Отстранившись от матушки, он вытянул руку ладонью вверх: на нее, точно привлекаемая невидимой силой, опустилась бабочка.
Глава 3. Дешевле чем булавка
Особняк барона фон Штейгер, затем полицейский участок на Бундесштрассе.
Сначала она плакала от безысходности, потом от злости, а потом слез и вовсе не осталось. Марго словно высохла, съежилась, ночь просидела в комнате брата в обнимку с облупившейся лошадкой-качалкой, а к утру провалилась в беспамятный сон. Там и нашла ее Фрида.
Спервагорячая ванна, затемобед, который в Марго заталкивался почти насильно. После стопки бренди она ожила и больше не плакала.
«Слезами горю не поможешь», так говорил барон, и Марго в очередной раз убедилась в справедливости поговорки.
Снова и снова прокручивая в голове случившийся разговор, она сперва корила себя за навязчивость и бестактность, потом вспоминала скучающий взгляд его высочества, последние нелепые обвинения, и вместо неловкости и досады приходила злость.
Ее грубо выволокли за дверь, на глазах у многих просителей. Наверняка, сейчас по Авьену ходят довольно скандальные сплетни, и нет никого, кто заступился бы за вдовствующую баронессу, заткнул сплетникам грязные рты, кто помог бы вызволить Родиона
«На что ты пойдешь ради любви к брату?»
В тот же день Марго собралась на Бундесштрассе.
Великий Авьенстолица Священной Империи, город, отмеченный Богом, со своими бульварами, соборами, доходными домами, эклектикой и барокко, с кричащими газетчиками, пестрой толпой, афишами, зазывающими на открытие театрального сезона, казался Марго напыщенно-пустым, где под внешней позолотой пряталась вековая гниль. Этот запах преследовал Марго всю дорогу до полицейского участкаможет, виноваты сточные воды? Или солнце, слишком припекающее для августа? и она прятала нос в надушенный платок. Хоть бы немного свежести! Но нет, течение Данарских вод лениво и сонно, реку давно приручили и заковали в гранитные берега. Наверное, она завидует своим свободным и бурным славийским сестрицам. Так Марго с тоской и завистью вспоминала оставленную родину: поместье в провинции, чистый воздух и простор. Где это все? Пожрал ненасытный огонь.
Как иронично: однажды сбежав от смертельной стихии, вновь оказаться в огненном гнезде Холь-птицывладычицы Авьена.
С Родионом ей дозволили видеться каких-то пять минут.
Мальчишка еще более осунулся и побледнел. Рубашка, некогда белая и выглаженная Фридой, изрядно помялась, на плече желтели подпалины.
Наверное, меня уже отчислили из университета, первое, что сказал он сестре.
Скажи, кто передал тебе бумаги, ответила она.
Они мои, упрямо буркнул Родион и прошептал совсем тихо, под нос:Я не имею права
Кого бы ты ни покрывал, жестко заметила Марго, это бесчестный человек. Он подставил
Мальчишка вдруг поднял лицо. Взгляд, всегда мягкий, задумчивый и будто бы погруженный внутрь, заострился и оледенел.
Не смей! Ты не понимаешь, Рита!
Выпалил и осекся, нахохлился. Подпалины на рубашке выступили отчетливо и яркотак бывало, когда Фрида, совсем юная и только поступившая в услужение, забывала вовремя убрать с сорочки нагретый утюг.
Марго не успела спросить: время вышло, и еевзволнованную и злую, повели назад.
Он знает, Отто! цедила она между глотками воды, обеими руками сжимая стакан, и нервно оглядывая кабинет инспектора Вебера, точно выискивала следы пребывания здесь настоящего злоумышленника. Но боится сказать. А, может, ему окончательно задурили голову.
Вы были на аудиенции у его высочества, Маргарита, совершенно неуместно не то спросил, не то заметил Вебер.
Вы в курсе?
Инспектор подкрутил ус, усмехнулся.
Мне доложили сегодня утром.
Марго отставила стакан.
Вы следили за мной, Отто?
Не за вами.
Она сперва нахмурилась, потом вспомнила:
«Дворец напичкан шпионами. Подсматривают. Вынюхивают. А теперь проникли в мой собственный кабинет!»
Я видела кронпринца здесь, проговорила она, давя в груди закипающее волнение. Той ночью, когда арестовали Родиона. Ведь он тоже был в борделе на Шмерценгассе, так? Скажите мне, Отто!
Тише! инспектор сдвинул брови и быстро глянул на запертую дверь, на зарешеченные окна, потом придвинулся к Марго и заговорил, понизив голос и тщательно подбирая слова:Вы поступили опрометчиво, Маргарита. Похоже, хваленая выдержка оставила вас, раз вы решили в обход меня и моего начальства просить о помощи у августейших особ.
Марго вскочила, порываясь ответить, но жесткая рука инспектора вернула ее на стул.
Сидите! нотки, не терпящие возражений, показались ей знакомымтак говорил покойный муж, и Марго привычно застыла, переплетя пальцы и в тревоге глядя в свинцово-серые глаза полицейского. Пока я мало могу сделать для вас, но перевести вашего брата в более щадящие условия я в состоянии. Был, поправился Вебер, от этого короткого слова в груди похолодело и сжалось. Но после вашего прошения, инспектор скривился, точно высказанное слово причинило ему боль, к герру Зореву присмотрятся особенно тщательно. Уже спрашивали стенографию его допроса
Боже! простонала Марго.
Именно, быстро ответил Вебер. А скоро начнут копать и под вас, не сомневайтесь. К тому же, вы сами проболтались перед его высочеством о своей связи с полицией.
Его высочество принял меня за шпика!
И не без основания. Он находится под наблюдением двадцать четыре часа в сутки.
И вы знали, что кронпринц был на Шмерценгассе? выпалила Марго, стискивая резную спинку.
Кронпринц Эттингенский почетный гость этого заведения.
Марго застонала, прикрыв дрожащими пальцами глаза.
Конечно, он лгал. Все, что было сказано в том жарко натопленном кабинете, было ложью.
Я не могу поверить, Отто Наследник империи не может
Уж поверьте, отрезал Вебер. Ради будущей жертвы можно простить некоторые слабости, поэтому сейчас Спасителю позволено все.
Даже ломать чужие жизни?
Марго била дрожь. Она глядела на инспектора, но видела не еготолько лицо Авьенского наследника, иконописное, выложенное мозаикой, в ладоняхогонь, вместо глаздва пустых янтаря.
Орудие Господа, в которое вдохнули силу, но забыли вложить душу.
Спаситель, который не пожелал спасти.
Вы слушаете?
Марго встрепенулась, мозаика рассыпалась на искры, и перед ней снова очутилось сосредоточенное и вспотевшее лицо инспектора.
Я говорил, что попробую поправить ту плачевную ситуацию, в которой вы оказались по милости вашего брата и вашей собственной неосмотрительности, повторил Вебер. Но в ответ на небольшую услугу.
Она сглотнула, побелела лицом. Где-то на краю сознания гнусно захихикал покойный барон.
Бесчестье или смерть?
Если смерть грозит Родиону, то бесчестье Марго переживет, ее жизнь и так стоит меньше булавки.
Вы так побледнели! услышала она голос Вебера. Позвольте, я не собираюсь предлагать ничего предосудительного и, тем более, противозаконного. Вот, он выложил на стол два картонных, пестро расписанных прямоугольника, я, без вашего позволения, рискнул приобрести пару билетов на открытие театрального сезона. Вы не откажете в удовольствии сопроводить меня в ложу?
Марго в оцепенении глядела на билеты.
Я понимаю, в такой момент, поспешно продолжил инспектор. Быть может, неуместный. Но тем важнее вам сейчас отвлечься. Тем более, первая в сезоне постановка, знаменитый «Иеронимо», соберет немало почетных гостей, я бы мог познакомить вас с некоторыми Прошу вас, не отказывайтесь.
Вебер вложил картонку в ладонь Марго, и она машинально сжала билетон пах бумагой и краской, плотный, оттиснутый на хорошей машинке. Вроде той, на которой печатали скандальные статьи.
Подумайте, Маргарита, повторил Вебер и накрыл ее пальцы своими. Обещайте.
Да, ответила она, поднимаясь. Я обещаю подумать, Отто.
Потом инспектор проводил ее до экипажа, учтиво подсадил и заплатил кучеруМарго не возражала. Ее руки еще чувствовали прикосновение Вебера.
Под кого ты ляжешь, маленькая свинка? Театрведь это только предлог. Его высочество спустил тебя с лестницы, инспекторпримет в свою постель.