Мерно шагавшие ветераны, рассредоточиваясь, рванули на последних шагах и вонзились в бушующее скопление тел. Корабль вышел в море
И закипело струями за кормойне пеной, кровью
Сражение длилось, сражение агонизировало, словно павший конь, оно давилось усталостью и ненавистью, обливаясь потом и кровью. Оно продвигалось к ясеневым брёвнам срубового здания. Оно готовилось выплеснуть в арку входа заставы тела и души и пролизать себе железным языком вход. Оно уже почти касалась стен! И Моры, чуя победу, ломили, визжа и хрипя. Добивали последних защитников Но и сами уже шатались от усталости полуденного боя. На место упавших вставали другие, но и тем нелегко давались последние шаги до ворот.
Вистарх поднял с локтя шлем и, смахнув волосы с мокрого лба, накинул шишак на голову. До упора подтянул лямки щёчек и сдёрнул плащчтоб не мешался.
По знакомому движению за спиной заходили ряды. Глухо клацнули доспехи. Звякнули о стремена копья. Зашуршали подбираемые плащи
Ставр поправил наруч и глянул косо с нескрываемым ожесточением.
Вистарх неторопливо повернулся к нему:
Знаешь, Ставр Тебе есть кого ненавидеть за то, что тебя не было рядом с Илием рядом Так будь благодарен судьбе хоть за это малое. Сплюнул и рванул меч из ножен. Поднялся в стременах, разрывая клинком скрывавшее отряды пространство, и обернулся:Круши тварей!!!
За Дом! подхватили люди.
Блинок заплясал, роняя пену неистовства с губ, скакнул, лебедино выгнувшись, и рванулся в галоп.
И попёрла лавина.
Вистарх летел с бешеным криком. О чём тот крикне чуял, не понимал. Лишь бы кричать, пьянеть от воздуха, до натуги переполняющего грудь и давящего на сердце, заставляя стучать. Летел, всем телом ощущая пустоту внутри, переполненность белой яростьюбез запаха, без вкуса, без осознания себя, просто желанием рвать! Летел и ощущал сопротивление ветра, натяжение гудящих мышц и такое же дикое неистовство побратимов. Слевадотянись! раззявив рот и выпучив глаза, летел Ставр, и от него веяло смертью
Блинок грудью ударил в спины замешкавшихся людей. Свалил, отбросил под копыта коней и вклинился меж сражающихся. Захрипел, стремительно вытягиваясь к противникам.
Слёту опуская меч на голову в кожаном шлеме, Вистарх почувствовал себя звездой. Светилом. Пылающим, дымящемся огнём во все стороны, парящим от обилия собственной силы и просто сумасшедшее желающим поделиться своим светом. Поделиться так, что сжечь И он жёг. В стороны, в мир уходила волнами, языками раскалённого воздуха его сила. И он мчал, как любой иной вседержатель, зная только одну цельврага, только одно праводарить свет. Сжигать светом. Когда его слишком много, он сам становится смертью, он становится тьмой Вздёрнул мечиз разреза кожаного шлема задымилась кровью розовая плоть
Меч вибрировал от ударов. Трещали кости рук, обрушивающих на врага оружие. Тело пульсировало от бьющейся крови
Ходил ходуном Блинок, не давая слабины, сам стремясь в гущу боя.
Одного их видаоскаленного по-волчьи коня и нечеловечески ощерившегося воина хватало, чтоб моры пятились. А невидимый огонь вседержателя сжигал колдовство, подпитывающее бешенство дикарей, их неистовство и бессмертность. И там, где обрушивались на головы меч и топор Вистарха, моры падали. И никакое колдовство не могло поднять их. Там проходили люди и расклинивали тьму.
Краем взгляда в сутолоке сражения Вистарх подчас замечал Ставра. Тот шёл слева, не отставая. Такой же бешеный взгляд, охрипший ор и страшные удары меча и секиры. Серебрённые, они уже давно потеряли свой свет, став мутными, в красных полосах и брызгах. Да и сам Ставр стал такимгрязным, взъерошенным, окровавленным
То, что впереди колдун, Вистарх почуял нутром. Мешало что-то вздохнуть глубже. Взрычав, направил Блинка на опасность. Среди сплошного поля кожаных шлемов, выпяченных белков и злых оскалов двумя спицами упёрлись воспаленные красные глаза с суженными зрачками. В голове полыхнуло, от жара тело стало вяло и болезненно, лихорадочно заломило суставы. Преодолев себя, Вистарх поднял меч. Его сил и воли хватило бы на один рывок! Но Блинок не выдержалжалко всхрапнул и, трясясь всем телом, встал. Тёмная толпа с победным воем набросилась скопом. Вистрах завертелся ужом, защищаясь с двух рукморы падали с посеченными головами, но выдержать натиск было невозможно. Мелькнул тёмный топор, подрубая лошадиное горло, Блинок забулькал кровью и рухнул.
Вистарха выбило из седла
Упал на моров, бегущих навстречу. Левая рука, подворачиваясь за спину, глухо щелкнула, опаляя болью. Тяжёлый удар выбил воздух из лёгких.
Потрясая оружием, накинулись моры
Белки глаз на измождённых лицах.
Волчьи оскалы.
Скрюченные на топорищах пальцы.
Блеск щербатых лезвий
Вистарх стиснул рукоять меча избранного вседержателя и ринулся на поднятые топоры.
Ударил. Принял. Откинул. Ударил. Ударил. Ушёл. Ударил.
Левую руку не чуял. Нога, задетая под колено, подгибалась. В боку влажной жарой набухало. Из-под шлема капало. Ладонь скользила по липкой жиже на рукояти меча. Мир перед глазами заволакивало белым, словно проступало молоко, пропитывая полотенце. И тишина была. Глухая, тугая, терпеливо ждущая его смерти тишина
Когда оскаленный мор вынырнул из молочного тумана, он понял, что всё кончено. Сначала повело, развернуло от сильного удара, и лишь потом ошарашила боль. Навалилась, как обвалскопом на каждую пять, на каждый вершок тела. А взгляд остановился, упёршись в землюпадающую на него, бьющую плашмя, обнимающую землю.
И вернулись звуки. Ор и рык, свист, звон и скрежет оружия, стоны и проклятия раненых, плюхание безвольных тел
Чьи-то ноги загородили полмира. Чьи-то руки хватанули за плечи, заставляя сломанную ключицу хрустеть и вминаться в плоть Но боли не было. Уже не было. Его повернули, но молоко тумана, наконец, пропитало полотнище, и он ничего не увидел. Только раскаленный добела гвоздь солнца где-то далеко, в другой вселенной. И ему подумалось, что это хорошо, что он ничего не чует, и хорошо, что не видит поднятых топоров. Это тоже была хорошая смерть.
Его вскинуло, словно щенка за холку подняло и понесло, поволокло, нещадно сминая сломанное плечо и выплёскивая кровь из порубленного нутра.
Обдало жаром конского пота, вдавило в мокрую, пахнущую кровью шерсть, и понесло, укачивая, будто в колыбели Понесло, мимо грома битвы, мимо белого тумана, в котором отражалось солнце, мимо криков умирающих и ещё живых Мимо лиц, втоптанных в кровяную грязь Мимо обрубков с запылившимся срезом Мимо выпирающих кишок и подёргивающихся пальцев Понесло всё дальше в белое молоко.
Вседержатель! Вистарх! кто-то с пробивающимся звоном в голосе звал его, тормоша и теребя.
И хотелось подняться на голос, отозваться, хоть шевельнуться, но белое, дышащие горячим молоком, полотнище на глазах опускало в сон и безвольность.
Старшой, срать-те-в руки! крепкие ладони сжали плечи, вгоняя в боль.
Он застонал, вскидываясь.
Дико глянув окровавленными глазами, мрачный Ставр тут же одёрнулся и исчез из обзора.
Знакомый юношабелое лицо в каплях веснушек и подсохшей крови, да сведенные к переносице брови над блестящими глазамиподсунул под руку меч Города. Когда пальцы с третей попытки обхватили черен, Вистарх смог приподняться на локте. Прищурился, всматриваясь.
Мальчишка сдал назад ровно настолько, чтобы вседержателю открыть обзор, но оставаться защитой от возможной стрелы или дурного глаза. И Вистарх увидел.
Их оставалось не более десяткавоинов-китежцев, сумевших укрыться в заставе. Обессиленных, окровавленных, сползшихся к головному зданию, под защиту последнего вседержателя. И стояли, сидели и лежали во дворе кто где: кто рядом со стенами, кто у ворот, ктотак же, как он, Ставр и юный гонец, над ними, на нешироком балконе над аркой. Сюда Ставр приволок и его, спасая от неистовства моров. А те остановились Широкийконю не перескочить! дол перед заставой, тянулся во всю ширь Ворот. По нему, камнями и песком лежала щедро рассыпанная соль.
Вистарх попытался подняться, но тут же вяло повалился обратно на камни. Сквозь заново проступающий молочный дым, мелькнуло перекошенное лицо подростка.