- Какое несчастье?сквозь гул голосов и надсаженный хрип музыкального автомата Томас выделил главное.
- Так со стариком Эшби. Не знаешь? Его ж дракон зашиб
Глава 5
Глава 5
Томаса я нашла на заднем дворе забегаловки, в которую любил заглядывать Билли. Да что там, любил, в последние месяцы он проводил там и дни, и ночи, высаживая те крохи денег, до которых получалось дотянуться.
Хуже всего, что ему давали в долг. Пятерку. И десятку. И даже пятьдесят, зная, что я отдам. Я ведь должна отдавать долги чести, плевать, что чужие.
- Пил?поинтересовалась я, спрятав руки за спину.
Хотелось вцепиться в волосы этого придурка, которому бы лежать тихонько, надеясь, что последствий от ковыряния в мозгах не будет, а он по барам шляется.
- Нет.
- Врешь.
- Глоток пива. На редкость поганое.
- А то, - я плюхнулась рядом.Другого здесь нет. Подозреваю, что его тут и варят или не тут, а там, пустыня большая.
Луна ныне почти вошла в тело, вон, в боках раздалась, краснотой налилась, не предвещая ничего хорошего.
- Я с братом говорил, - признался Томас, ковыряясь в ухе.Он сказал, что это я Берта убил.
- Вот так прямо и сказал?
- Прямо.
- А ты?
- А я ничего не помню. То есть помню. Только не уверен, что это действительно память, а не игра воображения. Еще сказал, что Ник с ним разговаривал после той истории, когда тебе косу обрезали.
Надо же.
Я не знала. И теперь обрадовалась, как-то совершенно по-детски. Значит, ему было не все равно но он же был в отъезде? Или нет? Нет, был в отъезде, это точно, но возвращался?
У него ведь случались каникулы.
Праздники.
И в теории Ник мог бы наведаться, но почему я не знала? Он не желал встреч?
- Тоже что-то вспомнила?светским тоном поинтересовался Томас.
- Вроде того. Его здесь не было. Он учился. И приезжал редко. А когда приезжал, отправлял мне приглашение. На ужин. И мы ужинали в его треклятом огромном доме на день Благодарения. И еще на Рождество. И весной тоже. Но когда приключилась эта хрень, его здесь не должно было быть.
И я знаю, о чем говорю, потому что потому что каждый приезд Ника был событием.
- Почему он не сказал?
Зря спрашиваю, откуда Томасу знать. Но он пожимает плечами и говорит:
- Может, не хотел ставить тебя в неловкое положение?
Хорошая теория. Мне нравится.
- Пройдемся?сидеть невыносимо. И я встаю. Томас тоже поднимается, замирает на мгновенье, будто пытаясь справиться со слабостью. Во мне даже совесть просыпается.
Ненадолго.
Но тотчас замолкает. Я ведь не настаиваю. Я просто предлагаю, а уже его дело, принимать предложение или нет. И вообще, он уже большой парень, сам должен думать, что и как.
- Знаешь, ощущение такое, будто я не уезжал, - он сунул руки в карманы просторной кожанки.Ничего не изменилось. Даже люди не сильно постарели.
- Ага.
Я не уезжала, но пожалуй, была согласна с тем, что в нашей дыре время тянется медленно. День за днем. И еще день.
- Мне бы домой, - я не боялась возвращаться.
Еще чего.
Теперь, когда Билли точно мертв, бояться некого.
- Уверена?
- Не знаю, - я пнула плоский камень. Маму эта моя привычка раздавать пинки камням весьма раздражала.А куда еще?
- Эшби?
- Вы друг друга интересуете, - хмыкнула я.Скоро ревновать начну.
- Кого и к кому?
Следующий камень сдвинулся с места. А мне подумалось, что это и вправду по-детски, идти, спрятав руку за спину, чтобы тот, кто рядом, не вздумал прикоснуться к ней.
А он и не думает.
У него свои заботы. И кровь из носу не идет, но Томас все равно им шмыгает.
- Спрашивал?
- А сам как думаешь?
- С тобой всегда было непросто.
- С чего бы?я вполне искренне возмутилась. Может, я и не была примерной девочкой, которая умеет красиво приседать, взявшись за подол платьица, но чтобы сложно
- Ты на меня внимания не обращала, - пожаловался Томас и, глянув искоса, тоже пнул камень.Я пытался привлечь
- Это когда книжкой по голове шандарахнул? Или когда клей на стул пролил?
- Я клей не лил!
- А кто тогда?
- Понятия не имею, - он сорвал сухую травинку и протянул мне.А за книжку извини. Дураком был
хотелось ответить, что и остался, но неожиданно для себя я эту травинку приняла. И даже присела отведя полы куртки. Прекрасная леди.
Не выдержала и фыркнула.
И Томас фыркнул.
Расхохотались мы одновременно.
- А помнишь, как ты мне гремучку змеиную к куртке прицепила? Я тогда извертелся весь, все пытался понять, где гадюка.
- Помню. Я эту гремучку знаешь, сколько искала?
Он все-таки взял меня за руку. Просто так. И я не стала прятаться. Тоже просто так. Ведь каждому понятно, что ничего-то у нас общего нет. Разве что немного прошлого, которое теперь не кажется таким уж горьким. Пара воспоминаний на двоих.
И к нимнынешний вечер.
Фонари горят через один. И в окнах домов отражается этот свет. Будто луны на веревке.
- Как оно, в большом городе?я спросила, чтобы разрушить затянувшуюся паузу. И то странное неловкое ощущение, которому вроде бы и взяться неоткуда, а оно взялось.
- По-разному шумно. Суетно. И постоянно спешишь. Даже когда спешить некуда, все равно спешишь, скорее по привычке, - он шел медленно. И я подстроилась под этот шаг.
Гуляем.
Я тысячу лет не гуляла, чтобы просто так.
- И драконов там нет.
- Только в музее, - согласился Томас.Скелеты. Но это не то я бы хотел пригласить тебя в кино.
- Так пригласи.
- А здесь оно есть?
- До Тампески, если по старому шоссе, пару часов всего. Правда, там ямы и если бурей накроет, то будет невесело. Но бури пока отыграли. Драконы летают.
Томас кивнул.
Главная улица осталась позади. Видели ли нас? Наверняка. В этом городе всегда кто-то кого-то да видел. И завтра сплетни пойдут. Наведаться, что ли, к матушке? Поинтересоваться, что обо мне говорят? С другой стороны, с чего вдруг меня стало интересовать, что обо мне говорят? И почему вдруг мы с Томасом оказались настолько близко друг к другу, что касаемся уже не ладонями, но плечами.
- Тогда поехали?
- Поехали, - я испытала острое желание отступить. Найти уважительную причину, чтобы не ехать, но в голову ничего не приходило. Да и в кино я не была никогда, почитай, и не была.
- Завтра вечером?
- Завтра, - соглашаюсь, - вечером. Только платьев у меня нет.
- Ничего, - Томас улыбается.Ты и в штанах отлично смотришься.
Врет.
Хотелось бы думать, что врет, но сердце предательски ёкнуло. Вот ведь только очередной любовной истории мне не хватало. От прошлой еще ребра не отошли, а я снова.
- Что-то не так?Томас сразу уловил перемену в моем настроении. И остановился.Я тебя обидел?
- Не ты.
Врать смысла не вижу. Ложь никогда не бывает спасением. А ребра заныли, напоминая, что мужчинам верить не стоит, что они горазды говорить, но потом, когда устают от разговоров, начинается другая игра.
Угадай, в чем ты сегодня провинилась.
- Уна, - Томас коснулся моего лица и я отпрянула.Это я. Помнишь?
- Да.
- А он уже умер. Совсем.
- Да.
Я это понимаю, только я наивно полагала, что избавилась от страха. А он вот здесь, никуда не делся. Сидит, нашептывает, что надо быть осторожней.
Надо любить себя.
Беречь.
И сторониться мужчин.
- Ему отрезали голову, - Томас просто сгреб меня в охапку и прижал к себе. Я слышала, как бухает его сердце, и хотела вырваться.
Честно хотела.
А вместо этого уткнулась носом в черную кожу, от которой пахло сигаретным дымом и еще туалетной водой, и песком тоже, и средством для чистки кожи. Уткнулась и всхлипнула.
- Он больше не вернется, никогда.
Это я понимала, но легче не становилось. Глаза щипало. И кажется, я вот-вот разревусь, точно разревусь. И будет потом стыдно.
Сейчас уже стыдно.
- В Тампеске есть еще театр, но честно говоря, я смысла так и не понял. Дважды ходил на оперу, - Томас говорит тихо и гладит по волосам. Рука у него большая.
Теплая.
- Мне сказали, что культурный человек должен оперу любить. Я честно пытался. Но кажется, я недостаточно культурный. Там пели только и делали, что пели, а я пытался слова разобрать.
- Не вышло?
Боль отступает. И страх с ней. Только теперь я точно знаю, что никуда-то он не денется, что будет со мной до конца жизни. А стало быть, нужно научиться справляться с ним.