Пусть это набило оскомину, недовольно отвечает Стробов. Суть от этого не меняется. Наличие машин определяет образ жизни, мышление и сознание. Мы вынуждены развивать либо прогресс, либо духовность. Но, живя в индустриальном обществе, последний путь могут выбрать единицы. Подавляющее число жителей не имеют ни способностей, ни возможности, ни особого желания посвящать себя медитациям и тому подобному.
Разумеется, куда удобней вшить необходимые имплантаты и таким образом увеличить память, силу, выносливость и так далее.
Да, соглашается Стробов. Это логично, это понятно, и всё же вызывает беспокойство.
Почему же? Сегодня технологиивсего лишь игрушки в наших руках. Мы полностью контролируем даже самые совершенные искусственные интеллекты, такие, например, как бортовые компьютеры космических кораблей и медиа-центров.
Прогресс идёт семимильными шагами, и мы не можем даже спрогнозировать наступление момента, когда искусственный разум обретёт самостоятельность и станет полноценным членом человеческого общества. Чем это грозит людямнеизвестно, но уже давно мы испытываем страх при мысли о бунте компьютеров. А это может стать реальностью.
На этой фразе полковника я на секунду прикрываю глазачтобы демонстративно их не закатить: не люблю ИИ, но параноидально бояться бунта машин? В наше время, когда чуть ли не вся жизнь зависит от работы искусственных разумов? Нет, конечно, риск имеется, но какой смысл паниковать? Это всё равно, что ложиться спать и опасаться, что ночью подломятся ножки.
Я не хочу сказать, что мы должны бороться с прогрессом, продолжает Стробов. Это невозможно. Наша цивилизация выбрала техногенный путь эволюции, и свернуть с него нам не под силу. Это как снежный ком, который не только становится всё больше, но с каждым оборотом набирает скорость.
Я понимаю, о чём говорит полковник: искусственный интеллект признан личностью, он получил гражданские права и может принимать участие в общественной и политической жизни. Но пока что это только формальность. Киборги не совсем самостоятельны в поступкахони следуют алгоритму, имитируя человеческое поведение.
Возможно, ИИ будут и дальше подчиняться законам и правилам, говорит Стробов, словно продолжая мою мысль, а возможно, рано или поздно искусственный интеллект разовьётся до такой стадии, что объявит человечеству войну, и мы окажемся в роли раввина Лаэфа. Вы понимаете, о чём я говорю?
Да. Старая легенда о глиняном человеке, Големе, убившем своего создателя.
Стробов кивает.
Разница лишь в том, говорит он, что Голем был тупой куклой, а наш противник будет превосходить нас не только интеллектом, но и возможностями, поскольку станет контролировать все электронные коммуникации. Вам, как никому, известно, что можно сделать с помощью обычного терминала, а представьте, что хакером станет искусственный разум. Вообразите все автоматические боевые модули на земле, в море, воздухе и космосе, которые обратят свои орудия против нас, фабрики, которые начнут создавать машины уничтожения, единственной целью которых станет убийство людей. У нас не останется шансов, никаких. Мы даже не сможем уйти в леса, потому что нас и там найдуттак же, как мы отыскиваем диких зверей, когда охотимся.
Вы забыли упомянуть более простой способ, говорю я, воспользовавшись тем, что полковник сделал паузу, чтобы перевести дух.
Какой? спрашивает Стробов.
Рано или поздно киборг может стать президентом, его собратья войдут в правительство, и тогда уже законы будут издаваться машинами, а не нами. И кто знает, быть может, это станет началом нового геноцида.
Стробов медленно кивает.
Да, соглашается он. Подобное не исключено. К сожалению, неотъемлемые права нельзя отъять. Даже у киборгов.
Перспективы, конечно, не самые радостные, осторожно замечаю я, но что вы хотите от меня?
Нам нужны ваши знания и умения.
Чтобы я поставил их на службу отделу безопасности?
Именно так. Надеюсь, вы не слишком щепетильны?
Теперь я, по крайней мере, знаю, какое ведомство представляет полковник. Что ж, этого следовало ожидать.
Нисколько, отвечаю я. В моей профессии щепетильность здорово мешает, и это чистая правда.
Понимаю, кивает Стробов. Значит, договорились?
Осталось обсудить вопрос вознаграждения.
Мне кажется, условия очевидны, похоже, полковник действительно слегка обескуражен.
Неужели? Не могли бы вы проговорить их специально для меня?
Мы отложим грозящий вам тюремный срок (а это около двадцати лет в криогенной камере) и после выполнения работы амнистируем вас.
И я стану абсолютно свободен? Никакого преследования?
Разумеется.
И смогу продолжать потрошить базы данных?
Пока опять не попадётесь.
А тогда?
Подвергнитесь избирательной блокировке памяти. Вам сотрут все навыки владения компьютером. Стандартное наказание для хакера-рецидивиста.
Значит, если я откажусь, то двадцать лет пролежу в криогенике, видя сны, а потом смогу продолжить заниматься тем, чем хочу? пытаюсь я бравировать, хотя понимаю, что полковник тёртый калач, и на мякине его не проведёшь.
За это время технологии изменятся настолько, что вы не будете знать, какой кнопкой включить компьютер, господин Орфей, усмехается Стробов. Он назвал меня псевдонимом, под которым я известен моим нанимателямзначит, не знает настоящего имени. Хоть какое-то облегчение. Не будьте ребёнком. Мы умеем убеждать.
Как вы собираетесь меня поймать? спрашиваю я. После того, как я выйду отсюда, вы меня уже не выследите.
Нам удалось это однажды, удастся и в другой раз.
В принципе, Стробов прав, но, наверное, полковнику безумно хочется вшить мне какой-нибудь маячок, чтобы всегда знать, где я нахожусьнесмотря на конвенции. Но у меня, как и у любого уважающего себя хакера, есть особый имплантат, который выявит наличие любого чужеродного устройства в моём теле. Кроме того, на каждом шагу в городе установлены сканеры, проверяющие всех проходящих мимо на наличие маячковтак государство заботится о соблюдении закона о неприкосновенности личной жизни. Часть ему и хвала!
Удастся Стробову поймать меня ещё раз или нетдело случая. Я не собираюсь действовать ему на нервы, особенно пока я у него в руках. Пусть выпустит птичку полетать.
Ладно, согласен, говорю я. В конце концов, это даже интереснопоработать на управление безопасности. Что конкретно вы от меня хотите?
Детали вам объяснят позже. Могу лишь сказать, что речь идёт о создании и внедрении вируса, который станет уничтожать любой искусственный разум, помысливший об измене человечеству. Мы дали ему кодовое название «Алеф».
Почему?
Похоже, безопасники не слишком пекутся о соблюдении законности. Что ж, я не удивлён. Когда у людей слишком много власти, им начинает казаться, будто им позволено больше, чем другим. Разумеется, во имя высшей цели. Главноене оказаться между жерновами этой адской машины.
«Алеф»буква еврейского алфавита, объясняет Стробов. По легенде, начертанная на лбу, она оживляет Голема. И напротив, чтобы уничтожить глиняного истукана, её необходимо стереть.
Понятно, я несколько мгновений разглядываю полковника. Теперь ясно, что это фанатик, и очень опасный. А вы не боитесь, что это вирус сам станет большой проблемой? И не только для искусственного разума.
А вот чтобы этого не случилось, нам и нужны вы, господин Орфей, сухо улыбается Стробов. Спуститесь в Ад и вернитесь лишь с тем, что нам пригодится.
Глава 3
Сегодня в цехе венерических заболеваний разбился чан с формальдегидом, опрокинул бальзамирующую камеру, и инфицированные трупы разлетелись по полу. Придётся на время закрыть там производство. Это очень плохо, поскольку в условиях конкуренции чревато потерей клиентов.
Ах, да, я ведь ещё не рассказывал вам об этой отраслиинфицированных младенцах. Суть в следующем: детей, поражённых наследственным сифилисом, герпесом, гонореей или ещё каким-нибудь венерическим недугом, упаковывают в изящные ёмкости с выгравированными названиями болезней. Очень ходовой товар.