Эй, у меня фугаски уже закончились!
Голос Сорью выдернул его из бездумного созерцания. Он опустил взгляд на сжавшуюся у его ног голубоволосую девушку: Рей вздрагивала при каждом шаге и движении машины. Он вновь посмотрел в визир и оценил ситуацию: настал его черед положить густые мазки на картину рукотворного ада. Двинулись метки прицелов, мигнули индикаторы фиксирования суставов, и Синдзи на выдохе втиснул гашетки. Короткие трескучие очереди тридцатимиллиметровых снарядов отозвались дрожью в огромном теле, и тучу дыма распороло частыми вспышками, а довершили условную линию перед дезертирами несколько положенных вразброс ракет.
Машины остановились перед черным облаком, но не все: крайний штурмовой танк, решив, что стоит прорваться за поднятую врагами дымовую завесу, продолжил движение. Синдзи точным рывком манипулятора пристроил прицел у него на корме.
Мисато-сан?
Огонь!
Гулкая очередь ушла на цель, горячими искрами разворачивая моторный отсек танка. Синдзи не отпускал гашетку до тех пор, пока на месте машины не расцвел яркий грязно-оранжевый цветок.
«Аоба, надеюсь, ты был там», подумал он.
Внимание дезертирам, зазвучал голос по радио. Синдзи посмотрел на индикаторы: вещание шло общим каналом, и голос Мисато-сан слышали сейчас все. Говорит полковник Кацураги, и это последнее, что я вам скажу. У тех из вас, кто вернется с машиной в расположение лагеря, есть шанс искупить вину. Остальные будут уничтожены. Минута пошла.
Он прищурился, пытаясь понять возможные действия мятежников.
«ЕВЫ захватить не удалось. Захваченные машины имеют небольшой автономный ресурс, они просто не выдержат пребывания вне Окна больше суток. Логичнее всего сдаться».
Икари?
Синдзи с трудом узнал обычно насмешливый голос Аобы, а еще сразу понял, что зачинщик мятежа тоже говорит по общему каналу.
Аоба? Ты получил предложение полковника.
Да. А что получил ты?
«Он слетел», понял Синдзи. В голосе Аобы прочно угнездилась трещинка, болезненно отзывающаяся в каждом слове: так говорят люди не просто на пределеза пределом. «Что ж тебя так на травке да на солнышке повело, а?»с холодной ненавистью подумал Синдзи и сказал:
Я? Я получил приказ.
Клуб лейтенантов, веселые подколки, пьянкипамять о знакомстве с дезертиром до поры послушно проваливалась куда-то вглубь, образы тонули, не успевая потревожить сознание. «Я, наверное, до последнего дня буду видеть все свои ужасы во снах»
Приказ? Приказ без цели?
Приказ не обсуждается.
Ха. Ха-ха Они таки выжгли тебе мозги? Ты что, ничего не понял? Они и Рей твою вернули, чтобы дальше дергать тебя за ниточки!
Синдзи промолчал. То, что раньше разорвало бы его на части, после этой ночи потеряло значение. «Интересно, почему Мисато-сан не вмешивается? подумал он, наводя пушку на крайний правый танк. Пора бы уже. Кстати»
Аоба, ты напрасно тратишь время, спокойно сказал он и вдруг поймал взгляд Рей, внимательно смотрящей на него снизу. Он успокаивающе кивнул ей и закончил. Не мое, Аоба, свое.
Ты так и не понял! Это мог быть рай, понимаешь?..
Синдзи очень хотелось сказать, что он не понимает, что нельзя убежать от войны, что войнаэто прежде всего внутри, что «Окно»оно потому и «Окно», ведь вокруг, куда не глянь, стена. Хотелось отхлестать окосевшего придурка по щекам, сбить с ног буйного перепившего товарища, уберечь тем самым от страшной и уже проигранной драки Но между ними сейчас было несколько слоев композитной брони и четкий приказ.
Аоба. Время истекло.
Несложно быть мудрым в ЕВЕ, легко не терять самообладание, оседлав такую мощь. Он смотрел сверху вниз на Рей, смотрел сверху вниз на танки ренегатов «Столько лет ушло, чтобы просто привыкнуть к этой точке зрения, но такой быстрый рывок к тому, чтобы ее принять»
Две мятежные машины развернулись и двинули к лагерю, за нимиеще одна, потом еще. Аоба что-то кричал, надсаживаясь, о рае, о непонимании, когда зажглась лампочка нового канала связи.
Синдзи-кун, огонь.
«Я помню Хило, Сигеру. А что вспомнишь ты?»
Есть.
Он нащупал нужную гашетку и без всякой синхронизации почувствовал, как начали раскручиваться стволы. Взревела рокочущая очередь, взлетели грунт и клубы пыли вокруг двух оставшихся машин, и Рей сделала все, что моглаприжалась лбом к его дрожащему колену.
«Прощай, дружище».
* * *
Синдзи тряхнул головой, разбрызгивая холодную воду, и с наслаждением вдохнул полузабытый запах травы. Уже истоптанный, но все еще свежий зеленый ковер на берегу ручья выглядел необыкновенно живым, настоящим, а его аромат после душной, пропитанной маслом и горячим металлом кабины, дурманил и отключал остальные ощущения. Продлевая пьянящий восторг, он потянул носом и сразу же ощутил резкую нотку гарикислого и мерзкого последа недавней бойни. Синдзи фыркнул, снова мотая головой, и сказал:
Еще.
Забивающий дух водопад обрушился на звенящую голову.
Рей! недовольно сказал он, отплевавшись. Не полведра же сразу!
Извини
Он выпрямился, и вода щекочущими струйками мгновенно устремилась с головы вниз, холодя тело. Рей внимательно смотрела на него, держа в руках почти опустевшее ведро. На девушке, как и на нем, были закатанные форменные штаны и майка. Синдзи убрал мокрые волосы с лица, отобрал у нее ведро и встряхнул остатками содержимого, делая выразительное лицо. Рей улыбнулась.
Эй вы, там, прекращайте баловство! сказала Аска, высовываясь из воды. Бросьте мыла сюда.
Сорью откисала по уши в омуте: единственная болванка удачно повредила систему кондиционирования, и пилот до конца операции равномерно пропаривался в раскаленной кабине. По ее требованию сотрудники проекта едва ли не ныряли в ручей с дозиметром, но все же заверили врачей, что вода пригодна для купания. Синдзи усмехнулся: «Хорошая у нас работа, правильная» В центре лагеря шел военно-полевой суд, личный состав экспедиции собирал трупы и раненных, а им плеватьобливаются, моются.
Кусты зашуршали, и на берег ручья, к огромному изумлению Синдзи, выбралась мрачная, как дождливая полночь, Мисато-сан. Женщина рухнула в траву и зажмурилась.
Кто скажет хоть слово об этих идиотахубью на месте, не открывая глаз, предупредила она. Я дезертировала, и вечером сама себя расстреляю.
Есть, ответил за всех Синдзи.
«Есть», передразнила полковник. Много ты понимаешь. «Есть»
Солнце уже спряталось за рваный край колодца из мглы, и в долине медленно темнело. Женщина слепо подставила лицо бездонному чистому небу, забросила руки за голову:
Хорошо мне с вами, подопытные.
«Новое дело»
Синдзи-кун, вот ты мне скажи, что ты чувствуешь, когда от тебя ничего не зависит?
Он хмыкнул: Кацураги, говорящая о странном, это нечто новое.
Я именно это и чувствую, Мисато-сан.
Обреченность?
Синдзи нахмурился и бросил на голову полотенце:
Нет. Обреченностьэто когда ты не можешь ничего сделать.
Женщина открыла глаз и посмотрела на него.
Ага, значит. То есть, ты можешь что-то сделать со своим статусом подопытного?
Да. Я могу умереть.
Кацураги открыла второй глаз, и Синдзи с изумлением задумался: «А что я такого сказал?»
Синдзи-кун, тебя держит только желание жить?
Синдзи сел в траву.
Нет, Мисато-сан. И не мне вам говорить, что есть долг.
А, ну да.
Она вновь закрыла глаза, и тон ее ответа Синдзи совсем не понравился. К тому же, Кацураги упорно делала вид, что ни Рей, ни Аски тут нет.
Знаешь, Синдзи-кун, я вот думала, что решения принимаю я. Потом, получив опечатанные конверты с приказами, что я даже вне базы получаю определяющие команды от твоего отца, а по ситуации решаю сама. Но вот выясняется, что «потери после пребывания в объекте Окно могут превышать тридцать процентов личного состава»
Женщина выдернула травинку, повертела ее и не глядя сунула себе в рот.
Так что, хоть расстреляй я этих мудаков, хоть отпусти во мглуодин хрен, все предусмотрено и предопределено.
Синдзи оглянулся. Рей со странным выражением лицапониманием, что ли, смотрела на лежащую Мисато-сан, а Аска медленно переводила взгляд с него на полковника, и ее ошарашенная гримаса была замечательнейшей иллюстрацией к этому диалогу. Он вновь посмотрел на Кацураги.