Невер, ответь мне, ты вроде бы холост?
Так точно, государь!
Невеста у тебя есть, родичи с кемлибо сговаривались?
Так, телохранитель неопределённо пожал плечами, присматриваемся
Хочешь стать десятником?
Наверное, хочу, както об этом не думал? А причём здесь этот разговор?
Сейчас поймёшь! Подумай вот над чем. Десятник Абаш ещё в Пруссии сломал ногу, поэтому я его отправляю на пенсию, на его место нужен новый командир. Говорю тебе прямо, чтобы не было непонятокесли ты женишься на Анастасии и увезёшь её с собой в Смоленск, то станешь десятником. Понимаешь, не хотелось бы мне с ней надолго расставаться. А себе можешь завести сколько угодно наложниц, я даже тебе подкину под это дело сотню рублей. Сейчас не отвечай, подумай часдругой. Не согласишься ты на такое предложение, то без проблем, предложу комулибо другому. Я тебе ни в коем разе не приказываю. Тут дело, сам понимаешь, такое, сугубо добровольное.
Фиктивный брак Анастасии с одним из моих телохранителей подходил просто идеально. Мои телохранители, когда не были в походах, вместе со своими семьями жили прямо на территории терема и теремного подворья. Отслужившие в госохране десять лет они наделялись большим вотчинным наделом и далее могли или продолжить у меня службу, или уйти на почётную «пенсию», пустив, так сказать, «корни в землю».
Тут и думать нечего, после «зависания» на несколько секунд, сопровождающимся напряжённой мозговой работой, наконец, решившись, ответил Невер. За ради тебя государь, согласен на всё!
Отлично! Но ты надеюсь, понимаешь, что к своей жене даже пальцем, не говоря уж, о чём другом, прикоснуться не сможешь?
Будь спокоен государь! И сам к ней не полезу и за ней по мере возможности прослежу!
Вечером я встретился наедине с Настей, затем приватно переговорил с её родителями, разъясняя им свой план. Особых возражений моя авантюра со стороны родителей невесты не встретила. Мало того, её отец Андрон получил в подарок большой вотчинный надел прекрасной пахотной земли рядом с городом. На следующий день Невер и Анастасия сыграли скромную свадьбу и тем же вечером счастливые молодожёны отправились в дальнюю путь-дорогу. Правда путешествовали они по большей части порознь, да и ночевали не вместе. А так, если бы не эти странности, ну просто образцовая семья получилась.
В конце мая отправился с инспекционной поездкой в Полоцкую область. Ещё с реки, вдыхая сырой воздух и невольно слушая давно приевшейся и почти не воспринимаемый на слух скрип уключин, шум вёсел и пыхтения гребцов, я вглядывался в даль, внимательно рассматривал проплывающие мимо берега.
За два года Полоцк заметно разросся. Городская застройка выплеснулась за пределы окольного города, повсюду виднелись новые деревянные строения и усадьбы с частоколами, а речные воды оказались запружены рыболовецкими челнами и большими торговотранспортными купеческими ладьями. При виде наших военных галер они послушно, без какоголибо страха и паники, уступали стремнину, прижимаясь к берегам. Корабли смоленской гребной флотилии, превратились для полочан во вполне привычный антураж, ведь они уже не первый год активно бороздили воды Западной Двины и её притоков.
Вскоре изза деревьев вынырнули укрепления Полоцка, с проглядывающими оттуда многочисленными башнями боярских теремов, хором и куполами церквей.
При въезде в Полоцк я был поражён царящему здесь оживлению. О нашем приезде горожане оказались, какимто образом извещены заранее, а потому успели подготовиться и устроить поистине царскую встречу.
Улицы были запружены толпами голосящего народа, от которого слышались нескончаемые здравницы в мою скромную честь. Центральная улица, по которой мы передвигались, была увешана огромными до без размерности жёлтыми полотнами с чёрными крестами, что, по всей видимости, символизировало наш флаг. Эти странные полотна свешивались прямо из верхних окон, чердаков и крыш многоэтажных домов, буквально по всей длине улицы.
У церквей стояли монахи с иконами и приветствовали нас дымом ладана и малопонятными песнопениями. При всём при этом звонари били во все колокола, усиливая и без того оглушительную какофонию. На улице царил всеобщий праздник, а губернатор Глеб Идарович, наверное, от переполняемого счастья, всё норовил бухнуться мне в ноги. После того, как я отказался участвовать в праздничном застолье, и повелел немедля заняться государственными делами, со всеми полагающими отчётами, то чиновники всех мастей со слезами и стенаниями, начали валяться у меня под ногами. Плюнул на сегодняшний бесполезно прошедший день и приступил к навязываемому мне чревоугодию.
Пережёвывая вкуснейшую пищу, обдумывал, какую мне всётаки стоит избрать линию поведения, чтобы избегать этих чрезмерных верноподданнических соплей и возлияний. На будущие надумал посылать в намеченный для инспекции город отделение ратьеровтелохранителей, с тем, чтобы они губернаторам и прочим градоначальникам доходчиво объясняли, что государя надо встречать не только пирогами, но ещё и бумажными отчётами о проделанной работе. На том и порешил, заваливаясь спать в утопающей мякоти перины.
Весь следующий день я посещал с визитами редкие государственные и весьма многочисленные частные боярскокупеческие производства из числа самых крупных и значимых как для города, так и для страны в целом. Такая избирательность возникла по той причине, что для того, чтобы вдумчиво обойти все городские производства потребовалась бы минимум неделя, потому как ныне каждая боярская усадьба производила тот или иной продукт с использованием как смоленских станков, так и ремесленного оборудования собственной выделки.
Местные бояре, наконец, поняли всю выгоду моих предложений и начали по примеру своих смоленских коллег застраивать свои вотчины мануфактурами, лесопилками и мастерскими. Основная масса боярских усадеб специализировались в мелкооптовом производстве тканей, кирпичей, черепицы и досок. Полоцк активно перестраивался, сбрасывая с себя свои деревянные одёжки. Полоцкий губернатор ещё год назад просил разрешения ввести на территории города градостроительный и противопожарный законы, действующие в Смоленске. Причём законы эти продавили сами местные бояре, так как успели обзавестись необходимым для этого оборудованием и персоналом. Так, три десятка ныне действующий в Полоцке кирпичных заводов производили 15 млн. штук кирпича в год. Но были и настоящие «промышленные гиганты»прежде всего это касалось верфей, а также запущенной в этом году доменной и передельных печей в хозяйстве одного полоцкого «продвинутого» купца.
Самое интересное, что эта металлургическая база в Полоцке возникла без моего ведома, что свидетельствовало о начавшейся утечки технологий из Смоленска. Подсмотреть, а потом построить печи с футеровкой из огнеупора много ума не надо, а вот как заводчик со своими подручными сумели разобраться с их внутренним устройством, с системой продувки металла воздухом, с добавками флюсов было для меня загадкой. Поначалу думали, что эту информацию ему ктото «слил» из смоленских металлургов, устраивать допросы или пытать всех подряд я категорически запретил, а установить причастных по косвенным данным пока не получалось. Полоцкий же заводчик клялся и божился, что додумался до всего этого простой смоленский кузнец и литейщик Окул, имевший возможность со стороны наблюдать сначала за строительством, а потом и за работой смоленских печей. Кузнеца, конечно, компетентные органы расспросили, версию своего начальника он полностью подтвердил. Дескать, брал в свою литейню и кузню заказы от СМЗ, подмечая все мелочи при посещении стройки, а потом и завода. Металлургический процесс получения чугуна и железабывший смоленский кузнец знал от и до, впрочем, обратное было бы странно, учитывая его здешнюю работу главным инженеромметаллургом. Главный вопрос заключался в томрассказали ли ему обо всём этом или он действительно до всего досмотрелся, и додумался сам? На этом фоне радовало, что секрет производства тигельной стали пока ещё не разошёлся гулять по Белу Свету.
Какихлибо санкций в отношении полоцкого металлурга и этого любознательного смоленского кузнеца я даже и не думал предприниматьэто не только бесполезно, но и вредно, а ну как полоцкий заводчик спужается, да сбежит за границу? Ограничились мы с ними стандартными подписками о неразглашении, о запрете допуска на объект иностранцев. Конечно, я немного расстроился изза того, что секреты моей металлургии прямо на глазах становились «секретами Полишинеля».