Как такое, Умка, может быть? вопрошал Егор белого, вернее, светло-сиреневого халцедонового медвежонка. В чём тут фишка? И как, интересно, её зовут?
Но Умка печально молчал. Только один раз в голове Егора тихонько прошелестело:«Александра, Санька, Сашенька, Шурка, Сашенция».
По поздней осени и ранней весне мыс Наварин посещали и настоящие белые медведи. Но близко к хижине они не подходили и, вообще, вели себя на удивление прилично, словно доброжелательные гости, из вежливости заглянувшие на огонёк. Медведи проходили, не останавливаясь, по береговой кромке, изредка приветственно и одобрительно порыкивая в сторону землянки.
Очевидно, это кварцевый медвежонок оберегает меня, каждый раз бормотал под нос Егор. Спасибо, Умка! Спасибо
О соблюдении личной гигиены он никогда не забывал. Умывался и чистил зубы два раза в суткиутром и вечером. А ещё регулярнолетом раз в две недели, в остальные времена года раз в месяц-полтораорганизовывал банные процедуры. То есть, натягивал на аккуратном каркасе, изготовленном из сосновых веток-стволов, кусок толстого полиэтилена, заносил в образовавшееся «банное помещение»в специальном казанкезаранее раскалённые камни, а такжев обычных вёдрахгорячую и холодную воду. После чего раздевался, плотно «закупоривался» и поддавал на раскалённые камни крутой кипяток, благодаря чему температура в «бане» очень быстро поднималасьвплоть, по ощущениямдо семидесятиградусной отметки. Егор отчаянно парился-хлестался берёзовыми веникамикороткими, с очень мелкими листьями. А потом тщательно мылсяс помощью самого обычного мыла и таких же обыкновенных мочалок
Всё бы и ничего, но только очень досаждало ощущение полного и окончательного безлюдья. Появленье хмурых матросовдва раза в годбыло не в зачёт. Первобытная тишина, песцы, чернобурки, медведи, росомахи, наглые полярные волки, стаи перелётных уток-гусей, тучи комаров и гнуса, всполохи полярного сиянья, да далёкий морской прибой. На этом и всё
Впрочем, иногда у Егора появлялось чёткое ощущение, что за ним кто-то старательно наблюдает.
Во-первых, это происходилопримерно ежемесячнов периоды новолуния. Как только Луна приближаласьпо своей геометриик форме идеального круга, так всё крепче зрела уверенность, что за тобой установлена тщательнейшая слежка.
Во-вторых, при каждом дальнем походепо письменному требованию господина Ивана Николаеваза новыми бивнями мамонта.
До юго-западных заболоченных распадковот хижины-землянкинадо было пройти километров тридцать-сорок. Если вдуматься, то и не расстояние вовседля взрослого и подготовленного человека. Семь часов хода до распадков. Два часана «раскопки» в болотистой жиже. Девять с половиной часовусталому и гружённомуна обратный путь. Ерунда ерундовая. В любом раскладеночуешь дома. Ноощущения.
Путь к юго-западным болотам пролегал через странное плоскогорье. Чем, собственно, странное? Своими камняминеобычными по форме, да и по содержанию. Идёшь мимо них, и, кажется, будто бы эти загадочные плиты разговаривают с тобой.
Плиты? И грубо-обработанные плиты, и высокие плоские валуны, поставленные на попа, с нанесёнными на них непонятными руническими знаками.
Руническими? Да, где-то на самых задворках подсознания Егора жило-существовало это понятие-воспоминание
Шаманское кладбище, шептал Егор, Подумаешь, мать его, не страшно. И не такое видали
Здесь он душой не кривил. Действительно, в глубине этой самой души жила железобетонная уверенность, что её (души) хозяин способен на многое. На оченьмногое. Что, собственно, и доказалкогда-то, где-то, кому-тов жизни своей прошлой, нечаянно забытой.
Тем не менее, проходятуда и обратномимо этого места, Егору казалось (чувствовалось?), будто бы за ним кто-то наблюдает. Внимательно так наблюдает, вдумчиво и пристально. Может, действительно, казалось. А, может, и нет
Начиная с июля месяца, Егор встречал каждое утро своеобразной гимнастикой-зарядкой. То бишь, вставал ориентировочно часов в шесть утра (белые ночи, попробуй, определи точней!), и отправлялся на берег морясобирать плавник, выброшенный на каменистую косу очередным морским приливом. Мол, запас дров на зимупервостатейный залог успешного выживания. Это хитрым бурым медведям хорошо и простозабрался в глубокую берлогу и дожидайся, сладко похрапывая, прихода нежной и трепетной весны. Людям же без дров не обойтись, а печкасоздание крайне прожорливое и ненасытное
Он бодро шёл по чёрной крупной гальке и складывал найденные деревяшки-ветки в отдельные кучки. Потом объединял эти кучки в единую охапку, обвязывал её кожаными ремнями, взваливал на спину и оттаскивал к землянке, складируя дрова под длинный и широкий навес, выстроенный рядом с хижиной, недалеко от коптильни. За утро Егор делал, как правило, два-три рейса.
Это июльское утро ничем не отличалось от череды многих других. Светло-жёлтое северное солнышко прогрело окружающий воздух до плюс одиннадцати градусовна старенькой оконной раме был закреплён градусник-термометр. На небе не наблюдалось ни единого облачка, юго-восточный ветерок ласково и бережно обдувал лицо. Над мелкими серо-зелёными волнами, отчаянно галдя, кружили упитанные чёрно-белые (бело-чёрные?) чайки.
Наверное, горбуша подошла к берегу, предположил Егор. Походит неделю-другую по бухте, присмотрится к ситуации. А потом и в ручей проследует, на нерест. Надо будет закол подновить-подправить. Камни коптильнипо швампромазать цементом. Бочонки осмотретьна предмет готовности к путине
Дровяной «улов», на этот раз, был неожиданно-богатым. Щедрый прилив выбросил на пологий берег мыса четыре толстых берёзовых бревна, много сосновых веток и длинный щит, состоящий из шести струганных досок. На щите наличествовала доходчивая надпись:«Не кантовать! Стекло!».
Сегодня придётся попотеть, довольно усмехнулся Егор. А щит надо будет обязательно разбить на отдельные доски. Топор, пожалуй, принесу уже в следующий заход, замолчал, не докончив фразы, настороженно всматриваясь в морскую серо-зелёную даль.
Там, возле самого входа в бухту виднелись чёрные крохотные точки.
Странно, пробормотал Егор. Для «Проныры»не сезон. Кто бы это, интересно, мог быть?
Он, позабыв про найденные дрова, забрался на прибрежную скалу, возвышавшуюся над морскими водами метров на двадцать пять, достал из-за широкого голенища кирзового сапога мощную подзорную трубу и навёл её в нужном направлении.
По спокойным морским водам шлибок обокдва неуклюжих моторных вельбота.
Чукчи вышли на охоту, сообщил окружающему его пространству Егор. А может, на рыбалку. Кто их разберёт? Странный и беспокойный народец. Ага, точно, на рыбалку! Вернее, на китовую охоту
Над поверхностью моря ударила вверх мощная струя воды. Метрах в ста пятидесяти от вельботов, спокойно, никуда не спеша, плыл большущий кит. Вот, он набрал в лёгкие воздуха, иголовой вперёдушёл под воду, продемонстрировав чёрную гладкую спину, блестевшую на солнцесловно тщательно отполированная плита базальта. Гигантский хвост на прощание хлопнул по воде, оставив за собой радужную пелену брызг, и скрылся в морских глубинах. Примерно через двадцать секунд мощная голова животного появилась на поверхности, но уже совсем в другом месте. Вскоре в воздух снова взметнулся мощный фонтан
Не смотря на то, что моторы вельботов тарахтели на максимальных оборотах, приблизиться к киту им никак не удавалось. Морской гигант, словно бы забавляясь и хулиганя, заложил широкий круг, оставляя расстояние между собой и лодками неизменным. Прошло пять минут, десять, пятнадцать
Кит, неожиданно изменив направление движения, стал резко забирать к берегу, идя неровными и рваными зигзагами.
Своих ищет, предположил Егор.
И, точно, западнее вельботов вверх взметнулось ещё несколько фонтанов, в волнах замелькали чёрные спиныкак минимум четыре кита плыли навстречу первому.
Незапланированная встреча прошла, что называется, в тёплой и дружественной обстановке. Киты тут же устроили самую настоящую карусель. Они плавали друг за другом по кругу, выпрыгивали из воды, неожиданно меняя курс, и непрерывно запускали вверх высокие, наверное, приветственные фонтанчики.