Санька озадачился было, но я потихонечку пояснил ему про охрану, и дружок успокоился, явственно выдохнув. Потому как драк мы хоть и не боимся, но самим нарываться не с руки, особенно в чужом городе.
С етими бугаями хотя бы шпанюки местные сразу кидаться не станут, а подойдут на поговорить. А то мало ли, может остались особенно тупые, до которых ещё не довели новую политику.
Мы пока по Молдаванке шли, так постоянно кто-то из парней отделялся, и к местным етак вразвалочку. Постоят, поговорят так недолго, и снова за нами. Разъясняли за нас, значица.
Через Балковскую улицу вышли на сад Дюка, и ничево так! В Москве-то оно не хуже, но там очень уж на «чистую» и «нечистую» публику делят, и отчево я был в парках московских столько, што по пальцам пересчитать можно. Аккурат в те дни только, когда праздники великие, и до гуляний в парках всякий люд допускался, кроме разве что вовсе уж нищеты. Ну то есть не только хитровцев, но вообще трущобников всяких и прочей бедноты, у которых выходного платья нет.
Фира по сторонам покосилась, а потом свою руку через мою продела. Стыдно почему-то стало, и приятно одновременно. С барышней гуляю! Барышня из Фиры так себешто по возрасту, што по повадкам, зато красивая!
Гуляем так, и мысли текут ниочёмные. Просто хорошо! Санька потихонечку разговорился с идишами, да и приотстали они.
А потом у меня ноги сами будтораз! И встали. И к павильону понесли. Такой себе у пруда, открытый, с прилавком на улицу.
Будем посмотреть, или как? Ехидничает слегонца приказчик за прилавком, и руки так разводит, вроде как товар охватывает. А товар такой, музыкальный весь! Гитары, гармошки губные, тетрадки с нотами.
Пойдём отсюда, Говорит тихонечко Фира, и за рукав тянет, дорого здесь очень, в городе дешевле почти всё.
А я как заворожённый, да к гитаре.
Можно?
Вам посмотреть или сразу завернуть?
Понимает, стервь, што денег у меня если и есть, то на булку хлеба.
Штобы да, так нет! Дайте сперва пощупать инструмент руками, чем сразу спрашивать за деньги!
Вот ей-ей, хотелось ему гадость в лицо мне сказать, но тут парни подошли, и приказчик заткнулся на вздохе. Дал мне гитару в руки, а морда самово кислая такая, што ясноотойдём чуть, так он ввернутую взад гитару будет нарочито тряпочкой елозить.
Взял я инструмент в руки, да привычно так! Руками по струнам, настроил под себя, и взад вернул. С трудом! Потом мелочью в кармане звякнул, а у меня всево полтинник там от всего былово богачества, ну и оклемался.
Отошёл в сторонку, да и стою, мелочью позвякиваю. Фира рядышком, по руке гладит. Молча!
Я снова руку крендельком свернул, да и пошли дальше по парку гулять. Недолго гуляли, пока на шахматистов не наткнулись. Такие себе умственные мужчины за столиками, а то и просто на лавочках.
Постоял у одного, у другого, а потом часы песочные заприметил, и думаюага! Прошёлся да приглядел, где на тридцать секунд часы стоят, да и туда.
Походил, к партиям присмотрелся, к людям. Такие нужны, штоб время провести пришли, да не слишком надменные. Нашёл такого дяденьку, по виду из рантье небогатых, ну или шулеров средней руки, если говорить за Одессу. Здесь не вдруг и поймёшь, кто есть кто, да и не вдруг тоже.
Сидит на лавочке, скучает, сам с собой играет. Не так штобы молодой, и волосы такие чёрные, што сразу виднокрасится! Седину закрашивает, значица.
Я остановился рядышком, да гривенник подбросил.
Блиц?
Имеете на взять перекинуть? И взгляд такой саркастический.
На заработать имею, Киваю и сажусь напротив, мне до вечера ещё гитару насобирать надо, хочется потому как.
Уважаю здоровую наглость, Хрюкнул смешливо дяденька, да и начал расставлять фигуры, но не обещаю ублажить ваши воспалённые хотения.
Тридцать секунд по лондонским правилам или как?
Или как, это как?! Засмеялся дяденька, Давай по лондонским.
Шломо, Представляюсь я.
Н-да? Скорее Иван, ну да твоё дело. Агафоник Юльевич. Ну-с
он сделал первый ход.
однако, Озадаченно сказал он, теребя подкрашенный чёрный ус, Однако! Повторим?
За ваши деньги почему бы и не да?
Шестая глава
Спасибо, тётя Песя, Благодарю хозяйку и не без труда встаю из-за стола, всерьёз думая о том, штобы пришить на штаны лямку через плечо, потому как после таких обедов пуговица на живот давит так, што просто ох.
Ой, да всегда пожалуйста, Смущается та, Может, доешь-таки рыбку? А то котам отдавать придётся!
Мрау! Подтвердил басом рыжий всехний кот, крутящийся под ногами, и тиранулся о ногу тёти Песи.
Ну как знаешь!
Котяра перехватил рыбку ещё в полёте и заурчал судовым двигателем, пожирая лакомство.
Спасибо, тётя Песя, Поднялся вслед за мной Санька, Непривычная еда, но вкуснострасть!
А то ж! Подбоченилась та, Фира сегодня старалась, во кому-то жена достанется!
Ма-ам! Смущённо протянула девочка, стреляя в мою сторону глазами, отчево мне почему-то стало неловко и хорошо одновременно.
Вперевалочку спустились в прохладный подвальчик. Сиеста у нас, как у местных. Встаём чуть не раньше солнца, потом на море пешком бегаем, штоб мелюзга не прицепилась, потому как уследить за ними ну невозможно! Так тока, ровесники иногда с нами, а иногда и нет, втроём чаще.
Плаваем и ныряем до одури, даже дружок мой потихонечку учиться, хотя пока и на мелководье. А потом и отрабатываемто коленца какие, то акробатику, то рукопашество и ногодрыжество бойцовское всякое.
Фирка в такие минуты обычно сидит и смотрит просто, а то мидий начинает собирать или ещё што. А когда плясать начинаем, так сразу здесь! Раз! И будто всегда тут была, хотя тока-тока чуть не за горизонт уходила.
Я с ней пляшу, а Санька с подругой её, Рахилью. Но ето он так, чисто из вежливости, потому как больно носата девчонка!
Потом снова купаемся и назад. Обед, значица, и сиеста. Потом когда как, чаще по Молдаванке шаримся, да с местными знакомимся. В парк Дюковский ещё, но ето уже под вечер самый.
Ну и вечером во дворе чуть не заполночь сидим. В карты играем, байки рассказываем. Душевно!
Две недели завтра будет, как в Одессе живём, а дальше Дерибасовской и не выбирались. Всё какие-то дела-делишки находятся, што вроде как и да, но таки нет. Драчка сперва, потом в шахматы загорелось мне, потом Ёся знакомил нас со шпаной местной и входами-выходами через улочки-проулочки.
Кто понимает если, то ого! Завсегда теперь помогут, если вдруг што. На Хитровке мне для таково вот чуть не год прожить пришлось, а тут раз! И друг ты всем сердешный. Хорошие люди.
Санька иногда гыкает, што вокруг меня сплошные Циперовичи, Рабиновичи, Бляйшманы, Кацы и Шацы, но тут уж как есть! Попал сюда через идишей, так через них и живу.
Даже с гитарой тоже через них вышло. Начал было в шахматы на деньги, штоб насобирать, а утром стоит футляр у порога, да с письмецом. И гитара там, да такая, што ого! Не каждому благородию по карману в такую цену. А в письмеце записочка, что подарок ето от Фимы Бляйшмана для любимово приёмново племянника. Меня, значица. Душевно!
Но вот ей-ей! Хочется посмотреть за всю Одессу, а не только за Молдаванку! А то совсем уже идишем становиться стал.
Што фыркаешь-то конём? Поинтересовался Санька, похлопывая себя по надувшемуся барабаном пузу со счастливой улыбкой вкусно пожравшево человека.
Да думаю, што совсем уже жидом стал на Молдаванке етой! Поворотился я к нему, Меня севодня спросили о чём-то, так я на идише и ответил! На русском спросили! А?!
Чиж залился беззвучным смехом, ажно до слёз. Глянет на меня, да и снова смехом давится.
Шло Шломо! Выпалил он наконец, Ты так тово и глядишь, гиюр примешь через годик, да и поедешь в Эрец Исраэль!
А сам-то! Сам! Давно ли такие слова выучил, а теперь вотдразнишься даже!
Хохотали долго, дразня друг дружку, да и угомонились потихонечку.
Мендель! Мендель, горе в еврейской семье!
А? Сел на топчане, протирая глаза, да тут же почти и встал. Жара спадать начала, и не нужно на часы глядеть, штобы понимать, што дело к вечеру движется.
Сунулся было к чайнику, потому как пить охота, но остановился. Вода местная гадкая, невкусная, да ещё и холера, мать её ети! Не так штобы прямо сейчас гуляет, но и далеко от Одессы ета зараза и не отходит. Так што пить надо или чай, или как мне насоветовалилимон туда давить. Кисло, а куда деваться?