Батыев посланник должен был вынести из беседы со мной, что я, якобы в тайне намереваюсь воспользоваться плодами монгольского разгрома суздальскорязанских князей, чтобы присоединить к себе эти обессилившие княжества. Своими оговорками и недосказанностями у посла в голове должна была сложиться именно такая картина. Ведь подобная мысль была вполне обоснована, посол заверял, что монголы, потрепав суздальскорязанские дружины и получив разумный выкуп с городов, уйдут назад в степи. Включать в свой улус русские земли они вовсе не намериваются, что просто не может не соблазнить Смоленского князя обвести вокруг пальца доверчивых степняков. Окольными средствами убедившись, что вложил в головы монголов нужные мне мысли я, чтобы усилить свой образ, с превеликой радостью, так как на душе было тошно, напился как свинья, отрубившись прямо за столом. Зато проснулся я не только с головной болью, но и с ехидными мыслями, что скорее всего удастся направить действия монголов в нужное мне русло.
Через пару дней монголы, одаренные подарками смоленского производства, поспешно отплыли на восток. Пришла пора объясниться с доверенными людьми, присутствующими на посольском пиру.
Пускай монголы тешут себя мыслью, что они меня просчитали, а значит и думают, что сумеют в нужный момент обойти на повороте перехитрившего самого себя Смоленского князя. На самом деле всё с точностью до наоборот. Они считают, что добились главного, что совместного отпора русских князей не будет, и они смогут без опаски, громить русские княжества одно за другим.
Владимир Изяславич, не утерпел, глава СВР, в момент, когда я переводил дыхание. Так ты не хочешь предупредить великого князя Юрия и совместно с Михаилом Черниговским напасть на монголов?
Не получится! Князь Юрий страшится меня, наверное, ничуть не менее чем монголов. Толку от совместного командования не будет вовсе, а под моё командование он свои суздальские рати не отдаст. А, как известно, у семи нянекдитя без глаза. Если не будет единокомандованиято повторится Калка, но с многократно более худшими последствиями. Монголы при помощи китайских метательных орудий способны обрушивать городские стены и поджигать города. И если мы не вмешаемсяони смогут взять все крупные города. Зачем далеко ходитьпример Булгарии показателен во всех смыслах. То же самое произойдёт и с русскими землями!
И что тогда делать? ктото из присутствующих тихо спросил.
Я добился, чего хотел! Монголы не будут пытаться из СевероВосточной Руси делать своего союзника, а заручившись с нашей стороны невмешательствомобязательно нападут на Рязань, Муром и ВладимироСуздальскую Русь. А мы дождёмся нужного момента, когда их тумены глубоко увязнут в русской земле, и ударим по ним с тыла, отрезая от спасительных степей. Если выдержим неизбежную отдачуто монголы в суздальских лесах потеряют всё своё стотысячное войско! Вот мой план! Но никому об этом ни полслова! Все, даже ваши подчинённые ратные воеводы не должны знать об этом секретном плане. Когда мы, по установлению снежного покрова, начнём стягивать к Можайску, Волоколамску и Вологде корпусавсе в войсках должны быть уверены, что это всего лишь предохранительная мера, на случай если монголы не туда завернут. Внезапность и неожиданностьне менее острое оружие, чем меч! Вы услышали моё слово?
Корпусные воеводы согласно закивали головами.
А теперь забудьте об этом разговоре минимум до ноября месяца, даже про меж себя его не обсуждайте! Всем всё ясно!? при последних словах я грозно прорычал.
Так точно, государь! воеводы повскакивали со своих мест, вытянувшись во фрунт.
Свободны!
Все ушли, а меня мучила совесть, изза того, что придётся отдать врагу Рязань, Коломну и ряд других городов на закланье. Но другого, более менее толкового выхода, я просто не видел. Ломать весь начавший вырисовываться планзначит ещё сильнее рисковать и в без того смертельно рисковой игре. Чтобы хоть както унять разыгравшийся не на шутку нервный напряг отправился рубиться с телохранителями на учебных мечах, а потом до ночи отпаривался в бане. Не очень мне это помогло. Лишь когда остервенело взялся за привычную работунемного отпустило. Но ещё долго я оставался зол сам на себя и, особенно на монголов, вынудивших меня предать и заочно отдать на растерзание целое Рязанское княжество! Посвящённые в планы воеводы особенно не переживали по этому поводу, так как не очень осознавали масштабы и последствия, да и мыслили они несколько другими категориями. Но мне от этого было не легче, половина полков состояла из необстрелянных новобранцев, выводить их для боя в рязанские лесостепи, прекрасно подходящие для конных манёвровбыло бы крайне неосмотрительно и запредельно рискованно. Я попал в этакий шахматный «цунг цванг» нельзя делать ни одного хода, всерьёз ломающего игру, иначе будет только хуже. Подобными размышлениями в правильности выбранной стратегии я сам себя и пытался убедить, поскрипывая при этом зубами.
Чтобы дополнительно залегендировать свой союз с монголами сел писать письмо Михаилу Всеволодовичу. Ещё раньше Черниговский князь неоднократно слал мне послания, предупреждающие о монголах и нависшей над Русью опасностью. На что я лишь отмахивался, отписываясь тем, что как мантру повторял всякий раз одни и те же слова, дескать, монголов интересуют лишь степи, которые вовсе безинтересны мне. Вовторых, я писал о том, что мои воины не обучены ведению степной войны. Ну, и втретьих, мне безразлично кто хозяйничает в Диком Поле половцы ли, монголы ли, или ещё кто другой. Михаил Всеволодович после таких моих посланий и вовсе махнул на меня рукой, отчаявшись хоть в чёмто меня переубедить.
А в этом новом послании, составленном сразу после встречи с монголами, я ещё и закрепил ранее достигнутый «успех». «Обрадовал» южнорусского князя известиями о том, что подружился с монголами. А также о том, что не забыл и замолвил словечко о южнорусском князе, на что монголы клятвенно пообещали не трогать моего союзника. Вдобавок ещё и приписал, дескать, не стоит благодарностей за мою о нём заботу. В конце послания прозрачно намекнул, что с недружественными нам владимиросуздальскими князьями можно будет расправиться силами степняков, прибрав потом к своим рукам результаты их ратного труда. В общем, постарался правдоподобно изобразить из себя неопытного юношу, которому его победы вскружили голову и застлали глаза.
Это «ложь во спасении» тоже была вынужденной мерой. К глубокому моему сожалению, для меня и Михаил Всеволодович, как потенциальный союзник, не представлял из себя серьёзного интереса. Его многотысячные городские полки были эффективны только в обороне, спрятавшись за линией городских укреплений. В полевом сражении против монголов они могли выступать только в роли пушечного мяса и ни более того. А слаженные, боевитые южнорусские конные дружины мне Михаил и сам не отдаст, ни за какие коврижки. Испугается потери своего авторитета, как суверенного правителя, и всё такое прочее
Встречать же ещё неистощённые боями и зимнем холодом монгольские полчища в лесостепной Рязани, пусть даже в довесок с Михаилом в качестве союзника, себе дороже выйдет! Ситуация могла бы измениться, если бы в дело включились суздальские князья, но те хранили странное молчание. Да и доверия между нами не было, ни на грош. К тому же, в случае совместно организованного русскими князьями отпора у стен Рязани, монголы могут легко все свои планы переиграть, развернуться и навалиться всеми своими силами совсем в другую, неизвестную мне сторону, например, на те же, оставшиеся беззащитными Чернигов или Киев. Нет, чем больше я думал, тем больше убеждался, что иного выхода, кроме как подальше заманить степняков в Залесские леса, и уже там навязать им решительный бой, не было!
Глава 15
Громадная чёрная туча, с поблескивающими разрядами молний и раскатами грома, надвигалась на Смоленск с северозапада. Она охватила в своих удушающих объятиях большую часть неба, скрыв солнце. Я вышел на гульбище и наблюдал как город стремительно безлюдел. Горожане разбегались по домам, торговый люд второпях прятал свой товар и запирал лавки, а окрестные крестьяне, нахлёстывая запряжённых в возки лошадей, спешили покинуть город или спрятаться в подворьях своих знакомых. Вот прошло ещё несколько минут, потемнело и ливануло, видимость упала до нескольких метров.