Они вышли на свет и звук голоса Джонатана. Дональд был немного крупнее и немного более буйный, чем Микки; он (если это был он; Йигеры не знали наверняка) также был немного темнее. Он и его брат-сестра? оба издали возбужденные шипящие и хлопающие звуки, когда увидели полоски ветчины, которые нес Джонатан.
Он присел на корточки. Ящерицы были намного крупнее, чем были, когда вылупились, но их головы и близко не доставали ему до колена. Он протянул мне кусок ветчины. Дональд подбежал, выхватил его у него из рук и начал жадно глотать.
Микки получил следующий, Дональдтот, что был после этого. Джонатан разговаривал с ними, пока кормил их. К этому времени они уже в значительной степени привыкли к нему, к его матери и отцу и ассоциировали людей с подливкой. Кормить их в наши дни было все равно что кормить собаку или кошку. Джонатан носил перчатки скорее потому, что Ящерицы приходили в восторг, когда ели, чем потому, что пытались его укусить.
Через некоторое время Дональд закончил кусок ни в чем плоском и попытался взять следующий, хотя была очередь Микки. "нет! Джонатан сказал по-английски и не позволил ему это сделать. Джонатан хотел использовать язык Расызвуки, которые издавали детеныши Ящериц, ясно показывали, откуда исходили эти звуки, но его отец закатил бы истерику. Идея здесь состояла в том, чтобы сделать ящериц как можно более похожими на людей, а не в том, что они сами будут говорить на каком-либо языке довольно долгое время.
Увидев, что Микки получил желанный кусок ветчины, Дональд подошел и укусил своего брата за хвост. Они начали драться, как пара щенков или котят. Это была еще одна причина, по которой Джонатан носил кожаные перчатки: чтобы прекратить ссоры, не пострадав при этом.
Нет, нет! повторял он снова и снова, разнимая их. Как щенки, котята или маленькие дети, они не держали зла: они не начинали снова после того, как он выходил из комнаты. Рано или поздно, если повезет, они поймут, что Нет, нет! означало, что они должны были прекратить то, что делали. Тогда ему больше не понадобятся перчатки. Однако это еще не было близко к тому, чтобы произойти.
Когда ветчина закончилась, Микки и Дональд продолжали выжидающе смотреть на него. Ему было интересно, что происходит внутри этих длинных, узких черепов. У детенышей не было слов, так что это не могло быть чем-то слишком сложным. Но обслуживал ли он их только в номерах, или он им тоже нравился, как щенок любит своего хозяина? Он не мог сказать, и хотел бы знать.
Прежде чем уйти, он использовал ситечко, чтобы просеять кошачью коробку в другом углу комнаты Ящериц. Они поняли это даже быстрее, чем это сделала бы кошка, и редко устраивали беспорядок на полу. Даже когда они это делали, беспорядок не был слишком грязным: их помет был твердым и сухим.
Покончив с делами, он закрыл дверь перед Ящерицами, вернулся в свою комнату, схватил свои книги и запрыгнул в драндулет, на котором ездил в школу: форд 1955 года выпуска, работающий на бензине, двухцветный, цвета морской волны, который казался почти таким же высоким, как он. У него был паршивый пробег и он пил масло, но он работал большую часть времени. Когда он завел мотор, жестяное автомобильное радио заиграло наэлектризованную музыку кантри, которая была в моде в наши дни.
Автострада Вестсайд была новой и сократила время в пути от Гардены до Калифорнийского университета в Лос-Анджелесе почти вдвое. Теперь, когда он был второкурсником, он получил разрешение на парковку на территории кампуса. Это спасло его от значительной части похода, который ему приходилось совершать из Вествуда каждый день на первом курсе.
У многих студентов были ранние занятия. Некоторые из них несли кофе в стаканчиках из вощеного картона. У Джонатана никогда не было этой привычки, которая бесконечно забавляла его отца. Ему часто приходила в голову мысль, что его отец считал, что у него довольно мягкая жизнь. Но ему не приходилось слишком часто выслушивать лекцию Когда я был в твоем возрасте, поэтому он предположил, что все могло быть хуже.
Несколько студентов были одеты в куртки и брюки. Остальные были примерно поровну разделены между парнями, которые держали свои волосы и носили обычные рубашки, и их коллегами-женщинами в одежде, которую могли носить их матери, с одной стороны (на одной развилке языка, подумал Джонатан, используя идиому Ящерицы), и такими, как он, с другой стороны: парни и студентки, которые сделали Гонку своей модой, носили краску для тела или, в прохладную погоду, футболки с краской для тела. Многие парни в этой толпе побрили головы, но только несколько девушек.
В кампусе тоже никто из девушек не ходил с обнаженной грудьюэто запрещалось правилом, хотя многие так делали на пляже или даже на улице. Джонатан не слишком возражал против этого недостатка; в любом случае ему было на что посмотреть.
Он поднялся по широким ступеням Янсса в Ройс-холл, большое здание из красного кирпича в романском стиле с колоннадой перед входом, в котором у него был урок языка Расы. Он не удивился, увидев Карен, сидящую под колоннадой, уткнувшись дерзким носиком в учебник. Привет, - сказал он по-английски, а затем перешел на язык Расы. Я приветствую вас.
И я приветствую вас, - ответила она на том же языке, прежде чем поднять глаза. Когда она увидела рубашку, которую он выбрал, она улыбнулась и добавила: Возвышенный Повелитель флота.
О, да, я важный мужчина, - сказал он с выразительным кашлем, который говорил о том, насколько важным он себя представлял. Выражение лица Карен говорило, что он не так уж важен, как все это. Молчаливо признав это, он продолжил: Вы готовы к сегодняшнему тесту?
Я надеюсь на это, - сказала она, что заставило его усмехнуться. Он довольно бегло говорил на языке Расыучитывая то, что делали его родители, у него не было оправдания не делать этого, но она понимала, как работает грамматика, лучше, чем он. Она также усерднее училась, чем занималась еще со средней школы. Закрыв книгу, она поднялась на ноги. Может, пойдем посмотрим, как там дела?
Конечно",сказал Джонатан по-английски и еще раз выразительно кашлянул. Во многих его разговорах с друзьями смешивался его собственный язык и язык ящериц. Это мешало большинству представителей старшего поколенияхотя, к несчастью, его собственным матери и отцуне знать, о чем они говорили.
Он взял Карен за руку. Она крепко сжала его руку. Они не просто учились вместе со старшей школы; с тех пор они тоже встречались. Бросив на него косой взгляд, она спросила: Ты слышал что-нибудь от Лю Мэй с тех пор, как она вернулась в Китай?
Нет, - ответил Джонатан, что заставило Карен снова сжать его рукувероятно, с облегчением. Его взяли с дочерью посланника коммунистов, который приехал в США за оружием. Они тоже могли разговаривать друг с другом, потому что Лю Мэй знала язык этой Расы. Но она ушла, а Карен все еще была рядом. Он добавил: Со всеми этими боями там, я надеюсь, что с ней все в порядке.
Карен обдумала это, с некоторой неохотой решила, что это не вызывает сомнений, и кивнула. Она продолжила: А как поживают твои маленькие друзья?
С ними все в порядке, - сказал он. Он не хотел говорить больше этого, не в переполненном коридоре, где кто-нибудь мог подслушать. Сын офицера, он понимал необходимость безопасности, даже если не всегда был в этом достаточно совершенен, чтобы радовать своего отца. Они становятся все больше. Он мог сказать ей это достаточно спокойно. Если хочешь, можешь покормить их в следующий раз, когда придешь.
Хорошо." Карен хихикнула. Это самый забавный способ заставить девушку прийти к тебе домой, о котором я когда-либо слышал. И знаете, что еще смешнее? Это сработает.
Хорошо, - сказал Джонатан, когда они вместе поднялись наверх. Он остановился перед дверью с цифрой 227, нарисованной на окне с рифленым стеклом крупными старомодными цифрами. Овальная латунная дверная ручка, отполированная бесчисленными студенческими ладонями, тоже была старомодной; Ройс-Холл датировался 1920-ми годами.
"До того, как пришли ящерицы", подумал Джонатан. Совершенно другой мир. Он попытался представить, каково это было бы тогда, когда люди самодовольно верили, что они одни во вселенной. Он не мог этого сделать, хотя его родители говорили о тех временах так, как будто они произошли позавчера. Это, должно быть, было скучно, было первое, что всегда приходило на ум. Никаких телевизоров, никаких компьютеров, никаких спутниковых сетей, чтобы привести весь мир в вашу гостиную Из того, что сказал его отец, у них почти не было радио. Он покачал головой. Я бы не смог так жить.
Бой курантов на колокольне библиотеки Пауэлла, через площадь от Ройс-холла, возвестил о восьми часах. Как только смолкла последняя нота, инструктор постучал указкой по кафедре. Я приветствую вас, класс",сказал он.
Я приветствую вас, превосходящий сэр, хором произнес Джонатан вместе со всеми остальными.
Судя по его раскраске, инструктор, мужчина по имени Кечекс, когда-то служил в артиллерии. Теперь, как и многие пойманные Ящеры, которые решили не возвращаться к себе подобным, он зарабатывал на жизнь, обучая людей этой Расе. Его глазные бугорки поворачивались то в одну, то в другую сторону, охватывая взглядом весь класс.
Сегодня должна была быть викторина. Неужели ты думал, что я забуду? Его рот открылся в смехе. Может быть, вы надеялись, что я забуду? Я не забыл. Достань листок бумаги.
Это будет сделано, сказал Джонатан своим одноклассникам. Он надеялся, что не забудет слишком многого.
4
Поезд с грохотом мчался на восток по сухой южноафриканской равнине. Рэнс Ауэрбах и Пенни Саммерс сидели бок о бок, уставившись в окно, как пара туристов. Они были парой туристов; это был первый раз, когда они покинули Кейптаун с тех пор, как Ящеры отправили их туда в изгнание.
Похоже на Нью-Мексико или, может быть, Аризону, - сказал Рэнс. Та же самая возвышенность, те же самые низкорослые растения. Я проходил там пару раз до того, как начались бои. Он поерзал на стуле, пытаясь найти наименее неудобное положение для своей больной ноги и плеча.
Нью-Мексико? Аризона? Пенни посмотрела на него так, словно он сошел с ума. Я никогда не слышал об антилопах там, клянусь Богом, которые прыгают, как будто у них пружины в ногах, или об этих больших белых птицах с оперением, стоящих в полях
Белые цапли, - подсказал Ауэрбах.
Это те самые, - согласилась Пенни. А полчаса назад мы видели льва. Ты когда-нибудь слышал о чертовом льве в Аризоне?
Конечно, - сказал он, просто чтобы посмотреть, как ее глаза становятся большими. В зоопарке. Он хрипло рассмеялся. Пенни выглядела так, словно хотела ударить его чем-нибудь. Он продолжал: Страна выглядит именно так. Я ничего не говорил о животных.
С таким же успехом он мог бы и не говорить. Даже коровы выглядят забавно, - сказала Пенни; выросшая в западном Канзасе, она авторитетно говорила о коровах. У них слишком большие рога, и они похожи на тех, как вы их называете, эмс-брахмы, вот что я хочу сказать.
По-моему, они похожи на лонгхорнов, - сказал Ауэрбах. Это было не совсем правильно, но это было настолько близко, насколько он мог подойти; он знал лошадей лучше, чем крупный рогатый скот. Усмехнувшись, он добавил: Раньше в Нью-Мексико были лонгхорны. Может быть, они все еще так делают, насколько я знаю.
Черт возьми",сказала Пенни, не впечатленная. Она властно протянула руку. Дай мне сигарету.
Вот. Он достал пачку из кармана рубашки и протянул ей. После того, как она закурила, он обнаружил, что тоже хочет сигарету. Он сунул одну сигарету в рот и наклонился к ней, чтобы она могла дать ему прикурить. Он втянул дым, пару раз кашлянулэто было больнои сказал: Прямо как в кино.
Почему все маленькие вещи такие, как в кино, а все большие вещи действительно воняют?спросила Пенни. Это то, что я хочу знать".
Чертовски хороший вопрос",сказал Рэнс. Теперь все, что нам нужно, это чертовски хороший ответ на этот вопрос. Он уставился в окно на то, что выглядело как большой ястреб на ходулях, идущий по ландшафту. Поезд пронесся мимо, прежде чем он успел разглядеть его так хорошо, как ему хотелось бы.
Он и Пенни были не единственными, кто курил в железнодорожном вагоне; отнюдь нет. Дым от сигарет, сигар и пары трубок сделал воздух синее, чем язык Пенни. Курили все: белые, черные, восточные индейцы, все. В паре рядов впереди чернокожий ребенок, которому было не больше восьми лет, попыхивал самокруткой, примерно в два раза больше той, что курил Рэнс, купленный в магазине.
Его вздох перешел в новый кашель. Все тоже ехали вместе. В Соединенных Штатах все было по-другому. Несмотря на все, что он уже видел в Южной Африке, он не ожидал, что здесь тоже будет так. Но единственными, кто получал особые привилегии в поездах в этой части света, были Ящерицы, и они не очень часто ездили на поездах.
Машина могла бы быть Вавилонской башней. Преобладали африканские языкинекоторые со странными щелкающими звуками, которые больше походили на речь ящериц, чем на что-либо человеческое, другие без них. Но Ауэрбах также слышал отрывистые звуки английского языка в британском стиле, на котором говорили здесь некоторые белые, более резкие гортанные звуки африкаанса и мурлыкающие звуки, которые использовали маленькие коричневые мужчины и женщины из Индии.
Время от времени поезд останавливался в крошечном, залитом солнцем городке, мало чем отличающемся от крошечных, загорелых городков американского Юго-Запада. И тогда, наконец, кондуктор крикнул: Бофорт Уэст! Все на Бофорт-Уэст! Он повторил свои слова на нескольких разных языках.
Несмотря на все повторения, Рэнс и Пенни были единственными, кто вышел в Бофорт-Уэст. Это не был крошечный городок; он поднялся до более высокого статуса маленького городка и лежал на северной окраине Великого Кару. Ауэрбах пожал плечами. Он не знал точно, что такое кару, но эта страна все равно напоминала ему западный Техас, Нью-Мексико или Аризону.
Суше, чем в Канзасе, - сказала Пенни, прикрывая глаза рукой. И еще жарче, даже если не так жарко, как было в поезде. Похоже на глухомань. В этом нет двух путей.
Ну, это то, за чем мы пришли, не так ли? Ответил Ауэрбах. Мы можем взять напрокат машину или попросить кого-нибудь отвезти нас и посмотреть на львов или на то, что, черт возьми, еще живет здесь. Он задавался вопросом, увидит ли он одного из этих высоких, забавных ястребов вблизи.
"хорошо." Пенни пожала плечами и подняла их чемоданы; она несла вещи лучше, чем Рэнс. Теперь все, что нам нужно сделать, это найти Дом Донкина.
Это было всего в квартале отсюда: по логике вещей, на Донкин-стрит, которая, похоже, была главной достопримечательностью Бофорт-Уэста, как это было. Это вряд ли выходило за рамки класса мотеля, что не удивило Ауэрбаха. Он зарегистрировал себя и Пенни как мистера и миссис; южноафриканцы были еще более требовательны к этому, чем американцы.