Тряпье зашевелилось и на свет снова показалась голова маленькой нищенки:
Нам с дедушкой Юфемиусом надо собрать за день двадцать монет,нахмурившись сообщила она Гистасу.
Ты умеешь считать?удивился он.
Да!гордо заявила Делия, правда немедленно уточнила:но только до пяти,и в доказательство предъявила грязную пятерню, на которой и продемонстрировала уверенный счет на пальцах: один, два, три, четыре, пять.
А двадцать больше пяти?с серьезным видом поинтересовался Гистас
Намногопризналась она и, тяжело вздохнув, добавила:Каждый день надо сдать бригадиру двадцать монет.Она снова вздохнула.Иначе нас съест Змей!
От последнего заявления, глава Ночной Гильдии чуть было не подавился слюной, а дедушка Юфемиус пережил целую гамму чувств. Он успел испытать законную гордость из-за того, что оннастоящий ясновидец! Ведь все его тревожные предчувствия блестяще подтвердились!значит он настоящий гадатель! Следовательно, он вполне может заниматься предсказанием будущегодеятельностью гораздо более доходной, чем нищенство. Но, уже в следующее мгновение он испытал ни с чем не сравнимую горечьего чудесным образом открывшиеся, прогностические способности подсказали ему, что воспользоваться своим даром он не успеет. Покойникам деньги не нужны. Осознав все это за один краткий миг, дедушка впал в состояние похожее на кататонический ступормягко говоря оцепенел, а если называть вещи своими именамиодеревенел. От ужаса. Охрана главы бакарской мафии тоже подобралась, ожидая подробного распоряжения, каким именно изощренным способом отправить дедушку Юфемиуса на воссоединение с большинством. Однако ничего такого не последовало. Гистас только хрипло откашлялся и потер шею:
Делия, хочешь ко мне в гости?задал он несколько неожиданный, в сложившейся ситуации, вопрос. И не дав собеседнице, уже открывшей было рот, продолжить тему с пожиранием ее и дедушки злобным пресмыкающимся, быстро добавил:а со Змеем я договорюсь.
Правда?с сомнением в голосе уточнила девочка.
Правда!твердо заверил ее Гистас.
Ну-у ладно,согласилась девочка и прибавила:только вместе с дедушкой Юфемиусом!
Куда же без него,улыбнулся Змей,конечно с дедушкой.
Тогда я согласна!улыбнулась Делия
Так, впервые в жизни, у Гистаса появился человек, который его любил. Не жалел его, не воспитывал, не тренировал, не натаскивал, не лебезил перед ним, не заискивал, не искал выгоды от отношений, а просто улыбался, когда он входил в комнату, подбегал, обнимал и рассказывал, что у огромного жука, который прилетел с южным ветром, рога, как у оленя, но она нисколечко не испугалась, что у котят уже прорезались глазки и они уже учатся лакать молоко, что на обед опять был луковый суп, который она терпеть не может, но пришлось есть, потому что он полезный, а иначе она не вырастет и навсегда останется маленькойдо самой старости, и будет крохотной старушкой. Слушая это, Змей только глупо улыбался, радуясь, что его никто не видит, и чувствовал себя счастливым.
Он хотел нанять ей лучших учителей, которых только можно найти в Бакаре, но когда он сообщил об этом Делии, девочка привычно улыбнуласьулыбка вообще редко сходила с ее милого личика, и сказала, что лучше, чем он, ее никто не научит. На все его возражения, что ему некогда, что он мало чего знает, что не умеет учить, что она только улыбалась. Противоядия против ее улыбки у него не было и, скрепя сердцем, Змей согласился, правда строго предупредив, что если ничего не получитсябудут занятия с учителями! А Делия оказалась права. Все получилось. Оба получали удовольствие от занятий. Он от того, что она такая умная и способная, а она от того, как он радуется ее успехам. На самом деле, Гистас много чего знал, и все это сумел передать Делии.
Змей был счастлив долгие семь лет. А три десятидневки тому назад его счастье закончилось. Делия впервые за все время, что жила в его доме, не вышла к завтраку. Встревоженный, он поднялся в ее спальню и поначалу ему показалось, что ничего страшного не произошлодевочка мирно спала в своей постели. Она лежала на спине, положив руки поверх одеяла и хотя не шевелилась, но дышала ровно, жара не былоон проверил, прикоснувшись губами к ее лбу, и Гистас поначалу решил, что тревога ложная, что Делия просто устала вчерадолго читала на ночь, поэтому и не проснулась вовремя, и что сейчас она откроет глаза, привычно улыбнется ему, и что все будет хорошо.
Тревожится он начал ближе к вечеру, когда ситуация не измениласьдевочка не просыпалась. Уже не веря, что все будет в порядке, Змей, взяв себя в руки, все же сумел дождаться утра, не переходя к активным действиямслабая надежда, что все еще образуется, теплилась в глубине его души. Эту ночь он провел рядом с девочкой, сидя на неудобном стуле. Сомкнуть глаз не удалосьсна не было ни в одном глазу. Он еще отстраненно подумал, что надо было перетащить в спальню Делии свое любимое кресломожет тогда удалось бы немного поспать, а то в глаза будто песок насыпали, голова не варит, надо предпринимать все возможное для спасения девочки, а он далек от оптимальной формы.
Но, далек, не далек, а все нужные шаги он предпринял. Правда ничего особо сложного тут не было, и ошибиться было трудновато. Перво-наперво надо было доставить к постели Делии лучшего лекаря, какого только можно было найти в Бакаре. И с самого утра к Свэрту Бигланду был отправлен гонец, с просьбой прибыть как можно скорее. Просьба была подкреплена увесистым кошелем, набитым золотом. И лучший маг-лекарь, причем не только Бакара, а пожалуй и всей Акро-Меланской Империи, не заставил себя долго ждать, хотя лечебной практикой он предпочитал заниматься только в своем стационаре и соглашался пользовать пациентов на дому только в особых случаях.
И в том, что он не преминул откликнуться на зов о помощи, золото сыграло свою определенную роль, но отнюдь не главную, и даже не второстепенную. Многие не менее, а зачастую, более богатые люди, чем Змей, в ответ на свою просьбу о визите врача на дом, подкрепленную гораздо большим количеством презренного металла, получили бы его обратно, вместе с вежливым отказом и не менее вежливым уведомлением, что глава Гильдии Магов Бакара маг-лекарь Свэрт Бигланд принимает пациентов только в своей клинике, в строго отведенные для этого часы, в строго определенные дни, запись у секретаря.
Дело было вовсе не в золоте, хотя и в нем тоже, несомненно. Свэрт не отказал бы в помощи Змею и безо всяких денег. В данном случае, золото было просто символом уважения, проявляемого главой Ночной Гильдии к главе Гильдии Магов. И только. Один бы не обеднел от потери этого кошеля, а другой бы не разбогател. Дело было в том, что к просьбам уважаемых людей надо относиться внимательно. А Гистас Гринебессменный лидер "Союза" в последние двадцать лет, несомненно был уважаемым человеком.
Осмотр Делии много времени не занял. Свэрт, как только взглянул на девочку, сразу же нахмурился и это очень не понравилось Гистасу. Они и раньше встречались. Не сказать, чтобы часто, но встречались, распутывая различные коллизии между магами и бандитами, чтобы не доводить их до открытой конфронтации, которая была никому не нужна, да и кроме этого, время от времени, проходили "встречи в верхах"оба, по существу, были руководителями крупных корпораций, образно говорякормчими огромных судов, за штурвалами которых они стояли, не позволяя кораблям, идущим бок о бок по штормовому морю, опасно сблизиться и пропороть борта, поэтому Гистас и Свэрт успели неплохо узнать друг друга, и Змей знал, что поколебать обычную невозмутимость мага-лекаря могло только что-либо очень неординарное. А вертикальная морщинка однозначно говорила, что истина, открывшаяся Свэрту, приятной не была.
Маг оттянул нижнее веко у девочки и помрачнел еще больше. Затем он вытащил из кармана кипенно-белый платок, крохотную склянку с чем-то прозрачным и маленькую сафьяновую коробочку, а из нее серебряную иглу. Свэрт капнул из склянки на платок и протер им подушечку указательного пальца левой руки Делии, а потом кончик иголки. После этого он уколол палец и стал внимательно разглядывать выступившую капельку крови. Во время этой врачебной манипуляции у Змея, способного не моргнув глазом и не испытав никаких эмоций не только выпустить кишки человеку, а еще и освежевать его, болезненно сжалось все внутри. Свэрт молчал. Гистас чувствовал, что магу не хочется говорить то, что он собирается сказать, но бесконечно оттягивать было невозможно и лекарь заговорил: