Не ТА САМАЯ.
А толку! Так он и поверил! Вот теперь всё сходилось. Цвет лицакак у озёрной девы, красные волосы Кто ж это ещё может быть? Конечно, то, что она не ТА САМАЯправда. Сиды вообще не в состоянии говорить неправду. Но такие слова могут означать как другую сиду с тем же именем, так и эту жездорово переменившуюся характером. Илипринявшую святое крещение. Про святую Бригиту тоже часто говорятне та самая. А толку?
Сида между тем ушами недовольно дёрнула, вскинула мешок на плечо. И направилась по своим непостижимым делам. Кейр вздохнули занялся своими. В любом случае, у него теперь есть история! Да не такая, которую не грех разок рассказать у огонька, а которую внуки да правнуки выклянчивать будут, да по три раза на вечер. Зная наизусть. Всегда есть разницаговорит рассказчик "один мой знакомый видал сиду из старших", или"везу это я саму Немайн в Кер-Мирддин".
Город встретил сиду настороженно. Тем более, что и вела она себя странносперва спрашивала кузницу, а потом туда не шла, всякий раз проходя мимо или сворачивая в другую сторону. И совсем не замечала скапливающегося позади хвоста из любопытствующих. Что ей нужна кузница, никого не удивлялокузнецы всегда были близки делам потусторонним. Да и вообще, изо всех ремесленниковсамые важные, и самые загадочные. Кое-кто поспешил за лучшим мастером. Чтоб знал.
Лучшим же был Лорн ап Данхэм. Нашёлся, по дневному времени, в кузне. Сперва не желал отрываться от работы.
Ей нужнопусть сама и приходит, сказал обеспокоенным соседям, Ну, фэйри. Ну, кузнец нужен. Эка невидаль. Может, в холме железо закончилось. Может, заказать чего решила. У меня, поди, работа получше холмовой.
Загнул слегка, с кем не бывает.
Она на банши похожа, сообщили ему, так что как бы чего не вышло
Тутне выдержал. Сделал вид, что на уговоры поддался, не торопясь, доделал садовый нож, погасил горн, вышел на улицу. Вразвалку двинулся на площадь. Что между церковью и домом короля. К ней сходились главные улицы, и миновать её в своих метаниях фэйри никак не могла. И что же? Даже ждать не пришлось.
С первого взгляда Лорну показалосьверно, банши. Из-за тёмно-красной шевелюры и дурного цвета лица. А ещё потому, что напротив этой пигалицы возвышалась тучная фигура брата Марка. Заезжий бенедиктинец, уговаривавший короля принять католическую миссиюи вполне в этом преуспевший, двоих собратьев своих отослал с радостной вестью в Рим. А теперь скучал, и лечил скуку пивом вместе с королевскими рыцарями да за королевский счёт. Благо, в трактире с него потребовали бы плату.
Лорн успел отметитьрасстановка сил для поединка добра со зломкак в былине. Вот только расстановку сторон можно толковать всяко. Фэйри приближается с севера, в песняхстороны зла. Но при этом за спиной у неё каменная церковь, и из-за плеча искрится яркими красками полыхающего в закатном солнце витража решительный лик архангела Михаила. Монах стоит на юге, стороне добраперед рыцарским залом королевского дома, откуда только вышел. Одна рука оглаживает чётки, другая задумчиво похлопывает по наполненному чреву. Фэйри, которая неторопливо шагает прямо к нему, пока не видит. Или не понимает, кто это?
А сразу и не поймёшь. Лицо банши, ряса монашки, из-под которой на каждом шаге выныривают кавалерийские сапоги. Без шпор. На плечезапылённый в дальней дороге мешок. Идёт тяжело, усталои в то же время привычно и размеренно. Остановилась. Начала было что-то говорить. Монах переменился в лице, превратившись в вытащенную на берег рыбу. Уши заметил! Расплывшаяся физиономия стремительно приобрела свекольный оттенок, рот тяжело хватает воздух.
Когда воздух начал покидать могучие легкие, мир накрыл мощный глас:
Изыди! Дщерь Сатаны, блудница вавилонская
Говорил он на грязной латыни, хуже вульгарной, которую именовали лингва-франка. И которую понимали в любом торговом городе, тем более приморском да столичном. Вокруг стремительно собиралась толпа, но люди опасливо теснились по сторонамна линии противостояния оказаться никто не хотел. А что фэйри, в первые секунды аж пригнувшаяся, нанесёт ответный ударникто не сомневался. Лорн внутренне сжался, ожидая заклинания. Вот она выпрямилась. Прижала ушиточно сердитая речная собака. Сощурилась на закатное алое Солнце.
И сквозь медвежий, неостановимый и незаглушаемый рёв примитивной формулы изгнания нечисти, наверняка сочиняемой на ходу, вдруг прорезался, как рогатина сквозь звериную шкуру, тоненький и острый голосок сиды. Слова были величественны и непонятны. Классической латыни Лорн не знал, но уловил чекан старинных окончаний.
Ego sum Ens Omnipotens, Omnisapiens, In Spiritu Intellictronico Navigans, luce cybernetica in saecula saeculorum litteris opera omnia cognoscens, et caetera, et caetera, et caetera!!!*
Брат Марк замолчал. Стихла и фэйри. Не банши, точно. Не одинокая пророчица да плакальщаца, умеющая только помогать при родах да похоронах, да и сама почти мёртвая, мудрая возрастом и даром, но не соображением. Этаумненькая, из этой хлещет обилие свежей жизни Дочь Риса, с западных островов? Кудесница тилвит тег? Закатное солнышко скребёт крышу королевкой резиденции. Тень накрывает монаха, а вот ушастая пока на свету. Глаза совсем превратились в щёлки, их и невидно из-за ресниц. А рука медленно, не по пядипо толщине волоса тянется к мешку. Другая теребит узел завязки. Что у неё там?
Мешок падает наземь. В руках у фэйри остаётсякнига. Нет, не книгаКнига. На обложке серебрится распятие. Точнои на груди у фэйри крестик болтается Грамотная, богатая, с бессмертной душой Неужели сида?
(*Аз есмь Сущий Всемогущий, Всеведущий, в Духе Интеллектроническом Плавающий, в свете кибернетики во веки веков, научна все деяния познающий, и прочая, и прочая, и прочая).
Монах, напротив, совсем превратился в тень, и даже как будто уменьшился. Да и голос Голос бенедиктинца нарушил тишину, но каким же он стал другим. Тихим, скорбным.
Ты знаешь латынь, у тебя есть книги и серебро в кошеле. У тебя голос иерихонской трубы, слог Иоанна Златоуста и стан царицы Савской. А я нищий монах, едва помнящий главные молитвы. Но помниблаженны нищие, ибо их есть царствие небесное! Не с фарисеями Бог, но с малыми людьми!
А фэйри вдруг улыбается. И снова звон, не как колокол, а как мечно на этот раз говорит на камбрийском.
Святой отец, посмотри на себя и на меня! Кто из нас меньше?
Разводит руки в стороны. В толпе раздаются смешки. А пока люди смеются, сидаточно сидапродолжает:
Блаженны нищие духом. Может, ты и блажен, ибо обычному нищему с таким брюхом не подадут. Апостол Павел говорил: верую, ибо знаю. Добрые монахи знают Писание наизусть, не оправдывая себя слабой памятью. Я, верно, глупа и забывчива, и вера мояс горчичное зерно. Но я пользуюсь костылем, и не похваляюсь, что у меня нет ног.
Сида смолкла. Чуть опустила плечии сразу стало видноустала. Очень устала. Как только на ногах ещё стоит! Но руки нехотя подобрали дорожный мешок с земли, натужно закинули за спину. Уши сперва взлетели вверх, но тут же тряпками свисли к плечам. Сида поплелась было прочь, безразличная ко всему, но только монах открыл ротсказать вдогонку пару ласковых, хлопнула себя по лбу.
Люди добрые, доведите до кузницы, а? Мне надо навершие на посох сделать Крестообразное
Тут Лорн понял: да беднягу ж родня из холма выгнала! Или выжила Почему-то все крещёные фэйри уходили жить к людям. Даже боги. Приживались многие. В дикой Эйре, у северных скоттов и пиктов А в добром цивилизованном, православном Диведе вон как встретили. По одёжке, по красным лохмам да звериным ушам. Так вот вам теперькрест и Библия. И пусть другие боятсяа кузнецу по ремеслу положено дружить с фэйри. Ради общих секретов, и того, что именно сиды принесли людям кузнечное дело.
Кер-Мирддин город большой, у нас три кузницы, громко объявил Лорн, Доведу до любой, но советую обратиться ко мне. Если и правда серебро в кошеле имеется. ЯЛорн ап Данхэм, и ялучший кузнец в королевстве Дивед.
Толпа, услышав про скучные бытовые дела, начала истаивать. Сида поспешила закрепить окончание словесного поединка.
В таком случае заказ твой. Веди, и, на всю площадь, недоумённо, А почему ваш монах на меня набросился? Уши мои не понравились?
Ряса ему твоя не понравилась, подыграл кузнец, а латынь и того больше. За место боится. Он же при короле так, на безрыбье. Но очень надеется стать собственным короля исповедником. Когда рукоположат.
А куда остальные подевались?
Да, поверить в то, что оплот христианства и богатейшая епархия Камбрии осталась без пастырского призрения, почти невозможно. Однакотак вышло. Пришлось рассказывать. Сиды и женщинынарод любопытный. А перед ним и сида, и женщина. Если не рассказатьвсё равно всё вызнает, да ещё и обидится.
Был тут гэльский монастырь. Но их аббат чего-то не поделил с королем, так что в прошлом году собрались и ушли. Куда-то к скоттам. А этот, с бритой макушкой, был за чревоугодие послан проповедовать варварам. И большего варвара, чем король Гулидиен, не отыскал. А навершие тебе какое? Тяжёлое, боевое или простознак веры и опора для руки?
Лучше оба. На дорогах теперь бывает неспокойно.
Лорн кивнул. Совсем спокойноне про последние два столетия. С тех самых пор, как Вортигерн пригласил саксов, покой не для Британии.
Можно и так. Обойдётся в две серебряные монеты.
Вместо серебра могу предложить часть золотого солида.
Надеюсь, солид не из золота фей?
Сида рассмеяласькак ворона раскаркалась.
Почтенный Лорн ап Данхэм, неужели я выгляжу совсем безумной? Совать золото фей кузнецу Куда ни шлотрактирщику И то, от одного вида моих ушей проверит. Это если б я умела фальшивое золото делать.
И виновато уставилась под ноги. Как будто, и правда, считала себя неумёхой.
Золото в Диведе стоило дорогоно первый солид рубить пришлось лишь пополам. И только половинкуна дольки. Сида заказала и посох, разом боевой и пастырский, и пару ножейдля еды и для работы. Второго солида, целиком разделённого на мелкие части, должно было хватить надолго. Сида увлечённо выясняла, где в городе продают какие припасы, да что можно достать, а что нет. Лорн предложил сиде пожить у него, не желая выпускать из вида, но та отказалась, ухитрившись продемонстрировать христианское смирение и сидовский норов разом. Третий солид был раскромсан про запас, чтобы разменная монета была. На всякий случай. После этого оставалось проводить гостью до заезжего дома. Чтобы все виделирядом идёт сведущий человек, и не боится. Ну и чтоб не искала, бедняжка, "Голову грифона", как кузницу. Предместья-то неблизко, да их целых тривдоль каждой римской дороги.
А что трактир за городской стенойтрадиция. Гости, они всякие бывают. Пусть Кер-Мирддин и жил последние годы в мирено знавал лихие времена, и остатки былой опаски сохранял. Впрочем, сооружение это, куда более солидное, чем дом короля, сложенное из ровных, как кирпичи, тесаных брусков от ледниковых валунов, покрашенное в светло-охристый цвет, было само себе крепостью. Вредили его обороноспособности только пять входов, устроенных скорее согласно традиции, чем от великой надобностиодин выходил на реку, другойна болото. Три остальных были вполне полезны.
Кейр как раз переделал дела и наслаждалсякреслом у огня, куда его ради доброй истории пустили важные в городе персоны, первым полётом своей истории, и, главное, вниманием старшей дочери хозяина, остановившейся послушать. Он не обольщался и прекрасно понимал, что не пройдёт и нескольких часов, как у половины горожан появятся собственные истории о сиде. Но вот именно егоединственная. Потому, подойдя к завершению рассказа, он никак не мог остановиться. И даже когда тёплая тишина внимания вдруг обратилась сквозняком, рассудительно, как положено бывалому человеку, продолжил:
Зовут же ее Немайн. Она говоритне та самая. Однако не говорит, которая эта та самая, так что, может и так статься, что та самаяне та самая, а вот эта самаякак раз и та!
В голосе его звучало неподдельное торжествоещё бы, такой заворот придумать!
Лица слушателей, обращённые к южной двери пиршественной залы, по мере продолжения этой тирады вытягивались всё сильнее. С некоторыми чуть колотунчик не случился. Но Кейр выдержал приличествующую солидному человеку паузу, и лишь затем обернулся, чтоб увидеть на пороге главную мишень немногословных, но оттого не более правдивых мужских баек.
Это, он встал, наливаясь краской, как рак в кипятке, то
Вижу, сказала Немайн, ты быстро тратишь свою плату. Но этотвое дело. А вот что уважаешь старшихмолодец!
И немедленно устроилась на его место, вытянув ноги к огню. А в глазах рыжей девчонки промелькнуло такое довольство ласковым теплом камина в безветренный июньский денек, что седые и лысые призналипонимает. И право имеет. У сидов по наружному возрасту истинный не определишь. Для усталого путника огоньнаслаждение и зрелище разом. Кейру оставалось подпереть спиной тёплые камни. Оставлять компанию, в которую его пустили впервые, он не собирался. Опять же, его история продолжалась, и упустить это было никак нельзя.
Кстати, у тебя преимущество, сказала ему Немайн, хитро сощурившись, ты знаешь, как меня зовут. А я не знаю, как тебя. Непорядок!
ЯКейр. Кейр ап Вэйлин.
Темный, стало быть, сын сына волка. Вижу. Римская порода.
Все видят. Тёмные волосы, нос с классической горбинкой. Ну так предок остался, когда легионы навсегда отозвали на континент. Что в этом Риме солдатам, у которых перед носом варвары, а позади собственные семьи. Дезертировали, говорят, когортами. А особенноалами, составленными из варваров. Вот и не спасли умирающую империю поредевшие британские легионы. До тогосамые храбрые изо всех.
Но теперь преимущество уже у тебя, леди сида! Я-то не знаю твоего полного имени.
Немайн Шайло, отрезала сида, и хватит с тебя
Снова сощурилась, изучающе осмотрела трактир.
Что она ожидала увидеть? Пиршественная зала, тут люди едят. Много и, по мнению Кейравкусно. Нет, он от Туллы бы и старый сапог счёл бы восхитительнымно это мнение разделяли решительно все. Оружие на стенах, ровный шум с кухни. Девушки с видом королевприслугой и не назовешь. Даже тех, кто просто работницы. А уж дочери хозяина Заботливые хозяйки при гостях. При своих, при знакомых и полезных людях. А одинокие гости с деньгами могут подождать. Или удовлетвориться вниманием служителей попроще. Деньгионо ведь не главное. Главноелюди. Те, чьи кланы поставляют хозяину солод для пивоварни, руду кузнецу, шкуры скорнякуа в обмен имеют пристанище и питание возле самого города. И, разумеется, не только это, но и право на услуги прочих городских специалистов. Будь полезным, а лучше незаменимыми о тебе позаботятся. Только купцы-чужеземцы, люди короляда странные существа вроде Немайнплатят золотом. Которое Дэффид потратит на товары из дальних земель, королевский налог да в прикопанную на черный день кубышку. Мало липожар, война, неурожай. И всё равнокто платит монетами, тот ждёт, пока его удостоят вниманием. Кому невтерпёж, может поорать, если время дороже голоса, и не волнуют осуждающие вульгарное поведение взгляды благородных господ.