Негромко хлопнула дверь реанимационного отделения. Лёшка дёрнулся, открыл глаза всё-таки успел задремать. На каталках везли мальчишек без сознания, но с порозовевшими, а не мертвенно-синюшными лицами. Лёшка кинулся к врачам:
Что?
Живы, и будут здоровы. Лечиться им ещё очень долго, тела слишком ослаблены. Но придёт время, и бегать смогут.
А Лена?
Девушка? Операция ещё не закончилась. Ждите.
Мишка, давно уже вымывшийся и даже успевший подремать в кресле, кивнул Лёшке:
Я схожу, посмотрю, как их устроят.
Лёшка опять сел ждать.
Дверь снова хлопнула. Усталый врач сопровождал каталку с бледной, всё ещё не пришедшей в себя девушкой. Лёшка рванулся к нему:
Что с ней?
Отравление угарным газом, но обойдётся без последствий. Хуже с ногами. Вы знаете, кто повредил ей спинной мозг?
Что?! Лёшка не понимал. Я видел её два года назад, она тогда была абсолютно здорова.
Значит, вскоре после этого её и искалечили. Небольшая операция повреждение спинного мозга, из-за которого возник частичный паралич ног. К счастью, не полный. Этой ночью её, видимо, сильно толкнули или ударили, возник полный паралич. Мы успели вовремя, так что в будущем она сможет ходить сама, без экзоскелета. Бегать нет, но ходить да. Она пока под наркозом, очнётся ночью или утром. Вы её родственник? Вам лучше поспать.
Я не могу оставить её Лёшка понимал, что врач прав, что нужно отдохнуть, да и в палату к девушке его не пустят. Но уйти не мог.
Врач устало посмотрел на него, вздохнул:
Хорошо. Думаю, так даже лучше. Вы поспите в её палате. Больше негде: из-за ночных событий больница забита пострадавшими. Идёмте, мы поставим вам кушетку за ширмой.
Лёшка пошёл за каталкой, не совсем ещё понимая, что ему сказали, что разрешили. И свалился на узкую больничную кушетку, зная, что Лена в безопасности.
>
*
<
Лена просыпалась. Хотелось повернуться на бок, но почему-то не получалось. Вокруг слышались незнакомые голоса, воздух пах совсем иначе, чем в лаборатории. Может, она заболела и её забрали в госпиталь?
Она открыла глаза, привычно сощурилась, чтобы разглядеть окружающее. Всё расплывалось, но свет был иной, незнакомый. Значит, это на самом деле госпиталь.
Лена
Знакомый голос, родной, живой, но нереальный. Этого голоса не может быть в центре хоть в лаборатории, хоть в госпитале.
На фоне светлого потолка появился тёмный силуэт, приблизился. Она пыталась рассмотреть его и наконец увидела.
Лёшка
Да, всё хорошо. Её щеки коснулась твёрдая шершавая ладонь. Это я. Всё закончилось.
Она всматривалась в его лицо настоящее, живое, а не уродливо-правильное лицо бездумного клона. Перебитый нос, шрам на правой брови, морщинки у глаз, горькие складки у губ.
У тебя волосы короткие совсем, она попыталась улыбнуться, и виски седые. Ты всё же пришёл.
Да. Он осторожно провёл по её волосам снежно-белым от седины. Я пришёл. Помнишь, что говорил папа? Что нам принадлежит Вселенная, что нужно видеть небо и звёзды. И ты снова увидишь их, я обещаю! Ты снова увидишь весь мир!
ЧАСТЬ 2
В больнице
В ту ночь Лена пришла в себя очень ненадолго и почти сразу снова уснула. Уснул и Лёшка, который сорвался к ней со своей кушетки, едва пискнул сигнал медицинского датчика, и теперь наконец успокоился: с девушкой всё в порядке, ни отравление, ни операция не повлияли на её сознание.
Утром Лена проснулась уже по-настоящему и сразу спросила, что с мальчишками. Врач сел на стул рядом с кроватью, взял девушку за руку:
Мы смогли спасти только троих.
Лёшка, отошедший на время к окну, резко обернулся, ожидая всего от новой потери сознания до нервного припадка. Но Лена только закрыла глаза и некоторое время молчала. Потом попыталась приподнять голову:
Я должна быть с ними. Голос у девушки был со сдерживаемой болью, но спокойный: она хорошо понимала, что говорит. Они привыкли ко мне, когда меня нет, им становится плохо, а сейчас
Сейчас плохо вам. Врач очень осторожно коснулся её лба, заставляя откинуть голову на ортопедическую подушку. Вы же видите, где находитесь. Вчера мы по ниточкам собирали ваш спинной мозг. Вам нельзя даже голову поднимать. Или вы осознаёте это и даёте себя лечить, или ваши мальчишки вообще потеряют вас. Вы ведь моя коллега, пусть пока и не дипломированный, но уже состоявшийся врач, а врач должен думать о себе, иначе не сможет помочь другим.
Девушка снова ненадолго закрыла глаза: пробивавшийся сквозь шторы яркий солнечный свет, от которого она отвыкла за годы в сумраке подвальной лаборатории, причинял ей боль. Потом повторила:
Без меня им плохо, они не выдержат. Им нужно знать, что я не бросила их.
Хорошо. Врач встал. Кое-что сделать можно, но не сейчас, а к вечеру. Мне нужно всё подготовить. Сейчас вы завтракаете, приводите себя в порядок и спите. Это не просьба, а назначение лечащего врача. Молодой человек, пойдёмте, мне нужна ваша помощь.
Он мог и не пользоваться таким предлогом, потому что Лёшка, отлично помня медицинские процедуры в первые месяцы своего существования, понимал, что его присутствие, пусть даже и за ширмой, будет неприятно Лене. Поэтому он, на секунду обернувшись у двери, чтобы поймать взгляд девушки, пропустил в палату медсестру и вышел в коридор.
Врач прикрыл дверь и обернулся к нему:
Дети пока спят. Мы поддерживаем их в таком состоянии, им не нужно пока знать о смерти братьев. Но потом им потребуется забота не только врачей, но и близких людей, а наш персонал, очень хороший, уверяю вас, сейчас загружен работой. Ваш друг помогает нам, и я бы хотел, чтобы, когда дети проснутся, вы хотя бы по часу занимали их разговором им это так же необходимо, как и лекарства.
Я понял. Где их палата? И где Мишка Михаил?
Их палата за углом, в соседнем коридоре, я покажу. Ваш друг сейчас у тех, кого вы называете големами. Странное слово. Мне кажется, что называть так людей, пусть и психически неполноценных, оскорбительно.
Я тоже голем, искусственно созданный, вылепленный. Лёшка усмехнулся, наблюдая за выражением лица врача. И дети големы. Если бы не Лена, нас бы не было ни их, ни меня. А те големы Их я не знаю. Можно мне их увидеть? И если я уйду, то как с Леной? Я
Боитесь оставить её одну? Врач понимающе кивнул. У вас есть ком? Я подключу к нему кнопку вызова и объясню ей; она сможет позвать вас в любой момент. На это, конечно, потребуется некоторое время. Но пока с ней будут наши медсёстры, вы можете не волноваться.
>*<
Следующие часы Лёшка провёл, ходя по палатам новых големов и подменяя работавшего с шести утра и вконец замотанного Мишку. Требовалось объяснять врачам и санитарам, кто это вообще такие искусственно созданные люди. Големов оказалось много, особенно учитывая небольшие «производственные мощности» центра. Семь выживших клонов Лёшки двое со второго уровня и пятеро с первого. Все с ущербным разумом, спокойные, послушные, словно роботы, ничего не боящиеся, ничему не радующиеся, ничего не хотящие. И почти четыре десятка из других «партий»: грубоватые крепкие «муравьи» и среднего роста, сухощавые и темноволосые парни и девушки, предназначавшиеся для использования в качестве «секс-кукол». Они почти не пострадали от газа (на первом уровне его концентрация была очень мала) и сидели в своих палатах, бессмысленно глядя в стены и реагируя только на чёткие приказы: «Встань, ешь, иди сюда».
Их нужно в психиатрическую больницу, здесь им не место, но на них требуется оформить хоть какие-то документы, негромко объяснял дежурный врач. Вы знаете, как с ними общаться? Мы за вчерашний день намаялись. У них очень странная реакция на окружающее, психиатры сталкиваются с подобным впервые.
Нет, не знаю. Лёшка смотрел на красивых бездумных девушек в одинаковых больничных пижамах словно посадили в комнату семь кукол. С такими я не сталкивался, их сделали позже. Сколько им, не знаете?
Ваши коллеги вчера нам звонили, сказали, что нашли какие-то документы, и что их всех сделали месяца два назад и как раз готовили к продаже. Дикость какая-то!