Я поспешил вернуться в свой рабочий кабинет и с обречённым вздохом зарылся с головой в бумажные завалы. Этот ежедневный бумажный круговорот законов, ведомственных документов и бухгалтерских отчётов буквально затягивал меня как в воронку. Но отстраниться от всего этого я не мог, требовалось не только держать руку на пульсе происходящего в государстве, но ещё и генерировать новые нормативные акты. Ведь с точки зрения развития права и законодательства Русь пока мало чем отличалась от девственной пустыни.
В начале месяца увидел свет Закон «О товариществах», вернее в Закон были внесены отдельные дополнительные статьи. Они полностью запрещали организацию цехов на европейский манер и их всякую деятельностью на территории России. Неоднократные случаи сговоров местных производителей постоянно фиксировались, особенно в области ценовой политики. Эти обстоятельства меня весьма настораживали, от таких сговоров до организации полноценных цехов оставалось сделать один шаг. Дело в том, что цеховая организация производства уже возникшая в Западной Европе, с её жёсткой регламентацией ремесла и даже социальной жизни её членов, тормозила свободное развитие производственных сил общества. Всё это цеховое хозяйство было куда менее прогрессивным по сравнению с тем типом предпринимательства, что уже начало складываться на территории Смоленской Руси.
Цеховые уставы препятствовали конкуренции среди мастеров. Они регламентировали применяемое при производстве сырьё, строго определяли используемые инструменты производства, что совершено точно препятствовало техническому прогрессу. Как уже было сказано, в цехах путём сговора устанавливались жёсткие цены на продукцию. В цехах отсутствовало разделение труда, ремесленник производил изделие целиком и полностью, от начала до конца, но в рамках своей специализации.
Всё это полностью противоречило тем принципам производственного процесса, что внедрялись и закладывались на моих предприятиях. У нас практиковалось разделение труда. Рабочие выполняли отдельные операции, что само по себе существенно повышало производительность труда. Активно возрастала роль наёмного труда по мере сокращения процента использования рабского труда в добывающих и строительных отраслях промышленности (почти половина полоняников уже крестилось в православие, обретя тем самым относительную свободу, кроме права свободного перемещения по стране).
Поэтому, если мы хотим избежать в будущем застоя, то должны, по мере сил, способствовать складыванию свободных от цеховых ограничений и регламентов производств, их развитие должны сдерживать только факторы естественного характера. А самое главное, с цехами никак не может сосуществовать и уживаться технически сложные машинные производства, что уже начали использоваться и повсеместно внедряться. И, что не менее важно, у нас всё это дополнялось внедрением прогрессивной формы акционерной собственности и передового налоговоправового регулирования производственной деятельности.
Политические метаморфозы (установление абсолютизма), которые сейчас происходили под мою диктовку на Руси, соответствовали, в историческом масштабе, тем изменениям, что происходили в экономическом укладе внутри государства, одновременно производя понастоящему революционные социальные потрясения и в самом обществе. Сами посудите, в передовых странах Западной Европы «сословная феодальная монархия» в период позднего феодализма и промышленного переворота, вызванного появлением мануфактур, сменилась «абсолютистской монархией». Королевская власть подчинила себе феодальную аристократию и при помощи бюрократического аппарата уже в 16 веке в Англии и Франции были созданы централизованные национальные государства. Сословнопредставительные органы были или распущены, или потеряли свою прежнюю роль и значение. Законодательство, налоги, внешняя политика попавшие в полное распоряжение абсолютистских монархий давали им возможность заводить постоянные армии.
Социальной основой таких абсолютистских монархий стало дворянство и зарождающаяся буржуазия. Последнее обстоятельство способствовало развитию национальной промышленности и торговли. Я прекрасно осознавал, что буржуазияэто мина замедленного действия. На первый порах, она кажется белой и пушистой, но стоит ей как следует окрепнуть, так она немедленно начнёт заявлять свои притязания на политическую власть. А дальше многое уже будет зависеть от того, как себя поведёт абсолютистская монархия. Здесь возможны два варианта. Или буржуазия будет допущена к управлению страной, и тогда произойдёт формирование конституционной монархии. Или монарх начнёт противодействовать буржуазии, всячески подавляя и ограбляя её, опираясь только на силы феодальной реакции. В этом случае неминуемо произойдёт социальный взрыв, в виде буржуазной революции.
Я видел грозящие России опасности, но политическое единство страны на данный исторический период настоятельно требовало утверждение абсолютистской монархии, с её жёстким, вертикально выстроенным бюрократическим аппаратом и государственномонополистическим капитализмом. В противном случае, расползание страны неминуемо при более слабых монархахгосударях. Поэтому уже сейчас жизненно необходимо обеспечить политическое единство страны. Выработать у нынешнего и последующих поколений привычку к совместному проживанию, накопить в этом отношении положительный опыт, в конце концов, осознать себя единым и не делимым русским этносом. Волыняне или новгородцы не должны чувствовать себя отдельными народами, чемто отличными от тех же смолян.
Люди должны ощутить все экономические выгоды, оценить безопасность проживания в единой, большой и сильной стране. Тогда даже некомпетентный монарх своим правлением не сможет подорвать единство Русского государства. Не внутренние противоречия, а только внешние факторы могут попробовать на какоето время разорвать на части общую плоть страны. В РИ, повторно сплотить вместе всех восточных славян удалось очень поздно, лишь в конце 18 века, а ещё через двести лет всё это бездарно развалить. Но сейчасто история повернула совсем по другому пути. То же самое Литовское государство, выступавшее в РИ собирателем западнорусских земель, умерло, так и не родившись. А уж о формировании в нынешнем варианте истории Смоленской Руси, испытывающей в данный момент на себе все прелести машиннотехнической революции, я лучше промолчу, поскольку подобных прецедентов и близко не было.
По возвращении из Вязьмы в Смоленск, буквально на следующий день поехал инспектировать строящиеся объекты некоторых госструктур. С управляющими УВД и начальником ГосЛАГА вместе с их советниками, мы и направились в инспекционную поездку. Хотелось своими глазами посмотреть на начавшееся кирпичное строительство комплекса ведомственных зданий ГосЛАГА.
Когда наша кавалькада, состоящая главным образом из моих телохранителей в полсотни человек, проезжала торговые ряды, то мы тут же стали объектом всеобщего внимания горожан. Смоляне прекрасно знали меня и без трудов опознавали мой отряд телохранителей. Рядом с торговыми лавками, где всегда толпилось множество народа, и слышался постоянным фоном гомон торговцев, вдруг всё смолкало. Посетители этого главного столичного рынка почтительно снимали головные уборы, ктото кланялся в нашу сторону, некоторые крестили или выкрикивали в мой адрес здравницы. В общем, чувствовал я себя этакой попзвездой мировой величины. Если бы я решил остановиться и перекинуться парой слов с горожанами, что уже неоднократно ранее проделывал, то сразу же, моментом, вокруг меня собралась бы вся Торговая площадь и внимательно бы внимала каждому моему слову. Люди здесь, прямо как подростки из моего мира, фанатеющие от какойлибо знаменитости, а самой заветной мечтой у нихпросто не то, что прикоснуться, а хотя бы оказаться рядом со своим кумиром. Поэтому, наученный горьким опытом, «выходы в свет» для прямого общения со столичным людом, я совершал редко, организовывая подобные мероприятия столь тщательно, словно собирался в вылазку, в стан врага. Оказаться неподготовленным в окружении нескольких тысяч разгорячённых верноподданныхситуация не из самых приятных, если хоть немного представляешь на что способна неуправляемая толпаслучись в ней какая паникаи поминай как звали. Поэтому, при выезде в город никаких импровизированных митингов я не устраивал, лишь в приветствии помахивал людям рукой, не забывая при этом время от времени креститься на купола соборов и церквей, в общем, тот я ещё пиарщик.