Ну так вот, тетка явно решила не грузить себе мозги, так как вы опоздали, то я сейчас сниму только вашу ауру, а завтра вы придете к десяти утра уже для работы с нашим последним прототипом штурманского кресла.
«Ага, прямо к десяти, хмыкнула внутри ехидна, наблюдая, как все десять пальцев хозяина прижимаются к холодной стекляшке. И до этих десяти умудриться преодолеть все московские пробки, съюстировать оптическую схему и подвести под идеи начальства статистику с нужной долей почти-правдивых-результатов. Прекрасный денек ожидается».
Подсветка коротко мигнула, намекая, что стекло можно больше не тискать, все, что надо, уже есть. В голове, как уже не раз бывало, всплыли строчки чужих стихов наказание за увлечение всякими клубами полумертвых романтиков и перепивших поэтов: «Не прикасайся дактилофобия! Ужалишь руку проглотишь яд».
О-о-о, молодой человек, выдала вдруг фотомодель в халате, ловя распечатки полувоенного медицинского дрона, примостившегося на краю люстры. Да вы комета, настоящая! Смотрите, какой хвост у вас из задни заднего места. Быстро бежали сюда?
Рваный смех наполнил комнату. Шикари прищурился на распечатку. Действительно, будто
пропеллер в заднице, хмыкнул Шикари, направляя клинок шутки в сторону автора. Значит, не зря пилот хороший. Пульт управления мне под попу.
Пара минут милых улыбок. Да-да, завтра обязательно к десяти (боги Сети, хоть бы к часу дня сюда заявиться), режим не нужен, только много на ночь не пейте, ну вот еще, какого обо мне мнения, это начальник наплел?.. И уже с порога, мельком заметив сиреневое пальто, Шикари позволил себе небольшую вольность. К трояну приличия. Это мое маленькое хобби, смиритесь.
Сколько вам лет, э-э-э быстрый взгляд на бейдж, черт, нет отчества, Олеся?
У женщин такое не спрашивают, напряженный голос никак не вязался с лилейной улыбкой.
А у старшего научного сотрудника? уточнил Шикари, сверкнув обворожительной улыбкой.
Сдавайся уже, фурия. Видишь, я умею ласкать и наматывать на кулак. Отвечай.
Семьдесят шесть, процедила дама в халате.
Шикари церемонно поклонился.
Сайонара, Олеся.
А теперь закрыть дверь и выдохнуть. Твой день продолжается, Охотник. Нестерпимо долгие дни нынче.
***
Тепло твоё
Не согреет тело,
За эти сутки только
Аспирин и водка.
Сознание Шикари медленно проваливалось в безвременье, отказываю хозяину в единственном счастье забыться. В ушах прибойной волной шумел тяжелый рок, но то, что обычно помогало Шикари отключиться от мира, сегодня отчаянно играло в поддавки, сдавая из рукавов все козыри. Простая до ужаса мысль, что так теперь будет каждый вечер, пока только неделю, потом полгода, а в обозримом будущем может и десятилетия, заняла всю авансцену. И мысль голосом отца Гамлета сообщила в пространство взведенных до предела нервных клеток: «Ладно, в будни ты упашешься до потери сознания, подработку возьмешь или что еще. А в выходные? Один тебе совет только дзен не нарушай, жену не бери. Нахлебаешься жить с нелюбимой».
Кулак с размаху ударил в стену. Знал бы Флина Вебера хуже, подумал бы, что все подстроено нарочно. Но нет, этого не может быть. Просто ищи кислород, Охотник. Променад в буфет Розы Моисеевны ты уже сделал. Бехеровка больше напомнила жгучую микстуру от кашля, и впору тут вспомнить Олесю Батьковну с ее «много не пить», хотя ответ вполне иезуитский выпил я немного. Музыка в пролете. Катану доставать опасно, натворишь дел без самоконтроля. За руль нельзя.
Ныряй, Охотник. До самого дна.
Пить по ночам нельзя. Петь по ночам нельзя. И танцевать без музыки тоже почти нельзя.
Можно смотреть в окно. Можно смотреть кино. Можно глаза зажмуривать, только внутри темно.
Пить по ночам нельзя. Будешь потом рыдать. Только уткнуться некуда, кроме как в свой рукав.
Тихий голос Кристиана Вебера обладал почти нулевой зоной покрытия. Нет, при желании, он, конечно, и крикнуть мог на весь транскод, только крик это был бы птичий, чаячий, а мало ли птиц залетных в этом мире? В транскоде животные если есть, то лишь как голограммы своих страниц из Красной книги, а из пользователей никто не является истинным Зверем. Ушки на макушке, ангельские крылья, когти-кастеты таких размеров, что дедушка Фрейд в гробу перевернулся Попытки соорудить зеркальные щиты в мире-под-миром, где все, что ты есть, это Истина.
Рабочий стол в домике фрилансера «Упоротая лавочка» был завален электронными свитками. Простыни текста одна другой длинней громоздились непокоренным Эверестом. Зачем берешься за этот заказ, Крис? Лучше уж в горы, да покончить с этим. Ты всегда был атеистом, а уж теперь точно безвыходное положение: твой Охотник умер и отдал свою душу младенцу, ты же, будучи живым, выбрал другой путь. Просто скопировал себя. Почему в твою голову в тот день не пришло такое очевидное теперь: умереть надо было не понарошку, а по-настоящему. Отдать себя другому Оверу и дело с концом. А теперь надо будет умирать. И душа боги Сети, может мне все это мерещится, мне, сидящему сейчас в транскоде как комбинация триллиона единиц и нулей, останется неприкаянной меж миров, этаким Звездным Странником во Вселенной Маленького Принца
Поэтому ты и берешься за этот заказ. Визуализация кабины орбитального самолета с платформой «на будущее» ближний космос и маршруты «Земля-Луна» и «Земля-Марс». Пока только тренажер, имитация картинки под разные режимы управления.
Заказчик неизвестен, документация оформлена по оборонзаказу. Денег до смешного мало, берут на интерес и на слабо.
И я еще не дал своего согласия
Ты уже дал его, не отказавшись сразу.
Повсюду дым,
Мы горим,
Словно видишь старый фильм,
Где лишь закроешь глаза,
И всё начнётся снова.
Транскодеры это падающие звезды. Помнится, в какой-то книжке старой было дело у следователя. Так и называлось «Падающие звезды»: люди все пытались выбраться из Города, карабкались на стену до самого неба, а потом звездами срывались вниз.
Под вязнущий в ушах, как нож в масле, смех Шикари рухнул на асфальт Города-под-рекой. Ну да, выпил в реальности потерял координацию в Сети. А теперь забиться под крылечко знакомого уже магазинчика минералов в этом питерском хостинге и придумать способ найти Флина. Сволочь я. Никак не могу поверить, что может быть такое время в жизни, когда правда надо отойти в сторону и подождать отлива. Оставить друга одного барахтаться в пучине дней, раз ты сам бессилен ему помочь. Не веришь птице не станешь птицей. Рожденный выть петь не сможет.
А вообще, по-честному говоря, не будет тебе ни слова, ни пустыря. Проспект, поворот, будто ты в дебрях Лиговки. И почему Петербург даже в транскоде кажется роднее Москвы? Будто прожил здесь пару лишних жизней, раз чутье ведет тебя сейчас вернее всех навигационных карт и перекрестных ссылок.
До рези в глазах яркий фильм транскода стремительно поблек. Остались только приближающиеся со всех сторон, наверно, красные флажки. Цвет не важен, если шкурой чувствуешь опасность.
Э, смотрите-ка, кто у нас здесь возникшие из темноты фигуры оскалились. Ути-пути-пути Кис-кис-кис, собачка.
Вот и сиди, сиди. Весь с головы до пят тихий, простой, пустой даже не факт, что весь.
Быть по ночам нельзя. Воздух вокруг таков, что раствориться проще, чем не раствориться там.
Можно слушать. Сверчок. Четкий стук каблуков где-то по площади. Можно гладить кота.
Можно задернуть ночь. Можно огонь зажечь. Слушать, как лифт ползет, крадучись, к этажу.
Тебе бросили вызов, визуал. Вся база Хаббловских фотографий в твоем распоряжении. Мозг работает на полную, вот уже и эффект полного погружения, хотя куда уж глубже, чем в Реке.
Аспидно-черное небо. Иголки звезд. Цветные туманности? Нет, это в рентгене, в сторону. Не думаю, что мой правнук сможет видеть на таких длинах волн. Проще, проще, Овердрайв. Ведь фантастика это не более чем история обычного человека в необычных обстоятельствах.