы с дороги отдохнули хоть? Мишка поддержал мать, помог ей сесть на банкетку, Лёшка кинулся было к Нине Ивановне, но ей помог Виктор.
И отдохнули, и пообедали, и ещё кое-что успели сделать. Лёша, Миша мне вот это чудо дал, сказал, что это твоя игрушка. Может, я зря это сделала, но вчера успела отдать его в чистку. Тётя Аня протянула ему Митьку уже не замурзанного, а выглядевшего почти новым и кое-где аккуратно заштопанного. Ты не сердишься? Миша, как ты и просил, привезла твоего друга. Вчера забыла из сумки достать, прости. Держи.
На банкетке теперь сидели две игрушки: рядом с бело-розовым Митькой посвёркивал пластиковыми глазами довольно крупный медведь из коричневого вытертого вельвета.
Вы просили привезти Мява. Нина Ивановна спокойным внимательным взглядом смотрела на обоих парней. Леночка о нём говорила, верно? Возьмите, молодой человек.
Лёшка взял протянутого именно ему кота, провёл ладонью по знакомому свалявшемуся меху. Женщина улыбнулась:
Это же вы приезжали ко мне осенью? Только выглядели иначе.
Да. Он ответил хрипло от смущения. Простите, что обманули вас.
Вы тогда искали Леночку, я это сразу поняла. Нина Ивановна говорила очень серьёзно и мягко. И открыто прийти не могли. Вы успокоили меня тогда, я поняла, что не одна за неё волнуюсь. Можно мне к девочке?
Да, она сейчас не спит. Пойдёмте.
Вы идите. Виктор кивнул жене и придержал Лёшку за рукав. Мы там будем лишними. Миш, где дети? Нам лучше пойти к ним.
Мишка повёл отца к мальчишкам, а Лёшка остался у палаты Лены, потому что могла потребоваться его помощь, да и проводить потом обеих женщин нужно будет. Тётя Аня, взглянув на него, сгребла зверей, мягко вынув из рук парня кота.
Ты посидишь здесь? Хорошо.
Они пробыли у Лены совсем недолго, и вскоре вышли, вроде бы улыбающиеся и бодрые, но когда дверь в палату закрылась, тётя Аня опёрлась о стену, бледная, разом ослабевшая, и только с помощью Лёшки добралась до банкетки.
Сейчас, надо посидеть. Она достала из кармана баллончик с сердечным аэрозолем, вдохнула лекарство, откинулась головой на стену. Что же они сделали?!
В голосе женщины слышались еле сдерживаемые слёзы. Нина Ивановна села рядом, обняла её за плечи:
Успокойся, Анечка, нам нельзя волноваться. Дети живы, это главное, и им нужна наша помощь и любовь. Если мы будем так сильно всё переживать, то сами свалимся, а этого никому не нужно.
Да, мы должны держаться. Тётя Аня попыталась выпрямиться, улыбнуться.
Нет, милая, не держаться, а жить, радоваться каждому дню, думать и о себе тоже. Пожилая женщина говорила очень тихо и ласково. Какая им польза, если мы себя изматывать будем? Они же всё видят. Когда Оленька погибла, я тоже сначала думала, что надо держаться ради Леночки. А она умница, маленькая ещё была, а сказала то, что я на всю жизнь запомнила: «Когда ты так на меня смотришь, мне плохо делается, а ты потом таблетки пьёшь. Ты живи, и я буду жить, а то ты заболеешь, и я одна буду». Пойми, Анечка, им нужны не наши жертвы, а мы здоровые, радующиеся миру. Они очень хорошо чувствуют обман и наше состояние. Не надо делать их виноватыми в том, что нам плохо, ведь тогда жертвы не мы приносим, а они. Нужно жить самой, а не только ради кого-то. Ну, успокоилась? Лёшенька, ведь вас так зовут? Вы не проводите нас к мальчикам? И помогите с игрушками. Леночка попросила их мальчикам отнести. Она уснула, вы не волнуйтесь.
Лёшка хотел помочь тёте Ане, но Нина Ивановна отмахнулась: «Я сама», и кивнула на бело-серо-коричневую горку зверей. Парень сгрёб игрушки и пошёл по коридору, показывая дорогу и стараясь приноровиться к медленным шагам обеих женщин.
>*<
В палате мальчишек звучал смех. Это было странно, невероятно, ведь они только утром узнали о смерти братьев. Но все трое смеялись, слушая рассказ Виктора. Привыкшие за свою жизнь к боли и потерям, они научились ценить крохи радости, и теперь смеялись, впервые вот так открыто и беззаботно. Но на вошедших в палату людей все трое взглянули серьёзно и настороженно. Мишка и Виктор познакомили их с женщинами, и на лицах мальчишек снова появились улыбки, особенно радостные и тёплые, когда они смотрели на Нину Ивановну. Бабушка Лены это невероятно, сказочно и прекрасно! А потом они увидели в руках Лёшки Митьку. Лёшка растерянно стоял, не зная, куда положить игрушки, как разделить их между детьми: их трое, и игрушек тоже три, но