Знаешь, Синдзи-кун, я раньше дружила с одним Приютским. Ну, выросли, закрутилось, потом оба поняли, что судьбы нас уводят по разные стороны войны, а назад дороги нет. Оба уже людьми войны стали. Его в сливки унесло, меняв задницу какую-то. И как я не старайсявсе равно задница. Как он не пыжьсяодин черт сливки
Она помолчала немного, гоняя стебелек полными пересохшими губами.
Ах, как я за вас, ребятки, ухватиласьвот оно, нет судьбы на войне!.. Ангелы, «Прорыв» этот, ия, я все решу! Устрою, как надо, в лучшем виде!
Мисато-сан оперлась на локти и поднялась, открыв, наконец, глаза, вытащила изо рта травинку, нахмурилась, выкинула ее.
А ты говоришьдолг, Синдзи-кун.
Зашуршали кусты, и Кацураги пропала, словно и не было. Икари смотрел на еще дрожащие ослепительно зеленые ветки и не знал, что ему чувствовать. Пока вроде как выходила грусть и отрешенное понимание.
Эй, Синдзи, тихо позвала рыжая. Ты это, облей меня, водой-то. А то что-то мерещится всякое
Ты или ныряй, Аска, или прикройся, не оборачиваясь, ответил он.
Девушка выругалась, и послышался плеск.
* * *
На столе стояли бутылки, в воздухеплотный сигаретный дым, разрезаемый под потолком вентилятором. Дым клубился вокруг тусклой лампы, ускорялся лопастями и уходил в затемненные углы. Синдзи валялся в плетеном кресле, вывалив ноги на стол, а напротив в той же позе сидел Сигеру Аоба.
Ты же больше, чем я проводишь времени в аду
Сигеру для убедительности покачал стаканом, и желтоватая жидкость тяжело плеснула, пустив слабый блик. Пальцами той же руки он держал зажженную сигарету.
Мы все в аду, Аоба, он внутри нас. И вопрос лишь в том, сколько этого ада мы притаскиваем с собой в мир.
Собеседник глотнул из стакана и поморщилсято ли от спиртного, то ли от слов Синдзи.
Ты философ, «пилот Микадо».
Синдзи выпрямился, сбрасывая ноги со стола, и грохнул кулаком по крышке:
А тынет?! Ты из-за дебильной идеи угробил столько людей! Нравится чувствовать себя убийцей?
Ну да, хмыкнул Сигеру. Тебе-то ведь не привыкать к таким ощущениям. Пак-Хао, Харбин, какая-то срань в Корее Да, и ты забыл, кто подбил машины дезертиров? «Бог войны», мать твою
Синдзи почувствовал, что ему нехорошо. Слова кружились в голове и вызывали тошноту.
Слушай, почему тебе не сдохнуть, а?
Так я уже, сказал Сигеру и с наглой ухмылкой затянулся сигаретой. За что тебе очень благодарен.
Щелкнул предохранитель пистолета, и над стволом замерла переносица мертвого пьянчужки.
Давай-давай, подбодрил его Аоба. Самый надежный способ дезертировать. Или в ЕВЕ оно полегче стрелять в товарищей?
Мушка заплясала, и целик никак не мог поймать ее в объятия.
Хотя задумался Сигеру. Ты же кого-то шлепнул там, возле твоего «Типа» Да. Кто это был? Ах, прости, что спрашиваютебе-то плевать на людишек
Синдзи ощутил леденящую кровь ярость. Пляшущая рука обросла сталью, на ней защелкнулись замки, пальцы окаменели, ложась не на собачкуна гашетку.
Сдохни, сука, прошипел он.
Пуля снесла дезертиру пол головы, и Аоба завалился назад вместе с креслом. Золотистые плетеные ножки, нелепо выброшенная нога в ботинке Синдзи, тяжело дыша, опускал руку и вдруг услышал тихий хрип.
Херово Не разучись убивать Без ЕВЫ-то Кххха
* * *
Он вскочил, сел и уже привычно успел увидеть остатки видения, словно нарисованные на сплошном пологе мрака.
Икари
Синдзи ничего не ответил. Разрывающие сердце эмоции таяли, растекались дымом, пережженные сном. Холод ночного пробуждения, бисеринки пота и грубые, как наждак, простыни.
Сны?
Да, Рей.
Тебе плохо?
Было. Там.
Девушка помолчала и обняла его покрепче:
Ты выбрасываешь все пережитое там?
Синдзи подумал и кивнули невидимой девушке («Все равно почувствует») и себе.
Наверное, Рей.
Но тебе придется встретиться с кошмарами наяву, рано или поздно. Что будет тогда? сказала она, и Синдзи почувствовал ее тревогу. Еене свою.
Надеюсь, в этот день я уже никому не буду нужен. Я Я выйду, Рей.
Мне выйти с тобой?
Теплый шепот
Нет, Рей, я скоро.
Мы уже не в «Окне»
Синдзи улыбнулся.
Я помню, Рей. Спасибо.
Он осторожно перебрался через поджавшую ноги девушку, наспех оделся и вышел в коридор. Осмотревшись, Синдзи сел на ближайшую лесенку, устроился так, чтобы острое ребро ступеньки больно врезалось в спину, и воткнул невидящий взгляд в переборку. «Поспал. Пережевал эмоции. Отдохнул, можно дальше убивать. Блин».
Синдзи прислушался: сердце знай постукивало себе, гоняя кровь, избыточная влага не рвалась выступить потом по всему телу, только мышцы ноют после двенадцатичасового вымахивания рычагами. «Аоба? А, да, был такой. Пили вместе».
Синдзи? Что ты тут делаешь?
Икари поднял глаза и обнаружил Ставнийчука, держащего в руке сигарету. На лице доктора было написано недоумение, снани в одном глазу. Идет себе человек по делам
Здравствуйте, доктор. Не спится вот.
А.
Ставнийчук поднял глаза, подошел под вытяжной вентилятор и зажег сигарету. Сделав мощнуючуть не в треть сигаретызатяжку, он посмотрел на Синдзи и зачем-то объяснил:
Бросил после войны, усы запустил, чтоб соблазна не было, а по ночам тянет иногда Да.
Синдзи кивнул: ну, не спится человеку, ну, расскажет сейчас пару историй, и разойдутся спать. Все равно делать нечего.
Переживаешь?
«А, нет. Не историю. По ночам модно еще и о жизни спрашивать»
Да как сказать. Наверное.
Наверное. Ты прямо как Аска, сказал Ставнийчук. У той тоже, как гадостно на душевсе «наверное» да «полагаю»
Синдзи подумал, что недурно было бы разузнать что-нибудь о рыжей: спросить, какая она была, как такая выросла, но вдруг понял, что кроме деталей и сам все знаетслишком уж близкой и родной, слишком уж понятной была Сорью. «А детали Да кого они интересует. ЕВА под себя все одинаково кромсает».
Вы, пилоты, вообще до жути похожи. Вас ЕВА словно близнецами рожала, сказал Ставнийчук. Не внешне, само собой, но ты понял.
Синдзи вздрогнул, а потом сообразил, что их мысли просто пошли похожими путями.
Алексей-сан
Ставнийчук подавился дымом, закашлялся и засмеялся:
Ох Извини, у тебя ужасное произношение, никак к своему имени по-вашему не привыкну
Синдзи улыбнулся: смеющийся доктор разительно отличался от Акаги, хотя занимался, вроде, похожими вещами.
Извините, пожалуйста, доктор. Я хотел спросить вас как раз о ЕВЕ.
Ставнийчук докурил сигарету, затушил об стену и спрятал в карман халата:
О, интересуешься? И что я тебе нового могу рассказать?
Синдзи пожал плечами:
Я и сам не знаю, доктор. Просто расскажите что-нибудь странное об этих машинах.
Ставнийчук вдруг внимательно посмотрел на него:
Гм Странное? Интересно, что именно ты об этом спрашиваешь.
А что тут такого? удивился Синдзи.
Доктор уселся на пол и запустил пятерню в свои седины:
Твоя ЕВА уникальна. Помнишь, я рассказывал о передаче технологий?
Синдзи кивнул: это был день гибели Аянами. Он помнил этот день по секундам.
Институт доктора Акаги передал все технологии союзникам, кроме однойстроения реактора «Типа-01». Теории компакции, интенсивного теплообмена уже и так были известны, ее идеи витали в воздухе, так что поначалу никто не придал этому значения Кроме меня.
Синдзи с интересом посмотрел на Ставнийчука. Он слышал, что такие рождаются раз в сто летмастера на все руки, умеющие ладить с людьми, чинить насосы и изобретать порох из тряпок. Загадка собственной машины ушла куда-то на второй план. «Интересно, насколько он в действительности похож на Акаги»
Да Так вот, продолжил после паузы доктор. Понимаешь, конструкция твоего «Типа» не предусматривает перезарядки реактора. Вообще.
Синдзи задумался: да, за две недели до отправки «Тип-00» отгоняли в горы для каких-то работ с реактором, а его машину если и клали под краны, то только чтобы изменить конструкцию или починить после сражений.