Как тебя зовут? По-настоящему. А?
Маугли облизал губы и отозвался:
Всеволод. Из школы Миромира, и добавил, словно это что-то значило:Ведомый.
Сзади к пленнику подошёл Зубров, и тот сгорбился в ожидании удара. Инстинкты превыше рассудочности. Сражаться с нимидело тяжкое. Неподъёмное, когда так истощён.
Севка, значит, улыбка у Михаила получалась натянутая, дрожащая, нервно пляшущая. Вот что, Сев Попробуй помочь Ворону, постарайсяи проси, чего хочешь. Выполню.
Всеволод из школы Миромира облизал губы и, запрокинув голову, взглянул на Зуброва. Тот опустил ладонь ему на плечо и кивнул. Маугли вздрогнул, задумался на миг, прислушиваясь к себе, и, неуверенно кивнув, вновь потянулся к ране.
Медведев наблюдал за происходящим и пытался остановить внутренний волчок, завёдшийся на всю катушку в миг начала атаки и до сих пор продолжающий бешено вращаться, сверля живот и поясницу. Ему не в первый раз приходилось терять людей. Но привыкнуть к этому невозможно. Боль со временем становится слабее, но когда снова с кем-то из своих оказываешься по разные стороны смертився боль утрат взваливается на плечи невыносимым грузом. Дрожат на очертаниях камней и людских фигур отражённые в памяти лица, слышатся голоса, и ловишь себя на желании позвать по именам. Словно новое умирание вдруг распахнуло дверь Туда, и видишь заждавшихся друзей
А волчок неостановимо гудел, будоража тело и сознание.
Маугли резко оторвал руки от раненого и тяжело, натужно закашлялся. Сквозь пальцы, закрывшие лицо, широким потоком полилась кровь. Зубров подхватил согнувшегося и оттащил в сторону. Уложил его на бок, снял свою куртку и бросил поверх. Маугли, сворачиваясь калачиком, продолжал сотрясаться в кашле. Зубров обернулся к капитану:
Пусть поваляется. Он выложился.
Вижу, отозвался Медведев.
Он действительно видел. Он да Полынцев. Остальные назад, на центр круга, не оглядывались. Простозаняты ожиданием атаки. Простоне верят в чудеса. Потому-то только трое смогли заметить в темноте неяркое свечение от рук. И только они услышали, как сменилось дыхание раненогоот хрипа с бульканьем пополам до тяжёлых вздохов с едва заметным посвистом. Медведев склонился над Вороном и тронул его горло. Кожа горячая. Под пальцамитрепещущая нитка артерии. Придвинулся ближе к лицу. Увидел, как блестят капельки пота на лбу раненого.
Из-за спины вынырнул Славян и плечом потеснил командира. Михаил молча отодвинулсяон уже уверился в том, что чудо существует, теперь настала очередь медика. Славян облизал губы и неловко улыбнулсяубедился. Подхватил автомат и смылся в сторону периметра.
Взгляд побежал по окружающему, заскользил, ни на чём не концентрируясь. Тёмные тучи, скрывшие небогатый ночной небесный свет. В редких прорехахмелкие брызги звёзд. Силуэты высящихся камнейщербатая пасть дракона, в которой оказались и вырвутся либог весть! В проёмах каменных клыковночная гора, и дальшенижесплошное чёрное покрывало отяжелевших от влаги и снега крон. Неровность этого покрывалакак волны в рекевыше-нижевысоты Сердце звенело. Сердце хотело выплеснуться наружу. Этому сердцу вдруг стала тесна клетка рёбер и перины лёгких. Медведев поймал себя на том, что самым вопиющим образом улыбается. По-идиотски, детски, наивно, как никогда. Спохватился, собрался, скрыл улыбку в ладонь, взявшись по старой привычке усиленно тереть подбородок. Наткнулся на взгляд Полынцевазадумчиво-растерянный, снова не сдержался и ухмыльнулся. Хотел подколоть: обо всём на свете знаете, да не всё руками щупали, но сзади почудилось странное, и он стремительно обернулся. Своей интуиции Медведев доверял.
Зубров, сгорбившись, стоял у высокого пограничного камня и держался за выступ. И веяло от тёмной фигуры неожиданной слабостью.
Юрка!
Зубров, не оборачиваясь, махнул рукой, мол, всё в порядке. Не поверив, Михаил подскочил, прижал к камню, отодвигая от угрозы сквозной щели.
Ты что?
Зубров нырнул головой в сторону, скрывая кровь на лице. Не получилось.
Отстань, противный, прогнусавил он и упёрся рукой в плечо друга, наклоняясь.
Тьфу, ты! Чёрт!
Медведев отступил. Нос у Зуброва кровоточил часто. По его рассказамс того времени, как был сломан, всегда реагировал на напряжение и усталость. В принципе, ничего страшного. Только Юрий после обычно подолгу отдыхал, отлёживался, действуя по принципу дикого зверья: заболелпоспи! Как бы то ни было, на здоровье Юрия кровопотери не отражалиськаждый последующий медосмотр убедительно доказывал, что волжанин крепок и здоров духом и телом.
Да с чего хоть?! Медведев развёл руками. Никаких сверхнагрузок за последние дни он не ощущал. А уж «железный» Зубров тем более!
А хрен его знает, философски отозвался Юра-сан, стряхнул с ладони последние капли и сел возле камня. Устроился:Посплю я Минут надцать. Ага?
Спи, Михаил кивнул другу и тот мгновенно вырубился. Вот что-что, а засыпать в тот же миг, как появилась свободная минутка, и просыпаться по первому зову, он умел отлично.
Медведев с некоторой растерянностью посмотрел на лежащих. Отнюдь не греющий душу ряд: Ворон, Маугли, Юра-сан Под сердцем укололо предощущением дурного.
Сзади подошёл Полынцев.
Однако мальчишка ещё силён, задумчиво сказал он. Я предполагал, что мы его вымотали до предела или около того. А ему ещё на такие фокусы сил хватает!
Он спас жизнь моему человеку, напомнил Медведев и исподлобья взглянул на Инквизитора.
Так я же не спорю! Раверсник расщедрился на ухмылку. Просто констатирую. Но не забывай, что моего человека он убил.
Полагаю, что Всеволод знает о противнике больше нашего медленно проговорил он. И вполне мог догадываться о том, какая судьба ждала твоего человека. Очень хотелось сказать «вашего», но он сдержался. Однако Полынцев заминку подметил. Взглянул с прищуром, словно прицелился. Медленно кивнул, согласившись. Вполне возможно, что пацан считал, что избавляет его от мучений.
Возможно, усмехнулся Степан, но глаза остались тёмными, злыми. Но это не отменяет факта его смерти. Ведь ещё могли бы его вытащить.
Не отменяет.
А также не отменяет того, что сейчас мы ждём восстановления «твари» для того, чтобы добиться от него вызова их погранцев
Медведев пожал плечами:
Не думаю, что отряд Тэра может прибыть сиюминутно, как Старик Хоттабыч на ковре-самолёте. А значитплюс-минус двадцать минут рояля не играют.
Полынцев покачал головой, но перечить не стал. Медведев же, убедившись в том, что возражений не будет, оглядел тёмное пространство новой обители. Тьма сгустилась, и в этой темноте камни и люди стали почти неразличимы.
Батон!
Туточки!
В центр. Отсыпаться. Подниму через два часа.
Есть!
Тёмная фигура вынырнула из проёма и, пошатываясь на неровностях, двинулась к центральному кругу. Медведев оглядел проёмы: «Кого ещё отправить спать? Ну, не раверсников, однозначно. Пусть пока Пока адреналин в крови гуляет. Чай, не уснут».
Кирпич?
Ась?
На задрых.
Катько молча сдвинулся в центр круга.
Как дела, Игнат? Подсел к Родимцеву Медведев.
Темнота внизу казалась материальной. Кроны сосен едва уловимо переходили в тучи. И те, и другие были похоже на взбитые сливки. Черничные на чёрно-кофейном торте. Едва светились разводы туч в небе. Горизонт даже не угадывался. Сплошная пелена разводов. Чёрным по чёрному. Авангардизм. Тушь и сажа.
Да никак. Отозвался Родимец. Не видно ни фига.
Ну-ну
Командир, что здесь такая холодрыга, а? Вроде как теплее было
Вот Маугля проснётся, и спросим, хмыкнул Медведев. Что здесь за аномалия.
Как-то оно здесь не так, вздохнул Родимец, поведя плечами. На мысли всякие наводит И бросил выразительный взгляд на капитана.
Медведев кивнул. Отмахиваться от таких сигналов было не в его привычках. Но сказать в ответ было нечегосамому делалось неуютно в пределе чёрных камней. Может, и было это когда-то вполне дружелюбным местом для людей, но лет-то с той поры минуло столько, что даже запах человеческий из трещин выветрился.