Здорово, служивый!
Оглянувшись, Василий увидел в санях человека лет сорока, в военном кафтане и накинутом на плечи тулупе. Маленькие хитрые глазки прищурены, кустистые черные брови почти срослись у переносицы. То был Савелий Ковров, доверенный человек князя Буйносова.
Васька, никак ты? радостно воскликнул он. Куда путь держишь?
На Орбат, осторожно ответил парень. А ты, мил человек, кто будешь?
Вот те раз! Я ж Гришка Потапов, назвался Савелий первым пришедшим в голову именем, мы с тобой в ополчении в одном отряде служили. Аль запамятовал? Залазь, подвезу, до Орбата путь неблизкий.
Василий готов был поклясться, что никогда не встречал чернобрового незнакомца. Но тот его явно узнал, с чего бы? Движимый крестьянской пытливостью, он полез в сани. Уселся на обитое сукном сиденье и выжидательно взглянул на «Гришку», нисколько не сомневаясь, что вскоре во всем разберется.
Трогай! крикнул Савелий вознице и повернулся к Ваське: Ну, сказывай, где ты, как ты.
«Тут надобно с осторожностью», подумал парень, а вслух ответил:
С Божьей помощью, служу помаленьку.
Все так при князе Дмитрии Михалыче и состоишь?
Твоя правда, при нем.
А я тут к одному пристроился, так, веришь ли, живугоря не ведаю. Хороший хозяин, тароватый. Задание какое даст, сделаешьчто хошь проси у него. Вот у тебя есть заветное желание?
Да, вроде, нету.
Вот прям-таки нету? Деньги там аль земли?
Да кому они нужны, деньги и земли. Вот если б хоть одна родная душа осталась у него на белом свете! Мать в сырую землю легла, невеста повесилась, а виновник ее смерти где-то гуляет, жрет и пьет вволю На глаза Василия навернулись слезы, и, на мгновение потеряв бдительность, он ответил:
Чтоб сыскали того стервеца, что снасильничал мою Настену.
У-у, этот сыщет, не сумлевайся, важно кивнул Савелий. Уж для такой-то малости моему хозяину только пальцем шевельнуть. Давай, Васьк, переходи к нему на службу. Тем паче, сказывают, твой князь-то опростоволосился?
Как так?
Не слыхал? рассмеялся чернобровый. Вроде бы поймали на Волоцкой дороге посыльного с грамоткой, Дмитрием Михалычем твоим писанной. Будто зовет он на престол московский шведского королевича. Сказывают, князь от грамотки той на Земском соборе отрекался, мол, она подметная, и на том крест целовал. Но многие теперича на него злы, и веры ему стало меньше. Неужто и правда не слыхал? Аль ты не при его особе состоишь?
Нет. То есть да, состою, но ныне у меня особливое дело. Кто ж заместо князя грамотку-то начертал?! Сведаюсамолично придушу поганца!
Постой-постой, особливое дело, сказываешь? А это не ты ль мальчонку охраняешь, коего на алтаре нашли?
Василий почувствовал, что как раз это и интересовало загадочного Гришку. Похоже, они подходят к самой сути Ладно, мил человек, давай, выпытывай, посмотрим, кто окажется хитрее. Он улыбнулся и беззаботно кивнул:
Я.
Ого, так ты ж моему хозяину и надобен! обрадовался Ковров. Слушай, что скажу. Есть к этому дитяте у него свой интерес, и ежели ты ему пособишь, так и обидчика Настены сыщешь, и сам обогатишься. Поверь, мой Иван Петрович не поскупится.
А что делать-то надобно?
Васька по-детски распахнул глаза, всячески демонстрируя желание помочь неведомому Ивану Петровичу.
Савелий внимательно посмотрел на него, придвинулся поближе и зашептал:
А вот чего. Нынче вечером выведи мальчонку во двор, а я к забору подъеду с улицы. Со мной тоже дитя будет, такого ж росту и возрасту. И мы в темноте мальцов и поменяем. Тебе-то различия нету, которого охранять, а хозяин мой за это позорника того сыщет да деревеньку тебе в удел даст. Ну, по рукам?
«Так вот оно что! похолодел Василий. Богом данное чадо хотят на чьего-то сынка подменить! Ну все, нехристи, теперь вы попались!»
Боясь спугнуть удачу, он напустил в глаза дури и преданно кивнул:
Сделаю. Только и ты уж не подведи меня, Гриша. Надобно, чтоб твой Иван Петрович непременно сыскал того, кто Настену Ну и деревенька, вестимо, лишней не будет.
Не подведу, не сумлевайся. Эх, паря, мы с тобой таких делов научиняем! Ну, вот и Орбат. Ступай, Васька, да про встречу в вечеру не запамятуй.
Глава 6
На следующий день в крестовой палате боярина Шереметева беседовали трое. Сам хозяин сидел на покрытой бархатной накидкой лавке, привалившись к бархатной же подушке. Напротив него на мягком стуле с резной спинкой восседал Дмитрий Михайлович Пожарский. Третьим был князь Дмитрий Тимофеевич Трубецкой. Невысокий, плотный, с прямым носом и широкой, окладистой бородой, он больше года возглавлял первое ополчение и держал поляков в осаде до прибытия второго, а потому, как и князь Пожарский, носил гордое звание Спасителя отечества.
Все трое были сосредоточенны, даже мрачны. Накануне Василий, прибежав к хозяину с докладом, застал у него Трубецкого и поведал обоим о плане подмены мальчишек. Князья, снесясь с Шереметевым, попытались схватить таинственного «Гришку», но тот вырвался и дал деру, оставив в руках преследователей маленького Алешу.
Эх, жаль, вечор того стервеца не поймали, вздохнул Федор Иванович. А все твои, князь, челядинцы. Уж до чего нерасторопны!
Не беда, отмахнулся Пожарский, запустив руку в густую кудрявую шевелюру, дознаемся.
Давайте-ка, други, помыслим, что нам ныне вестно учинилось. Трубецкой встал и прошел по комнате. С минуту постоял, разглядывая обитую дорогим красным сукном стену.
«Надобно вычислить негодника, что это дельце с подменой мальца замыслил. Ох уж эти бояре, так и норовят к венцу подобраться. Как освобождать их из полона, так Трубецкой, а как речь о державе, так обо мне и позабыли. А разве ж я не заслужил? Москву осадил позапрошлым летом, когда о Пожарском еще никто и не слыхивал! А из Китай-города кто ляхов нонешней осенью выбил? Кто живота не жалел, ведя дворян и казаков на приступ? Кому за многие службы, за храбрость, за правду и за кровь Шенкурск с землями в удел пожалован?»
Дмитрий Тимофеевич с негодованием посмотрел сквозь разноцветные стеклышки окна на широкий двор. Как тихо, мирно. Было бы так, если б он полтора года не держал поляков в осаде? Нет, конечно. Ему, ему Русь обязана своим избавлением! Уж кто, казалось бы, больше его заслужил царский венец? Так нет же! Половина Земского собора кричит Мишку Романова, другаяПетьку-подкидыша, а бояре, змеи подколодные, сами к престолу рвутся. А разве они землю родимую спасали? Они за нее кровь проливали?! И даже казаки, слуги верные, по большей части отвернулись. Кто-то за князя Черкасского, кто-товсе за того же Романова. А его, Трубецкого, шансы тают на глазах.
Че сказывать-то сбирался, Дмитрий Тимофеич? прервал его размышления Пожарский.
А? Да вот мыслю, малец у нас, стало быть, можно его порасспрошать.
Шереметев, привычно уткнув щеки в жемчужный ворот-козырь, фыркнул:
Да кого там расспрошать? Дитя неразумное, из-под лавки не видать. Только и бормочет «маменька» да «маменька».
Во-от, кивнул Трубецкой, а у маменьки-то имя, поди, есть. Вот и дознайся.
Спрашивал, сказывает, Мария.
Пречистая? встрепенулся Пожарский.
Да ну, князь, мало ли Марий на белом свете. Могет, так матушку его и кличут.
А самого-то мальца как звать?
Молчит, не ответствует. Видать, подучил кто. Думайте, братцы, думайте. Шереметев перекрестился на иконы в красном углу и снова обернулся к собеседникам. Это должон быть кто-то из верхних бояр, нам ровня, с сынком такого возраста и женой по имени Марья. Никто на ум не приходит?
Васька сказывал, тот стервец Гришкой Потаповым назвался, напомнил Пожарский. Как прибег ко мне вчерась, так мы с Дмитрием Тимофеичем и обомлели. Это ж надо такое удуматьмальцов поменять!
Да помню я, помню, отмахнулся Федор Иванович. Запамятуешь тут, когда вы как оглашенные ко мне галопом прискакали.
Дык боялись, как бы чего с мальчонкой дурного не вышло.
И все ж жаль, что не поймали охламона. Хорошо хоть, ребетенка из его рук успели вырвать. А ежели б мы его самого взяли, так допрос по всей форме учинили бы, и тут уж ему никуда не деться. Выложил бы нам все: и про хозяина свово, и про то, чей малец этот. Ох, святые угодники, еще недавно не было у меня ни одного дитяти, а теперь аж двое тут толкутся.