В результате этого (конечно, в сочетании с очевидной литературной
одаренностью автора книги) портрет незаурядного летчика и интереснейшего
человека Константина Николаевича Холобаева и получился таким жизненным и ярким
(наличие тут в полной мере того, что именуется портретным сходством, автор этой
книжки, знавший Холобаева еще с довоенных времен, может засвидетельствовать
решительно). Не менее точен в книге и портрет человека трагической судьбы —
Григория Пантелеевича Кравченко, одного из первых дважды Героев Советского
Союза, известного летчика-испытателя, а позднее боевого летчика и командира,
отличившегося в Китае и на Халхин-Голе, не раз пережившего высокие взлеты и
глубокие падения, причем не только в воздухе, но и на грешной земле тоже...
Запоминаются и многие другие невыдуманные персонажи повести... Словом, после
прочтения книги в памяти читателя остаютсялюди , а раз это так, то можно
ли воспринимать подобную книгу только как хронику?
Но где люди — там и проблемы. Проблемы нравственные, идейные,
психологические... Помните знаменитый чапаевский вопрос: «Где должен быть
командир?» Война показала, что решить этот вопрос применительно к
комиссару — особенно комиссару авиационной части, комиссару-летчику —
никак не проще, чем применительно к командиру. Тем не менее Борис Евдокимович
Рябов — комиссар 7-го гвардейского авиаполка — в первые же дни боев
решил для себя эту проблему без особых колебаний. На замечание командира полка о
том, что, мол, комиссар чересчур зачастил с полетами, Рябов отвечает: «Хорошо
вовремя сказать ободряющее слово. Но самому слетать и показать пример сейчас,
по-моему, куда важнее...» Этот эпизод говорит читателю гораздо больше, чем
сказали бы иные пространные рассуждения о психологии бойца или о месте
политработника в действующей армии.
Вообще В. Емельяненко владеет лаконичной и в то же время емкой фразой. Вот он
говорит, внешне даже как бы бесстрастно: «В полку осталось два
самолета...» — и нет больше нужды разъяснять,какой ценой досталась
полку его боевая репутация!.. Или, в другом месте, мимоходом замечает, что,
отправляясь на фронт, летчик Смурыгов хотел было взять с собой теплый свитер, но
передумал: «Войне же до холодов не бывать...» — что к этому добавишь?!
* * *
Среди особенно удавшихся персонажей повести хочется назвать летчика Н. А.
Зуба — личность, не только саму по себе чрезвычайно интересную, но и важную
для раскрытия некоторых существенных принципиальных позиций автора.
Обстоятельства сложились так, что В. Емельяненко был уже наслышан о боевых
делах Зуба, когда впервые лично встретил его. Встретил — и...
разочаровался: «Совсем не таким ожидал я увидеть знаменитого летчика Южного
фронта... Какой-то плоский, лицо птичье... Вот тебе и богатырь...» Намеренно
подчеркивая «негероичность» внешнего вида Зуба, автор очевидным образом
полемизирует с живучими представлениями о том, как «положено» выглядеть
героическому персонажу. Полемизирует так же, как это делали не раз другие, столь
же бесспорно компетентные в данном вопросе авторы, — вспомним хотя бы, как
Герой Советского Союза Наталья Кравцова подчеркнуто подробно описывала далеко не
безупречную выправку и нельзя сказать, чтобы очень бравый вид лучшего штурмана
женского легкобомбардировочного полка Героя Советского Союза Евгении Рудневой.
Вряд ли это простое совпадение. Видимо, и Емельяненко, и Кравцовой, и другим
авторам, касавшимся вопроса «внешний вид героя», есть с чем и с кем
полемизировать...
...Правда, позднее, когда Зуб снял шинель, ордена на его застиранной
гимнастерке заставили присутствующих в известной мере примириться с недостаточно
лихой внешностью их обладателя, ибо, как замечает автор: «Четыре награды тогда
были редкостью. За выслугу лет и в круглые даты боевых орденов не давали».