Я истец! Худенькая девочка лет двенадцати, с конопушками на носу и смешными рыжими косичками, держала за руку высокого парня с простецким улыбающимся лицом. Мой дедушка пропал, когда мама была маленькая. Я смотрела новости про центр и увидела, что голем похож на фотографию моего дедушки. Он клон дедушки. Теперь у меня есть дедушка-брат. Сейчас ему физически тридцать, психически пять лет, через четыре года он догонит сверстников. Он человек!
Я истец! Синтезированный голос прокатился по залу, доктор Хофер, худой седовласый старик, похожий на аристократов с портретов девятнадцатого века, подъехал к тумбам микрофонов. Все знали, что знаменитый учёный полностью парализован и управляет креслом и микрофоном только с помощью имплантов. Я неподвижен, но я помню, что такое ходить, плавать, обнимать жену и детей. Те, кто лишают человека права быть живым, чувствовать, двигаться, кто ограничивает наше существование только умственной работой преступники. Как и те, кто лишает человека разума, делая его послушной машиной для удовлетворения их прихотей. Без разницы, происходит ли это с помощью травмирования тела или мозга, или же социальными методами засильем голоаттракционов, падением уровня образования, пропагандой чувственных развлечений. Человек биологическое существо, имеющее два пола, обладающее разумом, чувствами, интеллектуальными и социальными потребностями и общими этическими нормами. Я истец!
Я истец. Двадцать лет назад моя дочь уехала из деревни на заработки, прислала всего одно письмо, что она устроилась на работу в больницу, и что продала своё тело на опыты, но только когда умрёт, но она проживёт до ста лет. А пока дарит мне красивое сари. Больше я о ней не слышала. В прошлом году мне сказали, что мерзавцы сделали копии моей девочки, чтобы они работали в борделях. У меня мало денег, но я забрала одну девочку к себе. Моей доченьке сейчас шестнадцать лет, скоро она станет взрослой. Она человек!
Я истец! Мне было четырнадцать лет, когда к нам в школу пришли учёные и сказали, что можно поучаствовать в научном эксперименте и за это заплатят. Я поговорила с родителями и согласилась. Это было прикольно: всякие приборы, первые заработанные деньги. Год назад, когда мне исполнилось пятнадцать, нам позвонил Накамура-сан. Эти гады сделали мои копии и резали их живьём! Накамура-сан сказал, что они успели спасти одну мою сестру. Она живёт с нами, сейчас ей психически десять лет. Через полтора года она будет моей ровесницей. Она человек!
Я истец! вышел к микрофонам седой, рано постаревший мужчина, держа в руках яркую фотографию смеющейся семьи. Мой сын был хорошим, талантливым мальчиком. У него была чудесная дочь, моя внучка, Гретхен. Она была такой весёлой, резвой хохотушкой, она только училась вставать на ножки. Эти палачи вбили моему сыну в голову свои идеи, они искромсали его и мою девочку! А потом убили их обоих! Она так и не встала на ножки их отрезали, заменив какими-то «растущими» протезами. Она разучилась смеяться глазами ей вместо глаз вживили камеры. А потом убили!
Я истец! Мои родители были сторонниками трансгуманистов, умеренными. У меня возникли серьёзные проблемы со зрением. Врач убедил родителей, что лучше имплантировать камеры, которые заменят мне глаза. Он тоже был трансгуманистом, опытным врачом, и всё оформил по правилам. Он провёл хорошую операцию, мне говорили так. Когда я пришла в себя, поняла, что не смогу видеть глазами. Они перерезали зрительные нервы, подключив к ним камеры. Сказали, что теперь я лучше обычных людей, потому что вижу ультрафиолетовые и инфракрасные длины волн. А ещё они, с согласия родителей, но не сказав мне, вживили слуховые импланты, которые нельзя удалить я тогда оглохну. Я слышу инфра- и ультразвуки. Но я не могу нормально жить. От этих звуков у меня болит голова, я не могу ходить по городу шум оглушает меня. Мне доступно то, что недоступно обычным людям. Я могу увидеть, когда у человека жар, определить, где у него опухоль, услышать, как работает человеческое сердце, я стала врачом. Но я не могу полюбоваться на зелень деревьев, увидеть улыбку матери, каплю росы на цветке. Так, как видела всё это раньше. Родители тогда поверили врачу. Недавно я узнала, что уже тогда были методы безоперационного восстановления зрения, и врач знал об этом. Но он хотел улучшить меня. И других тоже. Нас таких много тех, кто поверил в улучшение тела, а теперь расплачиваются за это. Я представляю тех, кого лишили человеческих органов чувств. Мы истцы. Мы люди!
Я истец! Я представляю свой посёлок. Мы работали на серебряных рудниках, как работали наши предки. Наши дети учились управлять новой техникой, чтобы заменить нас, когда мы уйдём на пенсию. Нас уволили, заменив големами. Они не умеют думать, они ничего не боятся, они выполняют все приказы и работают в три смены, без выходных. Они обрубки тел, им ничего не нужно. В нашем посёлке не осталось работы. У нас есть деньги, но нет смысла жить. Люди убивают себя или спиваются. Наша работа никому не нужна. Нас полторы тысячи, считая с семьями. Мы люди!
Я истец! Я представляю нашу военную часть. Я старший лейтенант ВВС. Полтора года назад нам сказали, что у нас будут испытывать новую дистанционную систему управления истребителями, мы должны были соревноваться с ней. Получалось плохо. Потом меня и нескольких коллег вызвали в качестве понятых. Мы увидели эту систему. Это были обрубки людей с вживлёнными в мозги электродами, не умеющие толком говорить, ходящие под себя, но натасканные на управление самолётами. Это не солдаты. Это даже не пушечное мясо. Это Я не хочу, чтобы когда-нибудь в войне участвовали Нет, не так. Я не хочу войны, и поэтому я стал военным. Те, кто создал таких големов, хотят войны! Они знают, что солдат может не выполнить преступный приказ. Такие солдаты выполнят всё. Мы взяли големов на своё попечение, потому что они люди. Я человек! Я представляю нашу часть и големов, которых мы опекаем. Вы преступники!
Я истец! Я академик, представляю медицинское сообщество. Действия сотрудников центра я не могу назвать их учёными, и трансгуманистов преступны! Они дискредитируют науку, а не развивают её. Изобрести можно многое, но необходимо помнить об ответственности перед людьми. Из-за ваших действий люди перестали верить учёным! Вы говорите, что отрицание науки вернёт нас в тёмные века, но вспомните: отрицание медицины в Европе пошло именно потому, что беспринципные хирурги Рима резали живых людей рабов и приговорённых к смерти преступников. Точно так же, как сейчас делаете вы. Раб тогда не считался полноценным человеком, преступник был недостоин минимальной жалости. Люди отвернулись от медицины тогда, люди отворачиваются от науки сейчас! Из-за вас! Мы истцы! Мы учёные всего мира, люди!
Люди шли и шли к тумбам микрофонов, пропуская вперёд тех, кто был с детьми-големами, если нужно, расступаясь перед теми, у кого малыши начинали капризничать: големы более непоседливы, чем обычные дети. За спинами Лёшки и Лены вставали люди. Прасовцы, родные прототипов големов, врачи, семьи погибших на Луне, потерявшие работу из-за големов, близкие трансгуманистов и бывшие трансгуманисты. Кто-то говорил небольшую речь, многие просто держали в руках фотографии или списки с именами тех, кого они представляют. Сначала казалось, что их сотни, потом счёт перевалил за тысячу, подобрался к двум тысячам. А люди всё шли и шли, заполняя огромное помещение.
На экране высвечивались фотографии големов и детей трансгуманистов последних до операций. Потом пошли списки погибших тысяч големов и десятков тысяч убитых и искалеченных людей. Доказательства намеренного изменения генома, создания «идеальных» детей-гермафродитов и детей с изменёнными органами чувств. Документы, подтверждающие влияние центра и трансгуманистических организаций на правительства многих стран и на образовательную систему. Счета, с которых финансировалась пропаганда трансгуманизма, оплачивались съёмки фантастических фильмов практически все эти счета были открыты представителями политической и финансовой элиты. Списки книг, бесплатно поставлявшихся в научные кружки и клубы при школах и колледжах и исподволь внушающих подросткам мысль, что этические принципы противоречат развитию науки и общества.