Ты вот что Иди-ка спать, Игнат. Подниму часа через двасмените.
Лады, выдохнул Родимец и аккуратно, оберегая израненный бок, откатился с места.
Медведев пристроился на холодных камнях. Не смотря на то, что Игнат под себя место уже подлаживал, острые края осколков впивались в тело. Очень хотелось пить, но Михаил запретил себе думать об этом. Впереди было два часа. Всего каких-то два часа. Идай то Небо! чтобы спокойных! Краем глаза заметил, что Полынцев последовал его примеру, заменив кого-то из своих людей. Видимо, того, что прикрыл его собой и получил полновесный заряд в тело. В данной ситуации это было правильно. Народа мало, объект странный, мир чужой. Вообще творится чёрт знает что.
Сзади раздалось позвякивание и вслед тут жешум маленького каменного обвала. Медведев, не оборачиваясь, процедил сквозь зубы:
Батон!
А чтоБатон?! Пока лежал на этих треклятых камняхполупопие отморозил. Вотпристраиваюсь, чтоб не расколоть случайно.
Толя, ты у нас такой ммм нежный, проворчал Катько с одной стороны от Якоби.
Как роза майская, блин, добавил Родимец с другого бока.
Но-но! Проворчал Якоби. Лапы, главное, при себе держите. А то обслюнявлю нафиг!
Да пошёл ты
Медведев выразительно крякнул и шуршание и шёпот прекратились. Минуты через две накрыла тишиназаснули.
Тишина и темнота. Холод и покой. Сочетания холодных оттенков в восприятии не добавляли радости. Хотелось думать о чём-то ином, оторванном от происходящего, находящемся в другой плоскости души. О доме. О том, что там ждут Медведев никогда не мог настроиться на тот душеспасительный лад, который так часто встречал в песнях, книгах и фильмах, где боец на передовой думает о ждущей его возлюбленной, о том, что скоро они встретятся, и начнётся прекрасная жизнь. Что поделаешьне был мечтателем, хотя, наверно, романтик в нём жил. В голове крутились не радужные картинки будущего, а оттиски уже произошедшего. О многом, о чём хотелось бы, он просто запрещал себе думать, о самых ярких и сильных воспоминанияхво избежание размягчения сердца. В этот раз до мелочей, до игры светотеней на простынях и ощущения объёма капелек влаги на шее жены вспомнился разговор в ночь перед отъездом. Нет, он не позволил себе припомнить то, что было до беседы, но напряжение всё равно проявилось в глубинетело вспомнило само.
Медведев вздохнул и устало улыбнулся. Тогда разговор по душам не получился, срываясь то в спор, то в воркование. Мешали неловкость и недосказанность. Веяло от Наташи холодной отстранённостью. Но, одновременно с этим, она всё пыталась прижаться ближеи телом, и словами. Искала тепло. Хотела увериться в том, что любима. Ревновала, глупая. О работе выспрашивала. Ох, неспроста Наверняка, обрадует, когда встретятся. Вот хлопот добавится! Приятных, но всё-такихлопот. Он улыбнулся, с трудом растягивая смёрзшуюся кожу, провёл рукой по лицу, растирая, и посмотрел на часы. Прошло почти полтора часа.
От каменных столбов веяло холодом. И это была не иллюзия. Медведев прикоснулся пальцами к зернистой поверхности и ощутил покалывание. Словно замороженный металл тронул. И ещё. Мелкая вибрация. Он почувствовал её только тогда, когда подушечка пальца легла на трещинку. Маленькая щербинка едва различимо ходила ходуном. Ощутив это, Михаил сконцентрировался и понял, что ему не показалось. Камень содрогался.
Впереди, в проёме мелькнул силуэт. Далеко И неяснобыло ли, нет ли? Вот. Ещё раз.
Внимание. Гости. Губы едва шевельнулись.
Но Зубров оказался за спиной почти в тот же момент. Пристроился рядом. Выглянул. Подождал, настраиваясь. Тень на землепятно мрака, ещё более тяжёлого и густого, чем окружающая тьмасдвинулось ближе. У этой тени не было обладателя и не было света, его добывающего. Одинокая, мрачная и острая, тень рывками приближалась к домену.
Не стреляй, Мих. Ладонь Зуброва легла на плечо, рванулась дальше, перехватывая оружие. Медведев не то, чтоб выстрелитьудивиться не успел. Когда же понял происходящее, изумление накрыло с головой. Зубров вытянувшись в сторону неприятеля, словно доберман, натянувший поводок, весь обратился во внимание. Черты лица заострились, и проявилась в них опасная хищность.
Не стрелять, скомандовал Медведев. С точек негромко отозвались.
Всеволод! позвал Зубров, и пленник тихой тенью оказался рядом. Словно змея скользнул между залёгшими и всмотрелся в темноту.
Нави, прокомментировал он, разглядев то, что встревожило людей. Принюхиваются. Но к самой границе подойти вряд ли посмеют. Защита здесь на века ставилась. Выдюжит.
Зубров кивнул и продолжил внимательно вглядываться в тени.
Какая защита? с подозрением спросил Михаил. Ну не камни же имел в виду пленник!
Периметр вокруг домена, пояснил Всеволод. Заговор охранения. Обычный, но усилен в тысячи раз. Проход только для людей.
Медведев кивнул. Магияэто неплохо. В свете недавних чудес складывалось впечатление, что колдовствовполне работающий механизм, основных законов которого он пока не понимает, но в некоторых случаях ему стоит довериться. Например, когда пленник говорит об этом с уверенностью. Нодоверять да проверять! и Медведев не упускал из поля зрения придвигающуюся тень.
Кто такие нави? Спросил Медведев.
Твари этого мира. Как наши собаки. При сумеречном и ночном свете прозрачны. При дневномвидны, но редко покидают свои лежбища. Ведут ночной образ жизни. Плотоядны.
Ты как по учебнику читаешь, буркнул Михаил.
Пленник смутился:
Ну, по сути, так и есть. Я не встречал раньше этих тварей. Вспоминаю, что написано
Изучал? поинтересовался капитан.
Да. Только мой уровень познаний оставляет желать лучшего, Всеволод отвернулся.
Показалось, или смутился?
Да нам сейчас любой уровень в тему, отозвался Юрий.
Не понимаю, покачал головой Медведев. Если объект естьу него есть тень. Если объект прозраченто тени не должно быть. Элементарные законы физики.
Нет, Пресветлый, здесь законы физики не при чём. Всеволод тряхнул кудлатой головой:Навьесть, он не прозрачен, потому и тень существует. Все, как и должно по законам мира. Вы, Пресветлый, различайтепрозрачность и невидимость. Две разные качественные составляющие. Одно показывает состояние существующего, другоесостояние видящего. Однов потоке сущего, другоесущественного.
Медведев оторопело посмотрел на рассуждающего. Вроде бы на одном языке говорили, на русском, а понять сказанное невозможно. Лабиринт слов. Маугли заметил взгляд и поспешил исправиться:
Навь непрозрачный. Обычный зверь из плоти и кости. Но онневидим для людей. Это влияние магии на разум. Если у человеческого сознания существует фильтр, останавливающий подобные воздействия, то оно легко будет видеть навь таковым, какой он и есть. Если фильтров нетто зверь будет казаться невидимым. Навихищники. Сами по себе особи слабосильные. Как шакалы. Но охотятся с помощью развитых гипнотических способностей. Шакалы и гиены могут стаями нападать, а навив одиночку или парами, но развили в себе дар влиять на мозг разумных существ. А днём, когда спят или отдыхают после охоты, необходимость в этой способности отпадает, и они становятся видимы.
Ясно, кивнул Медведев. Так они разумны?
В той же мере, как любой иной хищник. Воздействие идёт не на уровне соприкосновенности сознаний, Пресветлый. Здесь более грубая магия, но она вживлена в само естество зверя.
Медведев задумчиво поджал губы: «Грубаянежная Да хоть какая! Противно понимать, что некая тварь способна залезть тебе в голову и вбить туда свои правила. Вот это всегда противно. И от командования, и от власти, и от СМИ, и от учительницы в школе Все чего-нибудь пытаются вложить в твою голову. Чтобы все джунгли думали завтра так, как бандерлоги сегодня! Будь готов! Всегда готов! Как полуфабрикат. Только добавь воды. Противно. Но тут ещё хуженикакой возможности отразить атаку на разум».
Всеволод, позвал Зубров, ты бы прекращал «Пресветлому» ликбез устраивать. Шёл бы лучше своих вызывал.
Маугли закаменел лицом, склонил голову и, едва слышно извинившись, ретировался.