Вседержатели метались по рядам. Там, где рвали воздух и тела их мечи, мир становился красен А моры стремились проломить строй, нацеливаясь на старших воинов, нутром чуя, что их гибель приближает победу Моры. И более всего их привлекал мечущийся красный плащ под золотым шишаком.
Вистарх прикрыл глаза рукой, загораживаясь от ползущего в зенит солнца.
Отсюда, из укрытия, бой казался мешаниной, а люди чудились пыльными глиняными игрушками, сваленными в кучу. Издалека и кровь была не кровь, и смертьне смерть. Но сердце зналовсё уже случилось. Только опыт давал прочувствовать, как на своей шкуре, что происходило там, внутри, что это такоестоять в первой нитке, держа своей жизнью границу, быть границей. И оттого ходили ходуном плечи, от того стискивали повод руки и в бешеном ритме прыгало по груди сердце. Вверхвниз, теряя вдох и замолкая в мгновения наивысшего напряжения.
Там, впереди, гибли люди. Первые сотниИлии, Еладюка и Крижлякасобой преграждали путь. И кружилось, кружилось по телам вихрем металла оружиесвоё и чужое В тесноте сомкнутых рядов, в невозможности нового вздоха
Еладюк.
Вистарх вздрогнул от глухого выдоха Ставра. Поднялся в стременах, потянулся, ища взглядом на поле. Нашёл, сжался. Еладюк летел с пробитого копьём коня. Упал, переворачиваясь по земле, заваленной трупами, тяжело поднялся навстречу налетающим морам Кривой меч смахнул голову вседержателю, да кто-то об неё споткнулсязапущенным мячиком она полетела в толпу.
Вистарх зажмурился.
Одёргиваясь, кликнул посыльного. Настало время выдвигаться второй линииКустарям.
Там, впереди, кипел в одном котле человечий ад Двух разных сутей. Одной войной замешенных в липкий ком теста, в огне сражения становящегося золой
Ломились сквозь ряды моры. Топча и рвя, словно взбесившееся зверьё. Ломились, видя только одну цельодин проход меж незримых стен рубежа, коридор заставы и воинов, его защищающихся. Но люди держались. Падали однивставали другие, секли беспощадно, зная цену промаху и случайной жалости, зная силу магии моровтолько смертельные удары останавливали их
Солнце ползло к зениту. Плавил жартруда и усталости И стояли ряды
Уже втиснулись в сражение люди Кустарей, уже сами онистарый и молодойметались по заваленной телами земле. И в два меча крестили воздух. Парила распластанная плоть, не оставляя морам шанса на жизнь. Потом и кровью дымились тела рубящихся. Падали свои и чужие. Пустыми глазами глядя в небо, раззявленными ртами зовя смерть, судорожными пальцами карябая землю или вжимаясь в оружие, словно в святыню. Люди держались
Уже упал Крижляк и был сметён напавшими. Но озверевшие остатки его сотни, под прикрытием Кустаря-младшего, настолько же бесшабашного и лихого, прорвали круг моров и вытащили командира.
Уже четвёрка людей, закинув щиты за спины, бегом тащила на полотне плаща истекающего кровью вседержателя к заставе
Солнце раскаленным добела гвоздём сидело в зените. Жарило. Впивалось.
Ряды стояли. И сквозь них, чудесной связью, словно жизнь каждого защитника как бусину нанизав на незримую нить, пролегала граница людского мира. Тонкая. Хрупкая. Бьющаяся в ритме уставших сердец
Внезапно Ставр подал коня вперёд. Вистарх едва успел удержать за повод.
«Илий!», пронзило понимание. Холодея, глянулвокруг спешившегося вседержателя в красном и золотом кольцом стояли моры. Круг сдавливался, как челюсти волка, готовые рвать. Покалеченный Ворон, глухо вопя и болезненно всхрапывая, силился подняться, но обрушивалсяне держали подрубленные ноги.
В красном плаще, прикрывающим кровь, словно вседержатель неуязвим, Илий надёжно держал мечпадение не заставило его сознание помутиться, но моров оказывалось слишком много
Вистарх почувствовал, как окаменели плечи, но изнутри в рёбра, словно в стену склепа шибает сердце.
Ставр обернулся на побелевшего старшого.
Не успеют! почти беззвучно шевельнулись губы.
Вистарх судорожно кивнулда, не успеют. Люди рвались к Илию, словно переняв у моров бешенство и неистовство удара, но время отыграть не могли. Кольцо уплотнялось Моры знали, на что и ради чего шли.
И ты не успеешь. Ответил Вистарх, убирая руку с повода соратника. Внутри всё смёрзлось в ком, и с трудом продралось сквозь пустоту сердце, возвращаясь к ритму. А руки Руки вспомнили сильное пожатие обретенного друга и стиснули пустоту.
Ставр скрипнул зубами:
Одна сотня!
Там, впереди, Илий принял на меч первого врага.
Вистарх прикрыл заслезившиеся глаза. Соблазн был велик
Полсотни! задушено процедил СтаврОтвлечь!
В прыжке сваливая одного противника и рассекая другого, Илий попытался вырваться из круга. Чёрный мор напал сбоку. Бросился псом, напоролся на нож, но свалил вседержателя с ног.
Нет, Вистарх почувствовал, как что-то рвётся внутри. Натягивается струной и лопается, просачиваясь влагой. Ответил, словно кусок мяса из себя вырвал:Не время. Пусть увязнут больше
Илий попытался подняться. Люди Кустаря вскинули луки, не надеясь пробиться к вседержателю, но рассчитывая отвлечь Моров косили стрелы, но и лучников враги пустили под топоры.
Ставр зарычал:
Один пойду! и отпустил повод.
Я не удержу карман невидимости! Вистарх дёрнулся, но не стал останавливать. Ставр сам придержал коня. Сам сдал назад.
Илий едва поднялся, разбрасывая нападающих, но новая волна опрокинула его на землю. Толпа моров налетела, закрыв от стороннего взгляда рухнувшего. Только вскинутые топоры сверкнули.
Люди с упорством обречённых пробивались к месту, где упал вседержатель
Вистрах последний раз окинул взглядом тёмную мешанину, погребшую под собой, словно под завалом Илия и перевёл взгляд. Сражение продолжалось. Моры продвигались к заставе.
Прибежал гонец от Борки, оттёр лицо. Запыхавшись от бега, заговорил с остановками, со свистом глотая воздух:
Солью дол перед заставой засыпали! Прямо за воротами горючего камня гору выложили Одного факела хватит, чтоб всё занялось Борка сказалвсё готово!
Голос показался знаком. Те же нотки восторженного романтизма, только придавленные усталостью, глубокой, такой, в которой даже самое страшное известие принимается равнодушно. Усталостью, способной за одно утро сделать из ребёнка старика
Вистарх обернулся. Юноша, стоящий перед ним, ничем не напоминал уже подростка, восторженно орущего кличи и с жадным восхищением смотрящего на вседержателей. Перед старшим стоял, утирая запылённое лицо окровавленными, просолёнными руками солдат, не менее других знающий цену времени и молчания И можно было сорваться, наорать, пока осталось время, отправить в тыл Можно. Но упёрся в него мрачный понимающий взгляд юноши, и Вистарх молча кивнул, что принял.
Гонец поклонился и побежал обратно к заставе, в бой. Необученный, неумелый, но упрямый и уверенный в своей правоте.
Кустарь-старший упал сам. Неожиданно уронил голову, расслабленно бросил меч и кулём свалился с коня. Ни от стрелы, ни от удара. Просто время вышло.
Закричал Кустарь-сын, вдруг перестав быть младшим и оставшись на линии единственным вседержателем. Заорал неистово, обрушивая меч на врагов, но возможности пробиться, оказаться рядом с отцом и принять последний его вздох не отыграл. А люди с новыми проклятиями, словно черпая силу из бездонного колодца страстей, отбросили на время моров
Вистарх на секунду прикрыл воспаленные, уставшие от напряжения глаза.
Невольно вновь глянул на место падения Илия, давно оказавшееся за линией фронта, и вздрогнул. Там всё ещё носились ходуном волны, всё ещё что-то влекло моров к центру тёмного круга, что-то бурлило там, кипело. Но ни красного, ни золотого он не увидел.
Приосанившись, сидящий на поджаром гнедом Борка встрепенулся, словно ото сна, и поднял меч. Неторопливо тронулся, и за ним без криков и суеты пошла его сотня. Ветераны. Сухая старческая фигура под синим тяжёлым плащом плыла сквозь дым, как мачта с опавшим парусом в тумане. Спокойно, неторопливо, будто выбираясь в море на ощупь, опасаясь приустьевого бара.
Когда Борка пустил коня галопомраспахнулся парус цвета неба