Глядя в прозрачные глаза ребенка, впервые смутился, чего не бывало уже долгие годы. Но, будучи человеком разумным, не подал виду, считая, что сейчас открывать тайну негоже, а потом мальчик сумеет совладать с горем.
Покинув племянника, Кэраи, готовый подать сигнал нести тело к месту, отведенному для костра, снова окунулся в плотную дымку перешептываний и недомолвок, и слегка растерялся. Что же должно было случиться такое, из-за чего на уши встал весь дом?!
«Он следит за каждым из нас».
Когда этот же бред ему виновато поведал почтенный управляющий домом, Кэраи не выдержал. А заодно вспомнил давние слова врача про стрелу, ранившую Энори: «Я хочу убедиться, что шрам существует». Расспросить слуг, одевавших тело, не счел разумнымне хватает еще новых сплетен, так и вовсе дом объявят проклятым. Оставалось посмотреть самому конечно, можно было поручить кому-то еще, а самому не касаться мертвого, но если уж делать нечто не слишком достойное, то своей рукой. А не взваливать тяжесть проступка на человека подневольного.
Здесь, в спальне Энори, не наступил рассвет, окна были плотно завешаны. Ни один человек не провел рядом с ним последнюю ночь. И самые отважные, и любившие его стремились поскорее покинуть комнату. В прошлый раз, когда Кэраи был здесь, свечи горели, сейчас от них остались огарки. Только из-за двери, полуотворенной, прикрытой занавесью, пробивалось немного света, этого хватало.
Помедлив, он прикоснулся к небеленому холсту, потянул его в сторону. Кожа была гладкойни следа шрама. И казалась не восковой, как всегда бывает у мертвых выглядела сделанной из лепестка водяной лилии, и словно чуть-чуть мерцала.
В полумраке комнаты Кэраи стало не по себе.
Такие же белые лилии по-прежнему лежали у изголовья, их стебли покрывала водано в комнате не пахло цветами. Еще остался смолистый аромат черных свечей из можжевельника, и поверх проступал отчетливый запах снега?
Осознав это, Кэраи оглянулся невольно.
Да, пахнет холодом. Не сыростью, какая бывает возле воды или в подвалевоздух скорее морозный, будто снаружи зима, и открыто окно.
Окно?
Створка его, скрытая за плотной черной тканью, и впрямь была приотворена, хотя такой-то оплошности слуги не должны были допустить. Или они слишком привыкли к приказу Энориокно всегда должно быть открыто?
Но снаружилето, хоть и конец его, и утро еще; почему такой холод?
Снова касаться тела не хотелось совсем. Но не оставлять же его так, с распахнутой на груди одеждой? Очень медленно Кэраи запахнул белую погребальную рубашку, расправил все складки на ней. Холод усиливался, сочился из-под носилок, из каждого угла, из окна
Пока возился с одеждой Энори, Кэраи старался не смотреть на его лицо, а сейчас взгляд упал на тонкую ткань, прикрывавшую горло. Рука мужчины будто сама подняласьпотянулась к невесомому шелку.
Шрама на груди нет. А что там, под опаловой полосой ткани? Есть ли страшная рана или только светлая кожа без следа от ножа?
Пальцы Кэраи окоченели, словно его собственное тело покинула жизнь. Он ощутилеще одно движение, и произойдет что-то непоправимое. Собравшись, мужчина отдернул руку, с трудом, все в нем и вокруг противилось этому.
Переведя дух, бросил взгляд на лицо умершего. Что угодно ожидал увидетьоткрытые глаза, улыбку торжества но веки по-прежнему были сомкнуты, черты спокойны и неподвижны.
В комнате стало заметно теплее, что-то уходило из нее, унося пронизывающий холод.
Кэраи шагнул к двери, чувствуя сильную слабость.
Уже в коридоре ощутил сильное желание обернуться, но переборол себя.
Кем бы ни был при жизни Энори Сэнна, чем скорее тело его обратится в пепел, тем лучше.
Кэраи пришлось приложить усилия, чтобы убедить старшего брата не присутствовать у погребального костра. Жители Осорэи должны знатьтот опечален произошедшим, и устроить пышные похороны мешает как печаль, так и обстоятельства убийства. Энори впустил какого-то проходимца в дом, вновь нарушив запрет Пусть горожане гадают, убийствочья-то месть, случайность или попытка подрубить корни Дома. Простор для толкованийчто может быть лучше, если толкования эти потекут по заботливо проложенным руслам?
Сам он тоже не счел нужным лично присутствовать до конца, проследил лишь, как факел был поднесен к сухим дровам и те вмиг занялись.
Костер разложили в безлюдном месте на берегу реки; плотный дым поднимался в небо, в котором не было ни одного облачка. Пепел собрали в простую бронзовую урну, которую зарыли в ольховой рощице там же, недалеко от берега.
Свидетеляма без помощников было не обойтисьобъяснили, что Энори, видимо, что-то предчувствуя, сам говорил о сохранении тайны. Не хотел, чтобы место его погребения объявили каким-нибудь чудотворным.
Кэраи, придумавший эту ложь, чувствовал себя как никогда мерзко. Но без нее было не обойтись, а безупречную совесть ему еще в Столице не удалось сохранить.
Брата в эти детали не посвящалсейчас тот все равно не способен связно мыслить, а потом придумает что-нибудь. И остается надеяться, что такое пятноприкрываться волей умершего ради своего благаостанется на нем лично, а не на всем их семействе.
**
В доме старшей ветви Аэмара единственному сыну дозволялось многое, и, когда Кайто без уведомления, без даже стука влетел в покои отца, тот лишь недовольно поморщился.
До меня дошел слух, что Энори мертв!
Рад, что ты не входишь в число моих осведомителей по слухам, которые дошли до меня, он умер самое меньшее три дня назад.
Кайто замер с полураскрытым ртом. Наконец оправился от удивления:
Почему ты молчал?!
Давно ли я начал отчитываться перед тобой?
Но Майэрин
Она не желала этого брака, пусть вздохнет с облегчением.
Но сплетни
Какие сплетни?
Кайто пробормотал что-то невнятное, из чего господин Аэмара заключил, что примерно четверть города уже в курсе свадебных планов Дома.
Я иногда думаю, была ли мне верна твоя мать, скучным голосом заключил он. Кайто и в голову не пришло оскорбиться. А жаль Тори предпочел бы, чтоб сын ответил что-нибудь непочтительное, было бы доказательства если не ума его, так хоть чувства собственного достоинства. Не считать же за таковое распускание перьев по любому поводу
Майэрин прогуливалась по садуказалось, она собирает цветы, но девушка лишь задумчиво касалась густых розовых метелочек, и шла дальше. Приятно было просто вдыхать сладковатый свежий аромат, и ни о чем не тревожиться, даже не думать. Небеса оказались к ней благосклонные, но слишком жестоким был способ, которым помогли ей нет, нельзя думать таксловно она, обычная, имеет значение для Бессмертных. Если они помогли, а не злые силыно тогда и вовсе нельзя думать об этом. Майэрин не просила высшие силы вмешаться разве что плакала, мечтая об их помощино не более. И если б могла предотвратить случившееся поставь ее перед выборомсмерть его или свадьба, не колебалась бы ни мгновения. Не стоит ее беда чужой жизни. А сейчас, когда ничего от нее не зависело, разве стоит укорять себя за тихую радость, мерцающую где-то там, в глубине сердца, не видную никому?
Покашливание за спиной заставило девушку вздрогнуть; но, и поняв, кто это, Майэрин не испытала облегчения. Саяно Аэмара давно ослабел рассудком, хотя домашним порой казалосьстарый хорек лишь прикидывается, издеваясь над членами собственной семьи. Согбенный, хилый, старик передвигался на удивление ловко, и, когда не видел в собственных покоях, бродил по дому где придется, легко ускользая от надзора приставленного к нему слуги.
А вот и невеста, хихикнул Саяно, усаживаясь прямо на доски мостика.
Майэрин покраснела, потом румянец сбежал с ее лица. Как ни странно то оказалось, единственный, кто высказывался против намеченного брака, был дед. Но девушка и не пыталась обратиться к нему за защитой, испытывая перед полупомешанным страх сильнее, чем перед свадьбой. К тому же кто бы его послушал!
Не будет свадьбы, дедушка. Его больше нет в живых.
Знаю, знаю, закивал головой Саяно, заворачиваясь плотнее в одеяние настолько широкое, что хилое тело попросту тонуло в нем. Ах ты, бедняжка
Что?
Смотри, явится он за тобой, пробурчал дед, и ухмыльнулся. Похоже, пугать внучку доставляло ему удовольствие.