Товарищ лейтенант! Подразделение находится на отдыхе в составе 32 человек, из них раненых 14 человек. Из техники выведено два зенитных орудия «Эрликон»!
Я оборвал его доклад.
А ты что не отдыхаешь сам?
Бойцы сильно измучены, товарищ лейтенант, как бы немцы не подкрались по-тихому! Вот и сижу, караулю. вздохнул он и вновь взялся за сапог.
Ложись, я покараулю! А то у тебя аж глаза впали от усталости, когда хоть в последний раз спал? спросил я старшину.
Да я уж и не помню, когда вдоволь удалось отоспаться! заворачиваясь в шинель, устроился он тут же у костра, и через минуту захрапел.
Я же, прижав кольцо ко лбу, спросил мысленно «Хранителя», как мне можно усилить энергию для лечения раненых. Тот, немного подумав, ответил, что в этом вопросе мне поможет дед, что провел нас на остров, он тоже волхв, и знания его велики. Только он сможет мне помочь увеличить мою силу. Ну что ж, значит надо мне попасть к деду. К утру подул прохладный ветерок, верхушки деревьев раскачивались, шелестели листьями. Костер прогорел, и я подкинул в него сучьев, которые, весело потрескивая, занялись язычками пламени. Поставил котелок с водой, проснутся бойцы, будет чай.
От группы раненых подошел санинструктор и, поздоровавшись со мной, прикурил от головни самокрутку. Выдохнув дым «мохры», он, вздохнув, произнес, что двое раненых могут умереть, началась гангрена.
Пошли, покажешь! Может, и вытащим их из когтей смерти. я решительно поднялся и пошел за санитаром.
Эти двое лежали отдельно от других раненых. У обоих ранение верхних конечностей, у одного правое плечо, у второго прострелена мышца левой руки. Раны загноились, и вот эта красно-синюшность вокруг ран мне тоже не понравилась. Провел пальпацию, нажимая на края раны, нет, это надо срочно лечить.
Приготовь кипяченой воды, бинты, спирт! А я пока почищу раны. приказал я санинструктору.
Когда он ушел выполнять, я склонился над раной и сосредоточился на тепле, идущем из моих рук. Оно струилось из ладоней, проникая в рану и вылечивая ее. На глазах исчезала эта синюшность вокруг раны. Оставив энергии для второго, я перешел к нему, и пока не было санитара, подлечил и его. Вновь меня охватила слабость, и я привалился к стволу, неожиданно почувствовав телом, как в меня стала вливаться живительная сила дерева. Прошло минут пять, и я вновь ожил, как будто выпил чашку крепкого кофе. Подошел санитар с котелком горячей воды и санитарной сумкой. На белой салфетке он разложил бинты, вату, спирт и йод. Из инструментов у него были только скальпель и ножницы.
Чистой тряпочкой, смоченной кипяченой водой, я принялся удалять из ран гной, остатки ткани гимнастерки, которые попали вместе с пулей. То, что раны были сквозные, облегчало мне процедуру, так как не надо было доставать пулю или осколок. Вместо зонда для прочистки раны пришлось использовать простерилизованный шомпол от винтовки. Чтобы не мучить болью раненых, я их незаметно усыпил с помощью браслета, так как чистка сквозных ран очень болезненна. А так они проснулись уже перевязанные и обработанные. Да и я вновь их подлечил своей энергией.
Санинструктор чуть ли не смотрел мне в рот, выполняя все мои указания. Только что на его глазах я вытащил с того света двух безнадежных, которых могла спасти только ампутация. Исчезла красно-синюшность вокруг ран, воспаленность и припухлость, да и раненые спокойно спали, когда я им проводил чистку ран, как будто им ввели обезболивающее. Это ли не чудо?! А уж он то повидал за эти дни и ранения, и смерть, и муки раненых. Эти безумные от боли глаза, эти душераздирающие крики, эти покусанные в кровь губы, и эти стоны, когда ничем не можешь помочь облегчить боль раненым.
Бойцы уже поднялись и приводили себя в порядок. Кто-то подшивал воротничок, кто-то чистил оружие. Часть бойцов готовили в котелке гороховый концентрат с тушенкой. Кухня отсутствовала, и все питались сух-пайком, что был у солдат, и что мы захватили в виде трофеев. Старшина тоже проснулся и пил чай с сухарем вприкуску, время от времени макая его в кипяток. Я подошел и присел рядом с ним.
Ну что, старшина! Пойдем догонять комдива, пока немцы не очухались и не надрали нам задницу! Уж очень они злы на нас!
Как будто в подтверждение над лесом прогудел немецкий разведчик. Немцы искали нас, все ж попортили мы им кровушку, и просто так они от нас не отстанут. Значит, надо им устроить сюрпризы, но где-то подальше от остатков дивизии, так как там много раненых. Надо, чтобы немцы нас искали в стороне, поэтому, по любому, нужно встретиться с комдивом, чтобы согласовать действия и пути.
А как им не злиться, товарищ лейтенант, коли им дали по зубам, и их военная машина забуксовала перед горсткой наших бойцов.
Пока старшина занимался бойцами, я прижал кольцо и спросил про нахождение дивизии. Оказалось, что они в двадцати километрах восточнее, у поселка Лесное, кстати, «Хранитель» предупредил, что в десяти километрах от нас находится рота жандармерии, которая расположилась на отдых, и есть опасность, что они заметят разведку дивизии или случайно наткнутся на них. Значит, надо атаковать их, правда, при расчете, что восемнадцать бойцов против роты немцевэто самоубийство, но для меня это было «пришел, увидел, победил».
Предупредил старшину готовиться к бою, сам же, взяв Семёна и его группу пограничников, отправился к деревне. Шли краем леса вдоль дороги, чтобы нас не было видно, а мы могли видеть движение по дороге, которая проходила вдоль «железки». Вдруг вдали я заметил застывший поезд, груженый грузовиками, танками и прочими грузами. Впереди паровоза стоял следующий грузовой состав, состоящий из цистерн. Вдоль составов ходили парные часовые, охраняя застывшее богатство. У меня созрел план, и я, отойдя от своих пограничников, сделавшись невидимым, оказался вдоль этих эшелонов, которые застряли из-за взорванных моими ребятами путей. В цистернах был бензин, кстати, авиационный, судя по маркировке, поэтому я, приоткрыв немного кран в середине эшелона и дождавшись, когда нальется прилично, положил взведенную гранату, перенесся ко второму составу, где находились грузовики и танки. Только я перенесся, как прогремел взрыв, и в небо взметнулось пламя от взорвавшейся цистерны, следом начали взрываться соседние цистерны, подымая пламя до небес. Сбежались охранники, поднялась стрельба, ну а я, сев в один из грузовиков, повернув браслет, оказался на поляне, недалеко от лагеря. Затем, сделав еще один скачок, я перенес еще один грузовик. Теперь у нас была техника для нападения на роту жандармерии. Прошел к Семёну и, пригласив ребят, попросил перегнать машины к нашим. Парни были удивлены, но, привыкшие к моим чудачествам, вопросов не задавали. Вскоре мы, под взрывы цистерн, исчезли на грузовичках немецкого вермахта.
К вечеру погрузили в грузовики «Эрликоны» и прочие вещи. Раненых оставили пока на прежней поляне, снабдив их оружием и продуктами. Главное, все были ходячие, и никому не угрожала смерть. Распределив по девять человек на машину, снабдив их пулеметами и «Эрликоном», мы отправились на уничтожение этого «дамоклова меча» в тылу комдива. На подъезде к поселку я своим «кошачьим» взглядом увидел издалека немецкий дзот с пулеметами и человек пять жандармов с мотоциклами, на которых стояли МГ-34. Это в лучшем случае 67 пулеметов на девять человек. Тут только втихую можно пройти. Значит, вновь мне становиться невидимым и бить фрицев. Оставив ребят в лесу, я приказал снайперам взять пулеметчиков на прицел, а сам, отойдя в сторону и сделавшись невидимым, перенесся к дзоту. Мотоциклисты стояли кучкой, двое сидели в колясках за пулеметами, а трое что-то увлеченно копались в моторе у мотоцикла, время от времени пытаясь его завести. Достав наган с глушителем, я выбрал момент, когда они начали заводить мотоцикл, и застрелил пулеметчиков в колясках, после чего перенес огонь на ремонтников. Все случилось быстро, и в дзоте ничего не заметили. Перезарядив наган, зашел в дзот. За пулеметами, а их было два МГ-34, стоял всего один фриц, трое же сидели за столом и ели каждый из своего котелка. Так они с полными ртами и померли, последнего немца за пулеметом я оглушил рукоятью нагана, так как нужен был язык. Пока он был без сознания, я скрутил ему руки и, загрузив его в коляску мотоцикла, сложил прямо на него пулеметы, в багажник сгрузил патроны и, сделавшись вновь видимым, погнал в сторону леса, где меня ждали бойцы.