Впрочем, это не моё дело: главное, я получил вполне правдоподобный документ, худо-бедно удостоверяющий личность. Если мне не изменяет память, то у рядового и младшего командного состава с этим были проблемы, особенно в начальный период войны. Этим активно пользовались немецкие диверсанты, тот же «Бранденбург-800». Красноармейские книжки, вроде как, были, но далеко не у всех. Моя, например, сгорела вместе со штабом. Так, при случае, и скажу. И, попробуй, докажи, что это не так.
Тем временем, Гаврилов закончил инструктаж одессита и, отправив того за формой, вернулся за стол.
Ну как, ознакомился уже? кивнув на свидетельство, поинтересовался майор.
Да, просветился. Даже не верится, что эта бумажка, официальный документ
Самый что ни на есть, не сомневайся. Другого, извини, предоставить не могу.
Да я понимаю И за это свидетельство, большое спасибо!
Чем богаты! улыбнулся Гаврилов и тут же сменил тему разговора:
Зенитный пулемёт меня беспокоит, смогут восстановить, как думаешь? Или, может быть, точно знаешь? пытливо посмотрел на меня майор.
Знаю. Не смогут.
Вот бл! в сердцах хлопнул по столу Гаврилов.
Но, кое-что всё-таки сделают, поспешил подсластить пилюлю я, Судя по тому, что помню, бойцы снимут один ствол, и из него будут вести огонь. Так что, не всё так печально.
Ну, хоть что-то
В дверь постучали, это вернулся Вороненко, который принёс обмундирование. Поскольку своих размеров я не знал, а одессит, и подавно, то взял он форму «на выпуклый военно-морской глаз». Как ни странно, глаз оказался довольно зорким, потому что гимнастёрка и галифе пришлись впору. Отпустив Вороненко, Гаврилов удовлетворённо оглядел меня:
Как по тебе шито! Вот, держи: с этими словами, он протянул фуражку, в которой лежали маленькие, эмалированные треугольники, Прикрепишь сам.
Пока я, достав из ножен немецкий штык, дырявил петлицы, майор вернулся к вопросу, ответ на который я дать не успел из-за так внезапно ворвавшегося одессита:
Так, чем там закончится наша оборона 29-го числа?
Немцы сбросят на форт бомбу, в результате чего сдетонирует склад боезапаса. После этого, выживших возьмут в плен.
Бомбу? Что это за бомба, способная пробить толщу вала? с недоверием спросил Гаврилов.
Да есть у них одна 1800 кг весом.
Сколько???
Да, почти двухтонная, подтвердил я, командир штурмующего нас полка, полковник Йон, завтра с утра поедет в Тересполь, договариваться на этот счёт с авиацией.
Мдапротянул майор, дела И меня тоже, после бомбы Ну, в плен возьмут?
Тебянет, увлечённо ковыряя петлицу, пробормотал я.
То есть, как? опешил Гаврилов, Всех возьмут, а меня нет?
Ну, не всех Далеко не всех. Мы спрячемся.
Куда же тут можно спрятаться? искренне удивился майор.
В моей истории, гарнизон готовил прорыв, копая проходы из казематов в толщу вала. Есть такое? оторвавшись от своего увлекательного занятия, поинтересовался я.
Да, как раз сегодня днём хотели попробовать, эффект неожиданности использоватьрастерянно признался Гаврилов.
Не стоит. Попытка не удастся, и только зря положите людей.
Значит, всё напрасно
Ну, а ты что думал? Форт окружён со всех сторон. Кругом немецкие солдаты, пулемёты, миномёты, огонь артиллерии по запросу, шансов выйти никаких. Тем более, днём.
До 29-го июня ещё два дня. Что будут делать немцы? Опять пытаться штурмовать?
Как такового, штурма больше не будет. Сегодня с утра подойдут танки и начнут стрелять по казематам. Так что, лишних бойцов нужно от амбразур убрать.
Танки?
Да, пара французских «Сомуа» и трофейные Т-38. Калибр там ни о чём, поэтому толку не будет. Правда, немцы восстановили самоходку свою, 75-мм, но она тоже ничего не решит.
Твоими бы устами, да мёд пить.
Не веришь? обиделся я.
Если бы не верил, то лежал бы ты сейчас в воронке и остывал.
Вот и хорошо. Слушай, а этот одессит, Вороненко, он у тебя тут кто? Ординарец?
Да нет, так Просто активный боец, на кого можно положиться. Настроение у гарнизона, сам понимаешь
Знаешь, я тут в кино одном видел В своём времени, понятное дело, у вас рация была и вы пытались связаться с нашими.
Рация есть, спасибо Константину Фёдоровичу, он же командир батальона связи.
И как? Удалось?
Нет. Сначала, вроде как, вышли на каких-то лётчиков, потом, тишина.
Ну да, отошли войска далеко уже
К Кобрину, что ли? с недоверием глянул на меня майор.
Ха! Какой Кобрин? Завтра немцы Минск возьмут!
Как Минск? опешил Гаврилов.
Да вот так! Отступает армия. Так что, твой форт ещё хорошо сражается.
Иван, а как далеко они продвинутся? Я немцев имею в виду.
Под Москвой остановим.
А Киев? Ленинград?
Киев в сентябре оставят, а в Ленинград фашисты так и не войдут. Окружат, город будет в блокаде до 1944, но врагу так и не покорится.
Уму непостижимоГаврилов растерян.
Сам в шоке. Война будет долгой, на уничтожение.
В дверь опять постучали: рядовой Евстафьев доложил, что восстановить зенитную пулемётную установку не удалось, поэтому они сняли один пригодный для стрельбы ствол и воевать будут с ним. Для меня это новостью не стало, а вот Гаврилов, похоже, всё-таки рассчитывал на другой исход дела.
Ладно, Михалыч, пойду я пробегусь по казематам, ознакомлюсь с положением дел, да и воды вон, раненым отнесу, сказал я майору, кивая на свой ремень, что лежал на столе, Если ты не возражаешь, конечно.
Вода, это хорошо. С тобой пойду. Заодно, женщин подготовлю к выходу, поднялся из-за стола Гаврилов.
Как скажешь, подпоясывась, ответил я.
Мы вышли из штабного каземата. Сидевшие в коридоре пограничник и одессит сразу вскочили на ноги.
Силаев, я на обход позиций; если проснётся Касаткин, скажешь, чтобы ждал здесь. Вороненко, вернитесь в дозор, всё в порядке, это мой сержант, из полковой школы. Зовут, Иваном, фамилия, Алексеев. Знакомьтесь.
Андрей, коротко представился пограничник.
Иван, пожимая протянутую ладонь, откликнулся я.
Костя, подмигнул одессит.
Всё, пошли, поторопил меня Гаврилов, покажу наше хозяйство.
Глава 2
Вороненко убежал в темноту, мы же с майором, чуть погодя, двинулись в противоположную сторону. Идя по коридору, Гаврилов кратко давал характеристику казематов. В этой части форта, с левой стороны от штаба, в основном располагались помещения личного состава. Единственное исключение, склад боеприпасов, который находился через два отсека от штаба. Казематы не были приспособлены к размещению людей, так как до войны использовались как конюшни. Лошадей отпустили всего несколько дней назад, ибо кормить и поить их было нечем.
Красноармейцы, укутанные в шинели, располагались прямо на полу, тесно прижавшись друг к другу. Все они, кроме дежурной смены, спали. Пройдя до конца внешнего вала, мы вернулись немного назад, и майор свернул в потерну, ведущую ко второй, внутренней, подкове укрепления. Эта часть форта представляла из себя двухэтажный кирпичный каземат, также вмурованный в толщу земли. Именно его я видел из воронки. На первом этаже располагалась команда по набивке лент для зенитной установки, человек тридцать. Часть бойцов отдыхала, дозорные бодрились у бойниц. Дальше мы не пошли: как объяснил Гаврилов, на этаже находится множество различных помещений и все их обходить, смысла нет. В этих казематах располагался 393-й Отдельный Зенитно-Артиллерийский Дивизион, поэтому сейчас гарнизон внутреннего вала состоит, в основном, из бойцов этой части.
Поднявшись по лестнице наверх, нашему взору предстал и сам пулемёт, выведенный из строя Скрипником. На высокой тумбе стояла зенитная установка М4, ещё до недавнего времени четырёхствольная. Вживую такую штуку я вижу в первый раз. Она находилась в глубине отсека, как раз напротив широкого окна, выходившего во внутренний двор. Позиция, идеальная. Любого, попытавшегося приблизиться, пулемёты буквально сметали огнём. Жаль, что я не застал её в работе, но количество трупов перед фортом говорило само за себя: прорваться во двор не удалось никому. В соседнем помещении находился пулемётный расчёт: уже знакомый Евстафьев и неизвестный боец-пограничник. Они установили ствол на станок и были готовы встречать огнём врага. Сектор обстрела отсюда был не намного меньше того, что закрывала до этого установка за стеной. Получив от расчёта уверения в том, что собранный ими пулемёт вполне исправен, мы вновь спустились на первый этаж и нырнули во вторую потерну.