С этого мгновения счет пошел на секунды.
Она влетела в желтые языки, точно мотылек, не останавливаясь, проскочила в комнату. Сквозь бушующее пламя увидела: на кровативернее, на том, что от нее оставалось, лежала черная головешка, очертания которой напоминали тело. Видимо, человек прилег и заснул. И задохнулся, когда начался пожар.
Кто бы это ни был, он, по крайней мере, не страдал, сгорая заживо.
Как там сказал пожарныйпарнишка и маленькая девочка?
Время, время!
Ящерка нестерпимо жгла кожу.
Крина с размаху выбила дверь в соседнее помещение. На удивление, огонь сюда почти не добрался.
В коричневой кроватке, крепко запелёнатый, лежал ребенок. Девушка схватила завернутое тельце, прижала к себе и бросилась обратно.
Браслет уже почти проявился снаружи.
Она спрыгнула в сад, разросшийся позади дома. На той стороне слышались крики и шум. Здесь было тихотолько покорно шелестела опадающая листва. Никого из людей.
Крина развернула тряпки. Малышка лежала недвижно, спокойно, не подавая признаков жизни.
Голубое свечение медленно угасало.
Девушка закрыла глаза и потянулась к Грани. Мир сделался зыбок; отодвинулся, качнулся, остался далеко позади. Призрачный туннель. Тонкий силуэт посередине Переходаеще не там, но уже и не здесь.
Браслет вспыхнул и окаменелпривычным, свернувшимся кольцом животным.
Крина в бешенстве ударила рукой по земле. Несколько мелких камешков больно впились в ладонь. Это было второй раз на её памятикогда она не смогла вытащить, забрать желаемое у Грани. Тогда Нет, лучше не вспоминать.
Человеческий ребенок, казалось, мирно спал. Ей захотелось заплакать.
Ну почему, почему, она не может быть, как все антары? Как все остальные? Какое ей дело до людишек?
Было еще одно средство спасти малышку. Она потрогала языком заметно подросшие клыки. За год они должны были уже достигнуть нужной величины.
Крина наклонилась над беззащитной белой шейкой. Девушка хорошо помнила, что обращение человека в антара карается смертной казнью.
Глава третья
Острые неровные коронки легко вошли в нежную кожу Шарлотты. Венум, заключенный в них, высвободился медленно, осторожно, неторопливо проникая в ткани и капилляры.
Крина с отвращением оторвалась от мягкой шеи человеческого детеныша и сплюнула. В чем Тиур точно ошибался, так это в том, что прокусывать еще теплое людское мясо гораздо приятнее, чем пить холодную кровь из бокала тонкого стекла.
Она наклонилась над светло-розовым, посеревшим от многочисленных стирок одеяльцем. Девочка так и лежала неподвижно. Полное превращение займет не меньше трех суток, а пока надо разобраться с тем, куда пристроить младенца.
Крина задумалась. Матери теперь ребенка вряд ли вернешь. Та может сильно удивиться, увидев, что малышка предпочитает немного другое питание. Да и пожарный видел еёесли вдруг Крину поймают стражи, то даже Тиур не сможет спасти девушку от суда. Нет, слишком, слишком рискованно.
Может быть, подбросить? Человеческое сострадание, насколько она наслышана, не знает границ. Вряд ли люди смогут пройти мимо лежащего на пороге детеныша из их рода.
Крина завернула углы пеленки, накинула сверху одеяльце, легко поднялась с земли. Придется завернуть немного с пути в старый кварталтак близко от сгоревшего дома подкидыша оставлять неразумно. Лишь бы не раскричался по дороге.
Она побежала со всей скоростью, на которую только был способен антар. Приземистые дома сливались в однообразную серую ленту. Под ногами попадались отколотые камни мостовой, куски черепицы, которой местные подростки привыкли швыряться друг в друга.
Позади остались несколько улочек папертасрайона бедноты, в которой разломанные заборы, местами упавшие прямо на дорогу, чередовались с проваленными дырами тротуара, сколоченного из старых, отсыревших досок. Полуголые деревья скрючились в ожидании подступающих холодов.
Антар пересекла последний поворот, отделявший её от домов, разительно отличавшихся от оставшихся позади. Высокие красные крыши, обновленные не больше года назад, подкрашенные рыжим ставни, тщательно выложенная брусчатка. Даже темные стволы в проносящихся мимо садахи те были как следует выбелены у самого основания и аккуратно подстрижены на верхушках.
Крина остановилась и оглянулась. Вокруг было тихов этот час жители старого квартала предпочитали сидеть по домам. Некоторые окна призывно светили мягким, оранжевым светом. Ближайший дом был в десяти шагах от нее.
Одеяльце в её руках зашевелилось. Девушка мельком глянула вниз. Ребенок распахнул потемневшие глаза будущего антара и округлил рот, похоже, собираясь закричать на всё Анарео.
Тсссс! зашипела Крина, поспешно рисуя на покрытой маленькими волосками головке знак Грани. Тише ты! Одеяло успокоилось: детеныш зевнул во весь рот и следом мгновенно уснул. Она прислушалась: вроде тихо.
Надо скорее отделаться от младенца, пока он не созвал сюда всех стражей города.
Девушка шагнула к крыльцу и положила сверток на самую нижнюю ступеньку. Громко ударила в лакированную, массивную дверь, и сразу же, обогнув дом с другой стороны, побежала вперед.
Сердце тяжело стучало. Где-то через два перекрестка Крина остановилась. Тревога и беспокойство разом навалились на неё.
«А что, если его найдут слишком поздно? вдруг подумалось антару. Или не возьмут?». Тиур говорил, что некоторые людишки закапывают своих новорожденных.
Ужас одолел девушку. Крина потерла лицо, отгоняя прочь страшные мысли.
«Все с ним будет хорошо», убежденно сказала она, чуть ли не вслух. И повторила:
«Все будет хорошо».
Через полчаса городские ворота закроются, а браслет так часто использовать нельзя.
«Думай о себе, Крина. Думай о себе».
* * *
Анастасия пришла домой позже обычно. Хозяйку привычно встретил прохладный полумрак. Повесив теплый плащ на металлический крючок в прихожей, она разулась и зажгла свет.
Четыре комнаты для неё одной.
Родителей не стало еще в те далекие времена, когда Анастасия заканчивала обучение. Супруг и дети медицинским работникам, работающим с кровью и оказывающим помощь антарам, не полагалисьтак гласил Договор. Справедливо: взамен ей достались красивый дом в одном из лучших районов Анарео, зарплата в звонких сангсах*, бесплатная медпомощь и много чего еще, на что ни один житель в этом городе не мог бы рассчитывать.
«Кошку завести, что ли. Уж больно пусто в доме, да и места на пятерых хватит», подумалось женщине.
На кухне выяснилось, что молоко, которое она забыла убрать утром в холод, скисло. Вечер, который медсестра обычно проводила с кружкой горячего чая, приправленного молочной пеной, грозил быть испорченным.
Пожалуй, стоит наведаться к более запасливым соседямвряд ли ей откажут в такой мелочи.
Она набросила плащ и отодвинула щеколду. Уже ступая на крыльцо, заметила странный сверток, лежащий на самой нижней ступени.
«Посылка? Но от кого?»
Анастасия поспешно спустилась.
Она часто заморгала, увидев тельце в блеклом покрывале. Ребенок! На её крыльце лежал подкинутый кем-то ребенок!
Анастасию трудно было чем-то удивить: за годы службы антарам сестра повидала всякое. Но ведь и детей не каждый день на крыльцо подкидывают.
Женщина бережно, но быстро подхватила спеленатого малыша, обернула сверху плащом и воровато оглянулась. На улице никого не было. Дверь немедленно была закрыта изнутри: для надежности на два засова.
«Вот это завела кошку, стучало беспрестанно в голове. Сообщить стражам? Да, не ждать ни минутысообщить сейчас же». Рука было потянулась к старому аппарату, но замерла на половине дороги, как бы сомневаясь в дальнейшей необходимости действия.
Вместо этого Анастасия развернула покрывало. Младенец спал беспробудным сном. Светлые волоски, крепко сжатый ротик, крохотные пальчики упрямо вытащенных из одеяльца ручек. Милый малыш. Нетмилая. Подкидыш оказался девочкой.
Хозяйка дома невольно залюбовалась.
«Я могла бы её удочерить».
И тут же спохватилась: что за глупости? Служба медицинской сестры даже мыслей таких не предполагала. Надо обязательно сообщить куда следует. И чем быстрее, тем лучше.