Ждите! кивнул он и исчез за дверью павильона. Обратно вернулся вместе с Казаковым.
Здравствуйте! он пожал мне руку. Идемте!
Казаков отвел меня в закуток в павильоне.
Понадобились паспорта? спросил, когда мы оба сели.
Нет, покачал я головой. Деньги. Помнится, привозили мне тридцать тысяч долларов.
Вы же отказались, хмыкнул он. Я переслал деньги в Израиль, где они ждут вас на банковском счете.
Плохо.
Тогда сделаем так, предложил я. У меня с собой сберегательная книжка на предъявителя. Там пятьдесят тысяч советских рублей. Вам они пригодятся. Поменяю на доллары по любому курсу.
Незаконными финансовыми операциями не занимаемся, холодно ответил он. Извините, но помочь не могу.
Что ж, сказал я, вставая. Прощайте, Яков! Но запомните. Когда вам было трудно, я помог. Денег не просил. Когда проблемы возникли у меня, получил отказ. Я этого не забуду.
Погодите! он схватил меня за рукав. Объясните толком: для чего вам валюта?
Уезжаю из СССР.
Почему не хотите израильский паспорт?
С ним меня арестуют в аэропорту. КГБ известно о моей встрече с вашим шефом в Минске. С вами тоже.
Все так плохо? спросил он.
Да, кивнул я.
Как же вы уедете?
Есть возможность. Но нужна валюта.
Подождите меня здесь.
Он встал и вышел. Вернулся через несколько минут.
Вот, сказал, выложив на стол тонкую стопку зеленых купюр. Здесь две тысячи. Все, что могу. Хватит?
В обрез, кивнул я и положил рядом с долларами сберегательную книжку. Это вам.
Не надо, покачал он головой.
Забирайте! настоял я. За границей не нужна. Не хотите взамен долларов будет как залог. Через несколько месяцев вернусь, произведем обратный обмен. Эти доллары, как я понял, ваши личные?
Да, кивнул он.
Благодарю, я протянул ему руку. Он ее пожал.
В самом деле, собираетесь вернуться? спросил на прощание. Да еще так скоро? А как же КГБ?
К тому времени им станет не до меня, улыбнулся я. До свиданья, Яков!
Из посольства я отправился в центральную кассу Аэрофлота. Там было многолюдно впрочем, как всегда. К кассам вытянулись длинные очереди. Первым делом пробежал глазами расписание. Самолет во Франкфурт вылетает сегодня в 18.20. А вот как с билетами? Заняв очередь к кассе, я отправился к справочной.
Есть билеты до Франкфурта на сегодня? спросил женщину в форме Аэрофлота.
Только за валюту иностранцам, сообщила она, заглянув в свою машинку. За рубли кончились. Это рейс Люфтганзы.
Жаль, вздохнул я и отошел. Выйдя из помещения касс, покурил в сторонке, а затем, приняв независимый вид, вошел снова. От дверей сходу направился к валютной кассе там очереди не наблюдалось.
Гуд дей, мисс! сказал девушке в окошке. Тикетс ту Франкфурт тудей.
Я протянул ей аргентинские паспорта. Она взяла, пролистнула и отложила.
Онли фест класс, сообщила. Вуд ю лайк ит?
Вел, кивнул я.
Файф хандред твенти сикс долларс, сообщила кассирша.
Твою мать! Больше четверти валютного запаса. За рубли дешевле. По курсу Госбанка пересчитали. А куда деваться? Я отсчитал шесть бумажек с портретом Франклина. Она взяла, распечатала билеты и вместе со сдачей вложила в паспорта.
Хэв э найс трип! пожелала, протянув их мне.
«Счастливо оставаться!» едва не ответил я, но вовремя сдержался. Забрал документы и отошел от кассы.
Почему я решил лететь во Франкфурт, а не Буэнос-Айрес? В Аргентине меня никто не ждет. Я не знаю испанского языка. Если уж намылился скрыться за границей, то нужно позаботиться о куске хлеба. Клиника имени Гете это шанс. Теперь главное показать немцам, что умею.
Вика встретила меня поцелуями волновалась. Успокоил, как мог, показал билеты. Мы сели за стол ожидая меня, Вика не притронулась к еде. Пили чай, заедали бутербродами с колбасой. Что осталось, сунули в холодильник с собой брать нельзя. Может вызвать подозрения: мы ведь иностранцы. Это у советских граждан, улетающих за границу, чемоданы забиты едой. Перед тем, как выйти из квартиры, я внимательно осмотрел Вику и себя в зеркале. Одеты по последней заграничной моде. Я в дубленке, Вика в шубке. Оба в меховых шапках иностранного образца. Шили на заказ в ателье. На мне кепи из овчины, у жены шляпка-котелок из норки с коротким козырьком. Под дубленкой у меня импортный пуловер и джинсы, на Вике шерстяная юбка в клетку, кофточка и сапожки. За иностранцев сойдем.
В аэропорту по-русски не говорить, предупредил жену. Станут обращаться, отвечай: «Но компрендо».
Но компрендо, повторила она. Что это означает?
«Я не понимаю» по-испански
Заперев квартиру и бросив ключи в почтовый ящик, мы вышли к улице, где поймали «бомбилу» на «Жигулях». Услыхав про Шереметьево-2 и оценив наш вид, он заломил 500 рублей. Сторговались на трехстах. Деньги у меня были, но согласиться сразу вызвать подозрение. По пути мы молчали, будто переживая расставание с такой суммой. «Бомбила» выгрузил нас возле терминала и, получив деньги, укатил. Я взял чемоданы, и мы вошли через приветливо распахнувшиеся автоматические двери в здание аэропорта.
Регистрацию на рейс еще не объявляли, мы нашли свободные места в зале ожидания. Вновь сидели молча. Вика сжимала в своей ладошке мою руку, и со стороны мы, наверное, походили на влюбленных. Проходившие мимо люди бросали на нас взгляды и улыбались. Наконец, объявили нужный рейс. Подхватив чемоданы, мы направились к стойке.
Я опасался, что со мной заговорят по-испански, но обошлось. Борт в Германию все же Москва Берлин Франкфурт. Не в Буэнос-Айрес. С сотрудницей у стойки я общался на английском. Мы сдали чемоданы в багаж и отправились на паспортный контроль. Это было главным испытанием, я старался выглядеть беспечно, что получалось с трудом. Пограничник в будочке-пенале полистал мой паспорт.
Говорите по-английски? спросил на языке Шекспира.
Йес, мистер, кивнул я.
Почему в паспорте нет советской визы и отметки о прибытии в СССР?
Это грустная история, мистер офицер, вздохнул я. В Аргентине нас убеждали, что в Советском Союзе нет преступности. И что же? В первую же неделю в Москве нас с женой обокрали в метро. У меня вытащили бумажник, ей сделали дыру в сумочке. Деньги, паспорта все забрали, я экспрессивно замахал руками. Новые паспорта нам выдали в посольстве Аргентины, там должна быть отметка.
Меньше ворон нужно было ловить, буркнул он по-русски и спросил на английском: Чем вы занимались в СССР?
Мы с женой врачи, проходили стажировку в вашей клинике. Скли-фо-сов-ски, выговорил я по слогам.
Понял, кивнул он и шлепнул штамп на страницу паспорта.
У жены будет такой же, сказал я, указав на стоявшую позади Вику. Она не говорит по-английски. Не мучьте ее вопросами жена плохо себя чувствует. Пятый месяц беременности.
Донт ворри, сказал он и протянул мне паспорт.
Вика получила штамп быстро. Дальше был таможенный контроль. Я предъявил доллары, таможенник их пересчитал и вернул, сделав отметку в декларации.
Русские рубли? спросил на корявом английском.
Я хлопнул себя по лбу и извлек из кармана несколько смятых купюр.
За границу вывозить нельзя, сказал он.
Айн момент! попросил я. Оглянувшись, обнаружил неподалеку ряд стульев, подошел и выложил деньги на сиденье. Ай хэв ноу рублс, объявил, вернувшись к таможеннику.
Проходите! улыбнулся он, протянув мне декларацию.
Я отошел в сторонку, подождал Вику. Денег у нее не было, и таможенник пропустил жену без вопросов. Выглядела любимая неважно: бледное лицо, неуверенная походка. Прохождение границы далось ей нелегко. Хорошо, что перед этим я велел жене расстегнуть шубку. Выпирающий живот стал заметен, потому и не захотели придираться. Будь иначе, непременно насторожились бы. У пограничников взгляд наметанный.
Чуть не сказала пограничнику: «Но компрендо», шепнула Вика, взяв меня под руку. Он спросил: «Мисс Гомес?» Спохватилась в последний момент и ответила: «Йес!»
Меня тоже потряхивало. Я взял Вику за руку и отвел в валютный бар. Наплевав на цены, заказал ей бокал вина, а себе армянский коньяк. Выпили, я выкурил сигарету. Здесь пока еще можно курить как в аэропортах, так и в самолетах.