Док ждал.
Он был молчалив и собран, и походил на себя прежнего, что было неправильно в корне. Черный костюм. Белая рубашка. Саквояж в руках. Перчатки из тонкой кожи швом наружу. Взгляд зацепился за эти швы, и Мэйнфорда вырвало.
Все нормально, он вытер рот ладонью.
Вижу, это сказал не Кохэн, а Джонни. И качнулся, подставил плечо. Вам бы в госпиталь, по-хорошему
Ничего там хорошего нет.
Разве что повод.
Теодор и еще Теодор что за блажь использовать одно имя? Сами-то они как не путаются? Или привыкли надо будет заглянуть в частном, так сказать, порядке, раз уж причина имеется. И Тельму с собой прихватить. Она не позволит причинить Мэйнфорду зло.
Наверное, не позволит.
Он на ходу принялся сдирать грязную одежду.
Не спешите. Проблемы с мелкой моторикойэто естественно. Вам все же придется сделать полную магографию головного мозга. Я настаиваю.
Иди в жопу.
Мы все уже там, философски заметил Джонни. Он свой пиджачок повесил на спинку стула, провел по плечикам, разглаживая мелкие складки. И в этом вся беда сколько пальцев видите?
Два.
На хрен пальцы.
Холодно-то как
Ознобтоже естественен нарушение терморегуляции
Я промок. И замерз.
Тельма вошла сама, по-прежнему она куталась в одеяло, но сам факт ее присутствия успокаивал.
Сесть можете? Голова кружится? Тошнит?
Разве что от твоих идиотских вопросов
Нельзя грубить тому, кто пытается помочь, но Мэйнфорд ненавидел такие вот моменты. И помощь принимать не умел, не хотел даже учиться.
Он все же сел.
И кое-как стянул пиджак. Избавился от ботинок. И сдержался, когда Джонни, встав на колени, принялся стягивать мокрые носки.
Успокойтесь, сам док был спокоен и равнодушен даже. Все мы ходим под богами
Тельма вдруг рассмеялась хрипловатым смехом.
И-извините, она вытерла глаза, точнее размазала по лицу грязь. Я если не нужна, мне бы помыться. Можно?
Ванная там, Мэйнфорд и сам с удовольствием забрался бы под душ. Найди себе что-нибудь
Она останется.
Если решила лезть в ванну, то останется. И когда все отсюда уйдутнаступит же сей чудесный момент когда-нибудь, Мэйнфорд с ней поговорит. Обо всем, что было на поле и раньше.
Прошлое вломилось в запертую дверь.
Или эта дверь никогда не была заперта?
А теперь, пожалуйста, сосредоточьтесь, попросил Джонни.
Полотенце подай Кохэн
Я велел ему домой отправляться. Ему тоже отдых нужен. И вам. Никому не станет легче, если вы доведете себя до срыва. А между прочим, он близок вы вообще понимаете, что произошло?
В руках Джонни появилась тонкая светящаяся палочка.
Смотрите сюда теперь влево вправо плывет?
Плывет.
Закройте глаза и откройте а теперь? Что видите?
Ничего.
Это плохо? Хорошо? В Бездну целителей!
Палочка исчезла, сменившись прохладной трубкой, которую Джонни попытался засунуть в нос.
Сидите смирно! В конце концов, я вам одолжение сделал. Вас следовало немедленно госпитализировать и
Трубка воняла аптекой, и вообще Мэйнфорд от души ненавидел все, так или иначе связанное с медициной. А Джонни что-то дергал.
Замерял.
Щелкал пальцами.
И руки отряхивал, вот только Мэйнфорд не видел и тени силовых потоков. Осознание этого обескуражило. Он сосредоточился, пытаясь уловить хоть что-то.
Снаружи.
Или внутри
Пустота.
Сидите! рявкнул Джонни. А прежде он обращался с начальством вежливо, даже чересчур уж вежливо. Надо же, набрался смелости. Это бывает при приступах бывает пройдет. Я так надеюсь. И повторюсь, завтра же вам надо сделать магограмму развернутую лучше, если трехмерный слепок, но его лишь в одном месте делают, и, насколько знаю, очередь расписана на месяцы
Где?
Ответ был очевиден. И Мэйнфорд с трудом удержался, чтобы не расхохотаться:
В госпитале Пламенеющего сердца. И в этом нет ничего веселого. Я сталкивался с приступами редко причина может быть различной, от банального эпилептического припадка, вследствие которого нарушалась работа тонких каналов, до опухолей. И чем раньше будет поставлен диагноз, тем больше шансов, что вы
Я здоров.
Вам лишь так кажется, он убрал трубку из носа. Пока я оставлю вам успокоительное
Нет.
Да. Послушайте, я понимаю, что вы настроены резко отрицательно, но Джонни убрал трубку в саквояж, туда же отправились фонарик и плотные листы магочувствительного картона. Поймите, это все сегодня вам повезло. Там оказалась чтица, которая рискнула нырнуть следом. Вытащила сознание вытащила, и это наименее травмирующий для организма путь, но вы понимаете, что она не будет ходить за вами всюду. И в следующий раз что вы станете делать?
Ничего.
Скорее всего сдохнет там, в подвале, на жертвенном камне. Или еще в каком-нибудь кошмаре, рожденном собственным Мэйнфорда воображением.
Вас доставят в госпиталь. Если успеют довезти. Стабилизируют. А дальшелибо ожидание, либо хирургическое вмешательство. Кто ваш поверенный?
Что?
Это ведь с вами не в первый раз, верно? Джонни смотрел прямо, и Мэйнфорду приходилось держать взгляд, хотя сейчас вдруг стало стыдно. И вправду, ведет себя как мальчишка, сломавший руку и пытающийся убедить себя же, что перелом этотсущий пустяк. Само заживет.
Не заживет.
Не восстановится.
Если не приступы, то думаете, я не замечал, что вы постоянно принимаете таблетки? Морфин? Опиаты?
Альзора, за Мэйнфорда ответил Кохэн. И значит, домой он не поехал, чего и следовало ожидать. На редкость упрямая он скотина, прямо как Мэйнфорд. Это трава такая не наркотик. Ее жевал мой дед, чтобы не сойти с ума. Никто, даже избранный, не способен постоянно слушать их голоса.
Кохэн коснулся виска.
Альзора альзора Джонни нахмурился. А если по латыни
У вас ее называют полуночницей.
Это же яд!
Надо же, сколько интересного всплывает. И похоже, Кохэн знал, что травка его ядовита.
В малых дозах она помогает. Расслабляет. Избавляет от кошмаров. Снижает чувствительность
И как давно он
Лет семь, это Мэйнфорд сам сказал. Но в последние дни я ее не принимал. Думал, вдруг да услышу чего-нибудь полезное.
Ненормальные! это Джонни произнес с искренним восхищением.
Кто бы говорил Кохэн присел. Как ты?
Живой пока и, док, травка не вредила. Не так мне вредила, как ваши снадобья. Вот от них я гораздо раньше бы в Тихой пристани оказался.
Джонни лишь головой покачал.
А дозы?
Я тебе все напишу, Кохэн потер переносицу. Она сказала, что видела мои крылья это неправильно невозможно я отрекся от богов, когда ушел из Атцлана
Он раскачивался и выглядел несчастным, почти таким же несчастным, как много лет назад, в день их первой встречи. Правда, в нынешнем Кохэне мало что осталось от диковатого подростка, который не понимал, во что вляпался.
а она говорит, что у меня есть крылья думаешь, привиделось?
Не знаю.
Мэйнфорд взялся за рубашку. Он сосредоточился, но все одно пуговицы поддавались с трудом. Мелкая моторика, чтоб ее
Я помогу
Нет, он остановил благой порыв Джонни. Я сам ты ж сам сказал, временное значит, пройдет.
Джонни отвел взгляд.
Понятно. Нет ничего более постоянного, нежели временное. И быть может, Мэйнфорду до конца дней своих предстоит носить рубашки с деревянными пуговицами, а заодно уж стоит прикупить специальную посуду ложки там, вилки миски-непроливайки.
Лучше сдохнуть.
Пуговица за пуговицей.
И молчаливое ожидание. Не торопят, не задают вопросов.
Вот, Мэйнфорд стянул грязную рубашку через голову. Док, а док, если я безумен, то откуда взялось это?
Кровь успела засохнуть, но порезы, вопреки логике, не затянулись. Тонкий узор рун начинался под левой ключицей, спускался ниже, делал виток вокруг сердца, захватывая его в петлю, и змеей переползал на живот, и уже там разворачивался древом.
Это Джонни выглядел ошарашенным. Это
Он протянул руку, но спохватился, видать, что тыкать пальцем в пациентанесколько невежливо. И из глубин черного кофра появилась упаковка стерильной ваты и спирт.
Будет жечь, любезно предупредил док, щедро поливая кусок ваты спиртом. Интересно