Потом, конечно, сходили во двор, в уборнуюотлить. Шикарный был туалет, тоже весь мраморный, с водосливом, но без всяких там унитазов, один сплошной каменный желоб, по которому время от времени и текла водичка. Шикарнои не только по местным меркам.
Идти в город после сытного обеда и выпивки Сашке что-то не очень хотелось, больше хотелось завалиться спать, что уже не замедлили сделать его коллеги-носильщики, и теперь оглашали всю комнату заливистым богатырским храпом.
Подумав, молодой человек тоже улегся на свободное ложе, однако не уснул, так просто лежал, уставив взгляд в потолок, расписанный какими-то фресками на весьма вольные темысатиры, наяды, плеяды впрочем, Плеядыэто, кажется, созвездие или вообщеГалактика.
Гхм, гхм! кто-то кашлянул на пороге.
Александр лениво повернул голову: старик. В богатой тунике, сандалиях, с выбритой наголоили просто от природы лысойголовой. Тощий, но жилистый и не такой уж и старый, наверное, лет пятидесяти
Меня зовут Бромелий, я управитель этого дома, наклонив голову, негромко представился вошедший. Госпожа желает говорить с тобой Ты понимаешь латынь?
Понимаю, молодой человек улыбнулся, он уже и вправду много чего понимал, а как же, если все вокруг только на этой самой латыни и говорят, да еще на каком-то жутком германском наречии, которое, кстати, Саша тоже начинал понимать, благодаря Ингульфу.
Вот и славно, Бромелий улыбнулся и присел рядом, на край ложа. Прежде я хочу кое о чем спросить тебя Ты христианин?
Саша молча кивнул.
Признаешь ли Никейский собор? Символ веры? Единосущную Троицу? вкрадчиво осведомился управитель дома.
Ед-диносущную Т-троицу? П-признаю, несколько заикаясь после трех литров сушняка, тут же заверил Александр, после чего размашисто перекрестился на потолок. Хоть что-то за полным отсутствием в доме иконок. Нет, распятие все же где-то в коридоре висело
Вот и славно, мажордом явно обрадовался. Признаться, не ожидал такого от вар Прошу извинитьвырвалось нелепое слово. Тебя зовут Александр, ведь так?
Так.
Ты из народа рус?
Угадал, красноречивый!
Хочу спросить, из чистого любопытства, русыони кто? В смысле к какому большому народу относятся. Вот, к примеру, силинги и асдингивандалы, а все вандалыгерманцы
А мырусские, скромно признался Сашка. Славяне, в общем.
Склавины?! О! Я слышал об этом славном народе. Тоже хотите стать федератами?
Сам ты педе федераст то есть, поднимаясь с ложа, обиженно воскликнул молодой человек. Ты сказал, меня хозяйка искала? Ну, эта, матрена
О да, да, матрона.
Ну так веди! Чего рылом щелкаешь?
Управитель пожал плечами:
Пошли Только это сперва переодеться надо и вымыться, а то несет от тебя, извини, как от горного козла!
А я б на тебя б посмотрел потаскал бы носилки!
Бромелий лишь улыбался и гадостей больше не говорил, наоборот, прямо лучился любезностью: даже простынку подал, после того как Сашка вылез из бассейна. И две туникиголубую, нижнюю и широкую, длинную, верхнюю, ядовито-желтого цвета, лютиками, что ли, красили или какими-нибудь там кувшинками. Вот в таком вот виде чистый и вымытый Александр и отправился в гости к почтенной матроне: по цветовой гамме сразу и не поймешьто ли милиционер, то ли националист-украинец.
Шли недолго, покои хозяйки располагались на втором этаже, сразу над бассейном, огромные, как детский садв чем, в чем, а в квадратных метрах здешние сектанты себя не ущемляли, Сашка это давно уж приметил.
Куда делся мажордомчерт его знает? Вот только что был, что-то негромко говорил, кланялсяи вдруг как провалился! Исчез беззвучно и бесследно. Ну и ладно, не больно-то он здесь и нужен.
Феодосия возлежала на широком, устланном разноцветными покрывалами ложе, как какая-нибудь одалиска, Олимпия со скандально известной картины Эдуарда Мане, только Олимпия была голая, а матронаодетая в какую-то полупрозрачную хламиду с тонким золоченым поясом. Такие же тонкие, золоченые ремни от сандалий высоко оплетали икры стройных хозяйских ножек. Под хламидой явственно вырисовывалась грудь, довольно большая и, должно быть, упругая, с небольшими сосочками которые так и хотелось поцеловать со всем жаром, а потом долго-долго ласкать языком.
Наверное, желание сие настолько явственно обозначилось на лице Александра, что женщина вдруг рассмеялась, ничуть не обескураженно и вовсе даже не зло, наоборот жеманно, что ли
Я видела, как ты бился, Рус! Славно! Ты такой крепкий, красивый не стой же, садись вот сюда, рядом.
Ну, ясно, чего дамочка хочетвполне.
Взглянув Феодосии прямо в глаза, молодой человек протянул руку, оголив женщине плечо погладил, притянул к себе
Меня зовут Александр, милая
Матрона припала к нему с такой страстью, что казалось, будто взорвалось небоа это всего лишь был затяжной поцелуй. Пока еще поцелуй
Ах, как ты целуешься Варвар! Настоящий варвар! вырвавшиеся из уст Феодосии слова выражали явное восхищение и ожидание чего-то большего, чего-то того, что вот-вотсейчасдолжно было меж ними случиться. Что это случитсязнали, нет, скореечувствовалиоба и сознательно оттягивали момент чтоб он был еще слаще!
Ты ты срывая с гостя тунику, шептала женщина. Ты должен быть почтителен ко мне, помни!
О, госпожа моя! лаская рукой упругую грудь, Сашка от волнения перешел на русский. Мы к вам, Матрена Ивановна, со всем нашим уважением Как скажете! Хотитесначала вина попьем или сразу приступим к делу? То есть я хотел сказатьк телу Черт возьми! Какое у тебя шикарное тело, Матрена! Тьфу Феодосия Ммм Как ты красива как обворожительно красива Умх!
Обнаженная женщина стонала, закатывая глаза, отдаваясь новому варвару с такой непреходящей страстью, что бывает, наверное, лишь у нимфоманок. Александр тоже не скрывал своего наслаждения, это волшебное чувство, наступающее от осознания прикосновения к влекущей шелковистости кожи, от прикосновения к большой и упругой груди, от поцелуев, жарких, как знойный ветер пустыни.
Эта женщина, Феодосия, была неистовой, как океан, океан любви, океан колдовских грез и самых необузданных фантазий. Казалось, в эту ночь любовники проделали друг с другом все, что только могли проделать, но и этого матроне оказалось мало
Ты только не спи, Александр, только не спи!
Ага, заснешь тут с тобою
О, друг мой Как мне с тобой хорошо!
Да и мне с тобой тоже неплохо Ну, иди ж ко мнепоцелую
Вот это любовница! Просто неистощимый фонтан, кладезь
Подожди Мы еще с тобой кое-что попробуем Халина, Карина!
Приподнявшись на ложе, Феодосия хлопнула в ладоши и тут же, словно только того и ждали, в комнату впорхнули две девушки, две юные обнаженные грации, однас кожей белой, как снег нет, чуть тронутой ласковой бронзовостью загара, втораячерная, как пантера подбежав, обе встали на колени пред хозяйкой, принялись ласкать ее, так, что даже уставший было Александр почувствовал прилив новой силы.
Возьми их! стеная и хохоча, выкрикнула матрона. Возьми по очереди, обеих
Сашка не стал строить из себя пионера: даютбери! Вот у них, оказывается, что за сектас эротическим уклоном. Так ведь и завербуют, сволочи Он, Александр Иваныч Петров, уже ведь почти поддался на происки ах, почаще бы были такие происки А эта беленькаяничего, ишь как выгибается стонет ах Попробовать потом и черненькую? Почему бы и нет?
Впрочем, кто потом кого пробовал, сказать было трудноскорее черненькая ХалинаАлександра А две остальныеФеодосия и Карина, госпожа и служанкасмеялись, лаская друг друга
Такая вот вышла оргия!
Один только вопрос тревожил Сашку под утро: а что, ежели обо всем этом веселье прознает муж, Нумиций? Наверняка ведь среди слуг имеются стукачи
Нумиций? красавица Феодосия вскинула брови и потянулась. Он сам сейчас с другой женщиной не хватает наложниц грешник! Меня он давно не любит и вряд ли когда-нибудь любил.
Вот даже так? молодой человек покачал головой.
О, не переживай, друг мой, Бромелиймой человек, как и все оставшиеся в этом доме слуги, матрона лукаво прищурилась. Не первый раз я здесь так развлекаюсь не первый