Ой-ё, я осмотрел свой новый имидж критическим взглядом. Голые ноги, в принципе, меня не смущали. Но вот выше колен начиналось эротичное в форме колокола без всяких изысков белое платье, которое крепилось за моей спиной простыми завязками. В довершении всего я нащупал руками свою голую пятую точку. Не знаю, в каких одеяниях бродил по дому Борис Моисеев, но что-то мне подсказывало, подобное платье было и у него.
Вы вообще, из какой платы вылезли?к молоденькой сестричке подключилась старая грымза.
Вон из той,я показал рукой в конец коридора,где милиционер дрыхнет.
Смотри-ка, не помер,удивилась женщина в белом халате средних лет уже более приятной наружности,Нина!крикнула она в сторону ординаторской,срочно позвони Самуилу Михайловичу, больной из триста третьей есть просит, можно его кормить или нет?
Да можно, можно,просипел я,дайте хоть корку хлеба пожевать.
Ну что смотришь?старая медсестра одёрнула молоденькую сестричку,выдай ему пижаму, чтоб он здесь своими причиндалами не сверкал, охальник.
В следующие тридцать минут, мне выдали полосатую пижаму, и я разом смёл все запасы сердобольных сестёр милосердия, которые рассматривали меня как диковинный музейный экспонат.
Позвоните вот поэтому номеру,я накарябал его карандашом на газете «Правда», сидя на стуле в ординаторской,попросите подойти к телефону Степана Суреновича Спандаряна. Пусть он мне денег привезёт, у меня они в чемодане, и пожрать чего-нибудь.
Опять голодный!удивилась молоденькая сестричка, которая хлопотала вокруг меня больше всех,вот, выйдешь замуж за такого, так он всю зарплату проедать будет.
Да я сейчас жених, хоть куда,я встал уже более уверенно и посмотрел на себя в круглое зеркало на стене,Ален Делон, не иначе.
На меня смотрел из зазеркалья совершенно незнакомый мне парень, распухшее лицо, глаза, как у китайского пчеловода, и все это синюшно-жёлтого цвета.
А кто это говорит?услышал я из телефонной трубки, громкий голос Суреновича.
Медсестра вопросительно посмотрела на меня, и я сам подошёл к телефонному аппарату.
Хелло, Степан Суренович!я попытался придать своему голосу побольше бодрости, но вышло так себе
Кто говорит, спрашиваю?Спандарян ещё раз повторил вопрос.
Крутов это говорит,прохрипел я.
К сожалению, в этот день никаких посетителей ко мне не допустили. Доктор Самуил Михайлович, заявил, что так лучше будет для всех, организм у меня еще слабый, любая зараза враз прицепиться может. Поэтому на главного тренера Спандаряна, на ассистента Конева и игрока сборной СССР по баскетболу Корнеева я полюбовался лишь в окно третьего этажа. Крикнул им, что у меня все хорошо, только есть постоянно хочется, а так же добавил, чтобы срочно вызывали в команду Альберта Вальтина, видать мне Рим посмотреть уже не судьба.
Глава 4
На следующее утро, я вновь поднялся ровно в шесть часов, под гимн Советского союза.
Союз нерушимый республик свободных,пропел я про себя.
В коридоре, при встрече с заботливыми сестричками надо мной уже стали посмеиваться.
Эй, Маринка, смотри вон твой опять раньше всех высунулся!кричали барышни молоденькой медсестре, которая заливалась от неловкости красной краской.
Что соскучился?обратилась ко мне женщина постарше,ты смотри девки у нас видные, живо охомутают.
А что? Богдан у нас жених завидный,загоготала шустрая медсестра Лариска.
Эта вполне себе приятная внешне женщина воспитывала одна двоих ребятишек, поэтому тема замужества с каким-нибудь завидным и солидным временным пациентом Бурденко, возникала с периодичностью несколько раз в сутки. Ещё накануне я наслушался этих разговоров вдоволь.
Спортсмен, баскетболист, член сборной СССР,подмигнула мне женщина, как бы невзначай выставив вперёд свои аппетитные груди третьего размера.
Мне бы сударыни, прежде чем женихаться, поесть бы чего-нибудь,скромно опухшими губами улыбнулся я.
Иди, корми своего,обратилась к молоденькой Маринке самая старшая медсестра,а ты Лариска губу закатай, ему только шестнадцать, не порть парня!
Дальнейшие пререкания сестёр милосердия я слушать не стал, так как нечеловеческий голод гнал меня в знакомую уже ординаторскую комнату.
Самуил Михайлович распорядился для тебя приготовить кастрюлю супа,сказала сопровождающая меня Марина,какую порцию тебе разогреть?
Проходя мимо окон, которые выглядывали во внутренний дворик госпиталя, я ещё раз взгрустнул о том, что не поеду на Олимпиаду. Что поделать в таком состоянии я не игрок.
Я спрашиваю, сколько тебе разогреть?обратилась ко мне медсестра с миленьким кругленьким личиком.
А знаешь что,я махнул рукой,чтобы семь раз суп не греть, давай всю кастрюлю.
Ведь лопнешь!картинно рассердилась девушка.
А ты налей и отойди,через боль в рёбрах усмехнулся я,кстати, я вас вчера как следует, объел, вот двести рублей. Извини, больше нет.
Я выложил две бумажки бежево-фиолетового цвета, на которых был изображён с одной стороны Владимир Ленин в анфас, а на другоймосковский кремль. Конечно, по той своей жизни я помнил сотку немного меньших размеров и другого оттенка, и Ленин на ней был в профиль. И когда же произойдёт эта денежная реформа? В принципе, какая разница.
Мы с больных денег не берём,Марина гордо передвинула денежные купюры в мою сторону.
А я не больной,я вернул их обратно,ятравмированный. У меня, может быть, психологическая травма, а вы от денег отказываетесь.
Бери, бери,в ординаторскую залетела Лариска,мы на эти деньги картошечки купим, потом отварим, и бутылочку вина.
Она снова весело подмигнула мне, и толкнула в плечо Марину.
После кастрюли супа в ординаторской я проглотил за завтраком две порции гречневой каши. Потом немного послонялся по этажам госпиталя. Больные между уколами и процедурами самозабвенно резались в домино и шахматы. Я глянул краем глаза на примитивные комбинации любителей передвигать шахматные фигуры, и мне сразу захотелось спать, поэтому осторожной шаркающей походкой я двинулся в свою персональную палату. «Бдительного» милиционера, который постоянно храпел на посту, по всей видимости, вернули спать на более ответственное место службы. Зато в палате около письменного столика меня ожидал практикант, студент.
Ну, где вы пропадаете!подскочил он, когда заметил мою побитую физиономию,Самуил Михайлович вас везде обыскался. Вам срочно нужно на рентген.
Что я, флюорографию никогда не делал?я сел на кровать,мне сейчас нужно часик поспать, а потом как следует поесть, засекай время, Витюша.
Я завалился боком поверх одеяла и закрыл глаза. Презабавный парень был этот студент, все его звали здесь Витюшей, так как Самуил Михайлович был близким другом его отца и помнил нашего практиканта с младенческих лет. Так детское имя и перекочевало в больничные покои. Единственный недостаток Витюши, который иногда злил, а иногда и забавлял, была фантастическая рассеянность. Могли его послать за одним лекарством, а он приносил совершенно другое, и даже порой и не в ту палату. Поэтому от греха подальше прикрепили студента ко мне, чтобы следил за моим общим состоянием.
В районе восьми часов вечера, когда я после сытного обеда вновь мучился от голода, в палату заскочила Лариска.
Витюша, мальчики,улыбнулась она,пожалуйте на наш небольшой сабантуй.
Нам не положено Лариса Николаевна,пробубнил практикант.
Если женщина просит, бабье лето торопить её не спеши!ответил я с кровати.
Потом встал, как сомнамбула, так как тело от полученных побоев продолжало болеть практически везде, всунул ноги в тапки и пошёл сабантуить. Витюше ничего не оставалось делать, как сопровождать меня следом. В целом здоровье моё стремительно улучшалось. Самуил Михайлович, когда рассматривал новые рентгеновские снимки, очень сильно удивлялся.
Кости целы! Зубы целы! Ребра целы!охал он,и главное, гематома в голове рассосалась. Всю войну прошёл такое чудо впервые вижу.
Это советская медицина творит чудеса,невесело пошутил я,одними примочками человека на ноги поставили.