Василий ПанфиловОтрочество
Пролог
Длинный, пронзительный гудок паровоза, тяжёлый рывок, качнувший нас всех, и состав тронулся наконец, заскрежетав оглушительно всеми своими железными потрохами, постепенно набирая скорость. За окном мелькнула, и быстро пропала шляпка Марии Ивановны.
Санька, махавший ей до последнего, отлип носом от окошка и сел наконец-таки, ссутулившись, и расстроено засопев. И куда только делась его опаска к ейным очёчкам?! Молчу, молчу
Отсопелся и Мишка, махавший мастеру и пришедшему проводить прадеду, вовсе уж ветхому старику, с одуванчиком избела-белых волос из-под старенького картуза времён Крымской, и выцветшими до прозрачности серыми глазами, сквозь которые смотрела Вечность.
Такой себе минор в купе, только задумчивое сопенье и стук колёс на стыках рельс, да изредка приносимые ветром клубы едкого, кисловатого угольного дыма из паровозной топки, оседающего потихонечку на оконном стекле.
Отживели, разговорились, но всё больше я с дядей Гиляем. Санька ещё не отсопелся от расставания с Марией Ивановной, а Мишка хоть и знаком с нашим опекуном, но дичится немножечко. Да и в окошко нет-нет, да и косится. Интересно! Это мы с Чижом бывалые путешественники, но и то
Пройдусь, легко встал дядя Гиляй, и по всегдашней своей репортёрской привычке, отправился на поиски интересного.
Как баре, нарушил молчание Пономарёнок, недоверчиво проведя рукой по мягкому дивану.
Видел бы ты, как мы с Одессы ехали! заважничал Санька, выпятив тощую грудь, Вот там да! Дворец, ей-ей!
Да мне и так Мишка не стал продолжать.
Да нам тоже, закраснелся Санька, понявший свою глупость и сдувшийся обратно, это так! Для маскировки вроде, да и не за свои деньги ехали. А так бы небось не купили. Эвона, денжищи на всякие глупости! По мне, так и этоого!
Санька провёл рукой по дивану, вопросительно глядя на меня. Киваю, всё так. Мягкий вагон второго класса, да в отдельном купе, это вполне себе ого! На короткие расстояния и дворяне из небогатых не гнушаются третьим классом ездить.
Ого! говорю вслух, Ещё какое ого! Но третьим классом ежели до Одессы, так весь измаешься, потому как условия. А так и ничего.
Шаланды полные кефали, замурлыкал Санька.
В Одессу Коста приводил, подхватываю я, расплываясь в улыбке.
Одесса! А?! Не какое-нибудь Бутово, где из развлечений только прогулки, чаепития со сладостями и гостями, да редкие, дурно поставленные любительские спектакли! Там настоящая жизнь, а не пьески с ломанием рук и предурнейшим пафосом.
Скучал небось по Фирке!? пхнулся локтем Санька, перемигиваясь попеременно обоими глазами, А?
Скучал, признаюсь честно, отчего подначка выходит пшиком, или даже пуком, по ней, по тёте Песе, да по всем знакомцам.
Нешто там так хорошо? недоверчиво качнул головой Мишка.
Ну по оттудошней ещё привычке тру подбородок, не так штобы и да для всех, но для меня так вполне.
С жидами? Мишка хоть и сговоренный от мастера под предлогом полезных для портняжки знакомств и необходимостью продышать лёгкие, но согласился на поездку с великим скрипом, за компанию с нами и под направляющий пинок от мастера.
С людьми, в спор не лезу. Мишка из староверов, но не из близких к евреям субботникам и тому подобных, а из каких-то иных толкований, совсем наоборотошных, ты знаешь, как я к этому.
Хмыканье и я понимаю, что Мишка и тамошние идиши, это может быть таки ой А куда деваться?
Увидишь, заканчиваю спор, а насчёт хорошо, так ещё раздля меня да. В Москве не так штобы и плохо, но вечно куда-то влипаю.
Не сам! быстро поправляюсь, видя заехидневший взгляд Чижа, Когда сам, то и спрос с себя другой, да и вообще. Влез по дурости да живости характера, так и винить некого. А в Москве меня как-то тово влазит. Ну в основном.
Дружки захмыкали, переглядываясь весело. Ишь! Смехуёчки им! Но и самому смешно стало. Настроение будто рубильником переключили, на отпускное. Даже Мишка отошёл мал-мала.
А што? Приключение! Да с друзьями! И
пальцы погладили бумаги, лежащие во внутреннем кармане пиджака
я репортёр! Пусть внештатный, пусть зато от большой московской газеты. А?!
Первая глава
Егор-р! и с разбега! Только бумкнуло меня спиной о пузо дяди Гиляя, и глаза в глаза я скучала!
Обхватила руками за шею, и смотрит, а глазанебо звёздное. Чёрные с синевой, да искорки светящиеся где в глубине даже не глаз, а души. И счастьеволной штормовой!
Я скучал и глаза в глаза. Держу за талию и улыбаюсь глупо, но вот ей-ей всё равно!
Кхм! раздалося сверху.
Фирочка, доча, почти одновременно.
Девочка отпрянула от меня, руки за спину, и засмущалась. Носком ботиночка булыжник ковыряет, ушки розовые. Да и сам я не лучше, ушами небось полыхаю так, что хоть прикуривай. Пусть!
Однако! голос опекуна задумчив и несколько даже печален.
Сама не ожидала, в тон отозвалась тётя Песя, вы не подумайте дурного, Эсфирь очень воспитанная, но
Угу, дядя Гиляй прижал меня к себе, придавив за плечи. Началась суета с прибежавшими соседями, знакомством и выгрузкой багажа.
Вроде и слали телеграммы, а всё равносуетно! Ну да это Молдаванка, а не степенно-почтенная Москва. У-у! Всем до всего дело есть, даже если и нет на самом деле.
Ладно кто во дворе живёт, тут хотя бы по-соседски полюбопытствовать можно. А тут Как же, сам Гиляровский!
Пусть он больше на Москве известен, но не только, и сильно не только. Бывает, выезжает в командировки вплоть до Крыма и Кавказа. Бывал и в Одессе, и статьи потом ух и здоровские выходили! Когда хлёсткие, с пропесочиванием, а когда и простоэтнографически-географические. Но всегдаинтересные!
А тут сам, вживую, да повод есть подойти. Пощупать м-да Даже неловко стало почему-то. А? Вот как так? Глупости делают другие, а стыдно за них почему-то мне!
Комнаты у Хейфицев сняли, штоб они были здоровы! заторопилась вперёд тётя Песя, показывая дорогу, После смерти старого Боруха по зиме ну вы помните, мальчики? Такой себе престарелый шлемазл, вечно то в истории влезал, то в говно.
Ага, закивал Санька, живо влившийся в реалии Молдаванки.
Ну и с наследством так жеперезапутанно до того, что и целый кагал раввинов сходу не разберёт, продолжила тётя Песя, на ходу доставая ключи, потому наследники и решили сдавать пока комнаты, штоб никому.
А делёжка? живо поинтересовался Владимир Алексеевич подробностями здешнего быта.
Вот! женщина подняла палец, поворотившись на ходу и отирая плечом штукатурку, Видно умного человека! Деньги пока на синагогу, а потом уже делить будутпо справедливости, или на кого попало.
Две комнаты, она отворила дверь, ну то есть две свободны! Борух, он же всякий хлам ну и вот, две комнаты освободили, а остальное утрамбовали.
А не?
Сильно не! поняла меня тётя Песя, Уговор такой, што совсем жёстко! Если да, то таки да до осени, а не пусти ещё раз барахло пересмотреть и переделить!
Две большие комнаты, с изрядно отсыревшей и местами облупившейся штукатуркой. Обставлены такой же старой и сырой даже на вид, разнокалиберной мебелью, требующей починки. Из-под ног порскнули тараканы, забившись в щели трухлявого, погрызенного кем-то пола.
Зато дёшево! вздёрнула подбородок тётя Песя, Вот, спальня для мальчиков и большая гостиная. Рувимчик ой, то есть Санечка, всё свои мольберты сможет расставить, и ещё место останется. И солнце!
Опять какие-то непонятные переглядки взрослых
Если для пожить, тётя Песя ещё выше задрала подбородок, то можно и получше найти, хотя сильно не у нас и сильно дороже. А для работывот! Много солнца
Я таки понимаю, спохватилась она, что пока сырость, но это не потому, што вообще, а потому што шлемазл жил! Проветрить как следует, вот оно и сразу хорошо!
Ничево так, отзываюсь одобрительно, тараканов травили?
А как же! всплеснула руками тётя Песя, И клопов!
То-то я гляжу, мало их. Ну што, располагаемся?
Владимир Алексеевич кивнул, и как мне показалось, с толикой некоторого сомнения. Не то штобы и сильно понравилось, значица.