* * *
Листая страницы арканзасского исторического сайта, Автор набрел на историю Элии Цезаря Суонна и восхитился: ах, какая история! Об этом непременно надо написать. И Автор написал. Вот здесь.
Элия Цезарь Суонн был сопляком, когда началась война. Солдаты Союза отобрали у его семьи продовольствие, а потому добрых чувств он к ним не испытывал. Ну и, понятное дело, подался к конфедератам, хотя ему не было еще и четырнадцати лет.
Два года спустя, когда Суонн был уже опытным солдатом, его оставили около города Кларендон для организации партизанского отряда. Вот так наш герой стал капитаном Суонном. Его банда действовала между Уайт-ривер и ее притоком Кэш, обстреливала корабли противника, нападала на обозы И вдруг война закончилась. Совсем. Но упертый семнадцатилетний Суонн заявил, что не получил приказа о капитуляции от своего непосредственного начальника и продолжил партизанить. И партизанил аж до 1895 года, пока наконец кому-то умному не пришло в голову отыскать его командира (на счастье, он еще был жив) и привезти его в Арканзас, чтобы он приказал Суонну сдаться.
И он наконец сдался.
Стал, само собой, знаменитостью и начал делиться воспоминаниями и выживальщицкими лайфхаками: «Лучший способ съесть внутренности опоссума» или «Десять способов избежать медведя».
Умер в 1919 году и был похоронен с почестями.
Впечатлились?
А теперь можете перестать удивляться, эта история всего лишь первоапрельский розыгрыш. Поэтому, увы, в этом романе Элия Цезарь Суонн в качестве действующего лица так и не появится. Жаль.
3
Город Литл-Рок был малость поменьше Мемфиса и достопримечательностями вроде Гайосо-Хауса не обзавелся. А остальное было практически тем же самым: и расположение вдоль реки, и квадратно-гнездовая планировка, и даже домики мало чем отличались: так ведь практически в одно время строились. Газовое освещение появилось за год до войны, а телеграф сюда добрался только в 1861, как раз для того, чтобы граждане города вовремя узнали о заварушке и проголосовали за Конфедерацию.
Сразу по прибытии в город мы пошли в телеграфную контору, и там нам очень обрадовались: какие-то нехорошие люди перерезали провод, идущий в Льюисбург, и нам надлежит отправиться туда. «А может быть, даже и дальше, до Дарданелл, неуверенно сказал нам начальник конторы. Этот парень, что сидит на ключе в Льюисбурге, какой-то придурок, нормального доклада прислать не додумался».
И как нам ехать? спросил Норман. До этого же Льюисбурга не одна миля, пешком не дойдешь.
И как там по пути насчет бушвакеров? поинтересовался Джейк.
Транспортом обеспечат военные, ответил начальник. Им телеграф позарез нужен. Оружие тоже дадут.
А припасы в дорогу? продолжил интересоваться Джейк.
Дадут! заверил начальник.
И в самом деле, в Норт-Литл-Роке третий арканзасский кавалерийский полк дал нам фургон и к нему двух лошадей, снабдил жратвой и выдал оружие. Норман взял себе карабин, якольт, о котором уже давно втайне мечтал, а Джейк гордо заявил, что он квакер, но тишком кивнул мне на дробовик: бери, пригодится. Третий арканзасский даже сопровождение нам предоставил, хоть мы и не просили, но ребятам все равно надо было в Льюисбург, и они составили нам компанию, плетясь черепашьим шагом и останавливаясь, когда мы проверяли соединение. Обрыв мы нашли на вторые сутки, это был именно обрыв от ветра, и никакие бушвакеры в том повинны не были, но связь с Льюисбургом так и не восстановилась. Потому что льюисбургский телеграфистпацанчик лет шестнадцатибыл совершенно пьян, как обнаружили мы, прибыв на место после трех суток пути.
Чего это он? Джейк брезгливо потрогал тело.
От страха, ответил кавалерист из тех, что стояли в городке постоем. Пошел порыбачить, возвращаетсяглаза круглые, волосы дыбом. Чудовище, говорит, в реке. Огромное, как слон, серое, уток глотает, как орешки. Ну и не уследили.
Хы, презрительно сказал Джейк. Вискияд. Такой молодой, а уже монстры мерещатся.
Думаешь, белая горячка? с сомнением спросил кавалерист.
А что, у вас там в самом деле монстр водится?
Ну мы-то не видели, а вот индейцы говорилиесть тут что-то. Каноэ ихние опрокидывал
Может, рыба? спросил я. Большая такая я лихорадочно вспоминал, как по-английски «сом».
Акула? хмыкнул Джейк.
Не акула. Речная рыба. Огромные бывают.
Крокодил, с серьезным видом подсказал Джейк.
Да ну тебя! отмахнулся я.
Называть Льюисбург городомэто ему сильно льстить. Натуральная деревня. В ней и до войны-то триста человек от силы жило, а сейчас и сотни нет. Однако Льюисбург до войны был вроде как узловой станцией почтовой дороги, и дилижансы, мчащиеся с запада, могли здесь выбирать дальнейший путьпрямиком ли ехать на Мемфис, или же свернуть к Литл-Року. Выбор пути в основном зависел от погоды: зимой и весной в раскисшие трясины около Миссисипи лучше было не соваться, а потому в Литл-Роке почту перегружали на пароходы, зато в засушливую погоду путь по земле был быстрее. Правда, с началом войны почтовая линия Баттерфилда прекратила работу в Арканзасе, и дилижансы из Сан-Франциско и Орегона шли теперь только до Техаса. А в Арканзасе почта и пассажиры передвигались только с оказией, и тут снова звучала навязчивая тема про арканзасских партизан. Однако последние месяцы в окрестностях Льюисбурга стало заметно тише. Тут раньше соперничали две группировки: бушвакеры полковника Витта и юнионисты Джефа Уильямса, местного земледельца, имевшего 160 акров, небольшой хлопкоочистительный заводик и одного раба.
В свободное от хлопкоробства и рабовладения время Уильямс читал проповеди для церковной конгрегации «Ученики Христа». В общем, был весьма уважаемым человеком и, что немаловажно, имел много родственников, способных держать в руках оружие. В феврале отряд Витта расстрелял Уильямса прямо на пороге собственного дома. В ответ рейдеры сильно осерчали и истребили группу Витта. Так что в округе если и остались бушвакеры, то мелкие несерьезные банды. Которые, тем не менее, тоже могли повредить телеграфную линию. Вот, например, легли мы спать в Льюисбургесвязь с Дарданеллами еще была, и мы собрались было возвращаться в Литл-Рок. А проснулисьнет связи, а значит, нам дорога дальше на запад вдоль берега Арканзас-ривер.
С достопримечательностями в Арканзасе и в двадцать первом веке негусто: в основном славные места битв Гражданской войны и красоты природы, а уж в девятнадцатом веке на славные места и смотреть не хотелось. Места же не столь овеянные славой выглядели чаще всего убого из-за военной разрухи: часть полей позаброшена, потому что работать некому, дома пообветшали, население вместо «кип смайлинг» смотрит угрюмо и прикидывает, насколько ты опасен. Оставались красоты природы, но их на нашем маршруте было маловато, разве что красочные закаты над Арканзас-ривер. А такничего особенного: холмистая равнина и кое-где лес.
В путь к Дарданеллам мы отправились без кавалерийского сопровождения, но уже около Хурикан-стейшн (где несколько лет назад была почтовая станция, а сейчас остались только печальные руины) мы встретили конный патруль, который вел в Льюисбург пойманных бушвакеров. Это были четыре подростка, самому старшему из которых было от силы лет восемнадцать.
Да вот они провода и резали, доложили нам кавалеристы, узнав, что мы от телеграфной конторы. Там, в трех милях дальше.
Джейк презрительно глянул на детишек:
Ну так куда вы их тянете? Выпороть как следует, дать хорошего пинка и пусть дуют по домам.
Ничего, посидят недельку-другую в тюряге, остынут, сказал старший из кавалеристов. А то горячие слишком, не навоевались еще. Да и нету у них домов. Безотцовщина
Они повели было мальчишек дальше, но старшой передумал, отделил одного и погнал к нам.
Вот этого не прихватите ли? До Дарданелл или куда вы там следуете?
А нафиг он нам? спросил Джейк, разглядывая нежданный подарок. У мальчишки цвел во всю левую сторону лица сегодняшний синяк, зато правой стороной юный партизан вовсю смахивал на девочку. Может быть, в девятнадцатом веке девочкам такими быть не полагалось, а для двадцать первого века вполне сойдет. Только отмыть как следует, а то длинные, до плеч, рыжеватые волосы больше напоминают жирные сосульки.