Вот же Лазаревич, сука! Вроде как и сделал хорошо, но всё в свою пользу!
Чуть погодя я поостыл и мыслил уже без горячности. Лазаревич, он конешно и сука, но кто я ему? Родственник? Просто запомнить надобно будет и при случае тово. Ответочку.
А долги отдавать придётся, ети его! И лучше отдать заранее, пока не подошли. Оно лучше то, когда на своих условиях.
Заниматься в то утро не стали, потому как чувствовали себя как старая деревянная мебель, трухлявая и скрипучая. Так тока, размялись мал-мала, с кряхтением превеликим.
Завтракали так, што прямо ой! Вкусно всё, и от пуза. Я тогда точно уверилсянадо будет ещё подкинуть! А то ведь очень уж душевная тётка.
Я потому и впутывать её в дела наши не стал.
Спасибо, Говорю, тётя Песя, вкуснотища прямо-таки необыкновенная!
Вышли во двор, а Фира с нами.
Ты как, Спрашиваю у неё, за Фиму Бляйшмана знаешь?
Серьёзный человек, И мордаха такая погрустневшая, што мне вот захотелось кому-нибудь морду набить, штоб грустность ету убрать.
Знаешь, где етот серьёзный человек живёт, да под кем он ходит?
Конечно! Аж подскочила, возмущённая такая. Как жеона, и вдруг не знает чего!
Серьёзные люди, как водится, работают в Одессе всё больше ночами. Еле-еле вытерпели до после обеда, проведя утро на море, да и пошли к Бляйшману.
У тово свой дом двухэтажный из ракушечника. Не так штобы и большой, но на одного человека, пусть даже и с семьёй, так и немаленький. Двор собственный, на котором разместилось несколько сараев и два больших дерева. Богато!
Мой боевитый друг Егор и его верный Санька Пансо! Моё почтение! Заорал он сверху, заприметив нас перед калиткой, подскакивая из-за стола, Поднимайтесь, я как раз завтракаю!
Смотрю, Фира погрустнелаеё-то не упомянул, а значицазатаил. Прямо почти о том сказал. Ну да тут дело такое, что за пролитую кровь порой меньше спрашивают, чем за сказанные слова.
Супруга моя, Хая, Представил он толстую красивую бабу, почти што красивую, только очень уж лупоглазую, Садитесь!
Спасибо, дядя Фима, Отвечаю вежественно, не забыв снять картуз, мы только из-за стола.
Какие милые мальчики! Умилилась Хая, и рукой меня за щёку щипет, Так заходите к нам почаще, когда из-за стола! Всегда будем рады таким гостям! Фима, может тебе завести побольше русских друзей? А то эти жидовские морды, норовящие пожрать на дармовщинку, мине уже как-то надоели! Мине хватает одной жидовской мордытвоей! Ну может ещё Ёсик, когда он приезжает голодный от своего петербургского университета! И хватит! Вот когда Ёсик заведёт детей, тогда совсем другое дело.
Всегда будем рады, тётя Хая, Ответил ей, мы собственно, по вопросам дружбы и добрососедства пришли.
Тётя! Умилилась та, и снова за щёку меня, Скажу на Привозе, што обзавелась гойским племянником, так мине не так поймут! А потом объясню ещё раз, и мине поймут ещё неправильней!
Минут десять так развлекались, словесами перебрасывась. Потом Фима доел и бровку етак вверх вздёрнул.
Долги возвращать надобно, дядя Фима, И улыбаюсь, етому меня жизнь научила.
Тот кивнул важно так, и рюмочкужах! И глазами вопрошает.
Я предпочитаю отдавать так, штобы мне должны оставались. У вас как, сдачи найдётся? Или лучше сразу?
И пальцем вверх.
Бляйшман посидел, поскрёб щетину, не отрывая глаз от моего лица. Понимает, што не за деньги говорить пришёл. Потом медленно так кивнул.
Хорошо. Вечером приходи. Один.
Вечером, ето когда?
Часикам к девяти.
Долго время потянулось! На море идти уже нет, потому как были уже, а часто нельзякожа поползёт. Танцы и вообще, беготня всякаятак тело болит.
С книжками устроились. Я примеры решаю, Санька «Конька-Горбунка» по складам читает. Фирка забежала ненадолго, сделала глаза и убежала. А минут через пять слышим:
Мендель! Горе в еврейской семье! Оторвись от своих игрушек, да иди почитай книжку! Гойские мальчики на отдых приехали, и то занимаются! Они вырастут, и станут инженерами, врачами или адвокатами, а ты шо? Будешь чистить им ботинки?
И на русском всё. Ето, как я уже понял, штоб все знали, а не только идиши. Стыдит отпрыска, значица. Любят здесь так, напоказ.
Мендель!
Занимались до тово, што у меня голова мало не вспухла, да и дружок мой тоже устал. Так што после ужина книжки не открывали. Сидели только, разговаривал ниочёмно, да я сдерживался с трудом, что поминутно не щёлкать крышкой часов.
К назначенному времени проводили меня до Фиминово дому, но сами не пошлипотому как и не приглашали, значица.
Во дворе на лавочке сам Бляйшман, и с ним мужчинка такойневзрачный вроде, да и одет, как прикащик в лавке средней руки.
Но ето пока не глянул! Дула пушечные, а не глаза. Еге, думаютут не просто Иван местново разлива, а один из самых набольших!
Здрасте вам! И картуз с головы. Атаман кивнул, но представляться не стал, Есть у меня шанец договорить своё деловое предложение, штоб вы мне были здоровы, или мне замолчать свой рот и говорить за моральные долги перед Фимой?
Ловлю ушами твоих слов, Доброжелательно ответил тот, не обращая внимания на вмиг вспотевшево Фиму, и опёрся на щегольскую тросточку, в которойрупь за сто, потаённый клинок.
Университетнастоящее золотое дно! Атаман чуть сморщился, и я заспешил, Не поддельные дипломы, разумеется! А простопомощь в поступлении. Подойти к родителям, да и пообещать помощь в поступлении.
Знакомо, Раздражённо перебил меня Бляйшман.
Я могу таки договорить? Лёгкий кивок атаман, Спасибо! Убедить в своей искренности можно, пообещав вернуть деньги, если молодой человек не поступит.
Кидок? Снова вылез нервничающий Фима, у которого аж глаз задёргался.
Ни в коем разе! Цимес в том, што делать ничево не надо, вот вообще ничево! Меня ажно распирало от собственново умища, Поступил, так и хорошо, а нет, так и вернули деньги. И никаких возмущённых граждан.
Фима! Глаза атамана повернулись на Бляйшмана, Што ж ты не говорил, шлимазл, што у тебя растёт такой племянник? Настоящий гешефтмахер!
Племянник, С нажимом повторил он, и Фима закивал часто-часто.
Родная кровь, Сказал он наконец, Потерянное колено Израилево, так сказать! Шломо!
Вот-вот! Очень приятно познакомиться с вами, молодой человек, Атаман протянул руку, и я не без трепета пожал её, Ну-ну какие могут быть счёты в семье!
* * *
Фима, Атаман повернулся к Бляйшману, я не шутил. С ним мы будем вести дела честно, насколько это вообще возможно. Племянник, понял? Ещё очень наивный и потому немножко дурачок, но он дал нам хороший заработок.
Постукивая пальцами по тросточке, атаман проводил взглядом мальчика, с явным облегчением закрывшего за собой калитку, и продолжил:
Он сам, этот его дружок, как его Фира, Песса ну, пусть тоже. Охраняй, Фима! Ему должно быть здесь так хорошо, как дома у мамы!
Он сирота, Вставил Бляйшман, потихонечку выдохнув.
Тем более, Фима, тем более! Атаман поднял палец, Одесса-мама!
Пятая глава
Проходьте, сударыня, Вежливо прислонив два пальца к виску, посторонился немолодой городовой, и снова занял пост в дверях дома Логинова на Тверской, встав с самым суровым видом. Гроза преступников и опора трона!
Девочка лет десяти, поминутно приседая и лепеча что-то оправдательное, приняла у дам по очереди зонты, глядя на них глазами вусмерть перепуганного животного, попавшего в капкан и завидевшего приближающегося охотника.
Сударыня, К месту и не к месту лепетала та, приседая в неуклюжем подобии книксена. Нижняя губа её тряслась, а в глазах застыл первобытный ужас и покорность судьбе.
Переглянувшись, женщины не стали донимать ребёнка расспросами и прошли в гостиную, в которой бывали не раз, заказывая себе бельё. Всегда уютная большая комната, в которой суетился любезный хозяин Алексей Фёдорович и его милейшая супруга Вера Михайловна, угождая клиентам, стала серой и неуютной.
Полицейские чины принесли с собой запахи махорки, алкоголя и лука, вмиг пропитавшие скромно, но со вкусом обставленную комнату.
Сударыни, Суховато поприветствовал их околоточный, оторвавшись от беседы с одним из полицейских служителей, и целуя руки дамам. Юлии Алексеевне показалось даже, что такой любезный Иван Порфирьевич не рад их видеть, и будто даже тяготиться их присутствием. Впрочем, так наверное и было.