Каждого может постигнуть неудача. Все дело только в том, что
одни — опускают от неудач руки, а другие — учатся на них. Федоров
приводит блестящий тому пример: знаменитая полбинская «вертушка», ставшая
основным приемом боевого применения нашей пикирующей бомбардировочной авиации,
родилась из... неудачи. Соединение, которым командовал Полбин, третьи сутки
безрезультатно бомбило важную цель — железнодорожный мост в тылу
противника. А мост стоял, себе как ни в чем не бывало! Боевое задание оставалось
невыполненным. И только разобравшись в причинах неудачи (вот она — работа
мысли на войне!), удалось найти способ, гарантирующий успех. И способ этот
оказался настолько эффективным, что получил повсеместное распространение.
Приведенный пример интересен, мне кажется, прежде всего тем, что в нем, как в
капле воды, отразился общий процесс, происходивший в нашей армии по мере того,
как она от тяжких неудач начала войны шла к победе: учился воевать каждый воин,
училась и вся армия.
Интересен он и своей конкретностью, своей очевидной направленностью против
еще встречающихся в книгах на авиационную тему привычных, от неоднократного
повторения довольно прочно утвердившихся, но, увы, никак не совпадающих с
действительностью штампов. Посильную борьбу с подобными авиалегендами ведут
многие взявшиеся за перо авиаторы. И здесь хочется снова помянуть добрым словом
книги А. Ворожейкина — вот уж кто действительно не упускает случая разбить
эффектную выдумку, кочующую из одного сочинения в другое.
Сколько раз читатели авиационной литературы встречались в описаниях лобовых
(на встречных курсах) воздушных атак с драматическим утверждением, будто в них
«кто первый отвернет — подставит брюхо своего самолета противнику, —
тот и будет сбит». Ворожейкин это правило начисто отрицает. И действительно,
если подсчитать время, которое может пройти от момента начала отворота одного из
противников, скажем, на расстоянии нескольких сот метров друг от друга, до
момента достижения нулевой дистанции, станет ясно, что вокруг собственной оси
отворачивающий самолет в это время повернется не более, чем на несколько
градусов. Так что о том, чтобы «подставить брюхо», речи тут быть не может. Не
говоря уже о том, что для того, чтобы попасть в это брюхо, второй самолет
должен... отвернуть еще ранее — иначе невозможно открыть огонь с нужным
упреждением.
Весьма едко говорит А. Ворожейкин и о другом не раз красочно описанном в
нашей печати якобы чрезвычайно эффективном «боевом приеме» — заходе
атакующего истребителя внутрь круга вражеских самолетов. «Как-то я читал, —
пишет он, — что один летчик, забравшись в середину такого круга, был
неуязвим: по нему враг не стрелял, боясь поразить своих. Трудно было поверить в
этот прием. Скорее всего, это была выдумка автора статьи. Но эта выдумка
выдавалась за опыт... Раз как-то я забрался в такой круг «Юнкерсов» — и,
точно из циркулярного душа, хлестнул на меня огонь... Вражескому самолету, чтобы
не поразить своего с противоположной стороны круга, ничего не стоит чуть
подняться вверх или опуститься...»
Проверки лакмусовой бумажкой здравого смысла, подлинных фактов и живого опыта
легенды, как правило, не выдерживают. В том числе — и легенды
авиационные...
* * *
Федоров искренне любит и уважает своих товарищей по оружию всех
специальностей и рангов. Он находит теплые и, что особенно важно, очень
конкретные, хорошо аргументированные слова восхищения блестящей боевой работой
каждого из них. И читатель, будто собственными глазами, видит, как восемнадцать
наших истребителей во главе с В. А.