» — и скрывает,
применяя при этом специально отработанный «педагогический» прием: держать
папиросу так — опершись локтем о стол и расслабив предплечье, — чтобы
она не дрожала в пальцах («Действует на ведомых успокаивающе...»).
Трудно переоценить не только человеческую привлекательность, но и точный
воспитательный эффект подобной откровенности, позволить себе которую может
настоящий герой. Читатель, особенно молодой, воочию убеждается, что присущий
(обязательно присущий!) ему самому инстинкт самосохранения — не
свидетельство моральной неполноценности, начисто закрывающей дорогу к смелым
поступкам, а нормальная реакция человека на опасность. Реакция, которой можно
управлять, которую можно (а в ряде жизненных ситуаций обязательно нужно!)
подавить — в чем, в сущности, и состоит истинная смелость. Говоря об этом,
В. Емельяненко следует добрым традициям лучших произведений нашей
литературы — вспомним хотя бы рассказ Д. Фурманова о переживаниях комиссара
Клычкова в его первом бою.
Что же толкает Емельяненко, как, впрочем, и Кравцову и многих других, пишущих
на «авиационную тему» авторов, на такую откровенность? Ведь вполне могли бы они,
честно пройдя свой путь военного летчика или летчика-испытателя, потом взять да
включиться в этакий лихой барабанный стиль: не ведали, мол, страха — и
баста!
Думаю, что здесь они проявили, точнее — продолжали проявлять смолоду
воспитанное в них летной профессией (хотя, конечно, не ею одной) чувство
ответственности за то, что они делают, говорят, пишут...
Ответственность за думы читателей, за формирование взглядов на жизнь у
молодежи, наконец, ответственность перед такой категорией, какправда .
Причем последнее не только потому, что правда, так сказать, вообще лучше вранья,
но и потому, что она эффективнее — сильнее любого вымысла...
Щедро рассыпая примеры высокого мужества, проявленного его товарищами по
оружию (о себе в этом плане он говорит крайне сдержанно), автор книги не боится
показать исключения из общего правила — людей, которые не смогли или не
захотели пойти по этому пути: дезертира летчика Иванова или майора К.,
осужденного трибуналом за систематическое уклонение от боя. Характерная
подробность: в тылу, до вылета полка на фронт, майор К. на митинге в своем
пламенном выступлении громче всех заверял: «Первый «эрэс» я выпущу за нашу
Родину, второй — за товарища Сталина!» Отличать показную
фанфарно-барабанную лихость от подлинного мужества — вот чему, кроме всего
прочего, учит книга «В военном воздухе суровом...».
* * *
Нельзя сказать, что вся книга написана ровно. Рядом со страницами яркими,
эмоциональными, содержащими глубокие размышления автора и его персонажей,
неожиданно соседствуют страницы какие-то более нейтральные, что ли,
соответственно и воспринимающиеся чисто информативно, без выраженной ответной
реакции читателя. Слов нет, какие-то колебания подобного рода неизбежно
присутствуют едва ли не в любой книге, да и не так уж много у В. Емельяненко
таких «проходных» страниц, чтобы обязательно на них останавливаться, но все-таки
хотелось бы понять — чем вызваны подобные колебания уровня изложения?
Не берусь ответить на этот вопрос с полной уверенностью... Поначалу
естественно возникает предположение, что водораздел здесь пролегает между тем,
что автор книги видел и пережил сам, и тем, что рассказывает с чужих слов.
Но нет, эта гипотеза легко опровергается — тот же первый боевой вылет
Холобаева и многие другие столь же ярко рассказанные эпизоды происходили, когда
автора вообще еще в полку не было. Значит, не в этом дело...