Жуть уходила, а на ее место пришло тусклое разочарование. Рей с какой-то отчаянной надеждой смотрела на него, и Синдзи понимал ее.
«Все же тычасть меня, хоть ты и человек. Мой образ Рей Аянами Я знаю все о тебе: и о родителях, которых привалило хлипким домом, и о тетке, продавшей тебя военным, и об ужасах первых тестов, после которых твои глаза навсегда стали красными. Но я ничего не знаю об истории той красивой дорогой игрушки, что ты повсюду возила с собой».
Я Я не знаю, сказала она, и шелест воды едва ли был громче ее голоса. Это важно?
Нет.
Синдзи чувствовал, как слабнут объятия ее разума, как исчезает дурманящее тепло.
«Она рядом, значит, я не умру, но и обман мне не нужен. Это фальшивое спокойствие».
Он ждал нападения бешеной, обезумевшей в заточении боли, готовился дать ей отпори ошибся. Все, что могло его сломать или хотя бы удивить, уже откипело во снах, отбушевало, полыхнулои медленно остыло, подергиваясь серым пеплом безразличия.
Спасибо Аянами.
Она подняла на него глаза. Синдзи понял, что может смотреть на нее спокойно, без дрожи и боли: он прошел безумие, прошел ее заботу, одолел невозможное. Это не Рей Аянамии нельзя больше себя обманывать. Но это человек, который заботится о неми это нужно беречь.
Синдзи протянул руки и привлек девушку к себе: сердце под ее курткой билось неровно и очень быстро. «Ее курткой У нее даже куртка моя», подумал Синдзи и оборвал себя: достаточно, хватит. Пора ставить точку.
Рей Хочешь, я придумаю историю твоего меча?
Она посмотрела на него долгим взглядом, а потом кивнула.
А можно и мне послушать?
Аска, зевая, подошла к ним и повернула плохо различимое в полумраке лицо:
Так можно?
Рей зашевелилась, и Синдзи ощутил, что девушка не слишком довольна и ждет его решения.
Садись, Аска.
Сорью шлепнулась рядом и картинно потянулась с очередным зевком. Он ухмыльнулся: та явно хотела устроиться подальше от них, то есть от Рей, но в последний момент усилием воли сдержала себя и села почти вплотную к Икари. Теперь его окружало теплоуже не опека, уже не заботапросто настоящее человеческое тепло.
«Мир достигнут хотя бы с собой. Хотя бы временно. Когда же ждать твоего приказа, отец?»
Физические параметры «Окна» установили достаточно быстро: эллипс с большой осью в пять километров и малойв четыре с половиной, участок холмистой равнины, окруженный стабильным замкнутым потоком воздуха. Ученые едва не передрались в первые же часы исследования местности, споря об объяснениях и толкованиях. Насколько удалось понять Синдзи, по ходу дебатов возникло немало ересей в метеорологии, физике и геологии, и новые ересиархи фанатично ринулись в бой с закостеневшими представлениями. Вот и на утро второго дня он остановился послушать птичий язык одной из таких полемик, честно вытерпел минут пять, после чего воздал хвалу своим скудным познаниям в естественных науках. Икари плюнул в сердцах и бросил нелепое занятие, а вот Сорью, к его удивлению, с интересом бродила в галдящем таборе научников, благо, ее «Истребитель» устроили как раз неподалеку. «Надо будет расспросить ее об образовании», решил Синдзи.
Щурясь от лучей солнца, которое вставало над высокой стеной мглы, он пошел к своему «Типу». На мягком грунте машину едва удалось жестко зафиксировать при помощи опор: то одна, то другая норовили уплыть вниз, и под них даже пришлось подкладывать специальные бронеплиты. Невдалеке техники проекта мыли свой танк и приветливо замахали ему руками: «Вот ведь, я уже забыл почти, как они выглядят»подумал он, и уже у самой ЕВЫ наткнулся на Кацураги, ее ординарца, Акаги и Ставнийчука. Позевывая, Синдзи подошел ближе, с интересом прислушиваясь к своим ощущениям: мысль «Акагисука» послушно всплыла в сознании, всплыли и все посылки к такому выводу, но никаких решительных действий предпринимать не хотелось. Он вышел из-под сени деревьев и поднял глаза: высокое небо безмятежно царило над погруженным в ад континентом. «Адэто иллюзия. Просто нужно подняться выше». Синдзи улыбнулся, вспомнив окончание этой ночи, и ничуть не удивился своему заоблачному оптимизму.
Не понимаю, но стоит усилить сказала Мисато-сан и обернулась, услышав шаги. Ага, ты-то нам как раз нужен.
Ставнийчук и Акаги тоже посмотрели на Синдзи, и их встревоженные лица быстро вымели из его головы посторонние восторги.
Синдзи-кун, ты не подходил ночью к машине?
Он посмотрел на Мисато-сан и вспомнил свои глупые надежды на то, что ей станет лучше под нормальным чистым небом. Да, в естественном свете она выглядела намного живее, но болезненная заостренность черт и тяжелый взгляд никуда не делись. «Черт, о чем шла речь?»
Нет, Мисато-сан медленно ответил он. Я выходил наружу с Сорью и Аянами, но к «Типу-01» мы не приближались Что-то произошло?
За спиной полковника Акаги быстро взглянула на Ставнийчука, тот пожал плечами. Кацураги, не заметившая этой пантомимы, кивнула:
Произошло. Мы, блядь, расслабились.
Она развернулась на каблуках к своему ординарцу:
Рацию.
Тот протянул ей трубку, соединенную проводом с ранцем на его спине.
Кагитару Да, к стоянке «Типа-01», Икари не при чем.
Мисато-сан походила из стороны в сторону и принялась объяснять:
Тут такое дело Еще вчера вечером разведка обнаружила у северного края «Окна» оголовок запечатанного подземного бункера. Мы установили там охранение, но ночью эти недоноски куда-то уходилито ли к друзьям-танкистам посидеть, то ли еще куда. Сейчас их дрючат по полной. Но это херня, Синдзи-кун. В то же время какие-то уроды пытались проникнуть в твой «Тип-01»
«В мою ЕВУ?»Синдзи почувствовал, как холодеет внутри. В поисках помощи он посмотрел на Ставнийчука и Акаги. Те глядели на него с почти одинаковым выражением, в духе «а мы-то что?»
Так что, ты понимаешь. Если это бункер гадит, его надо расхерячить, зло сказала Мисато-сан.
Мисато, веско обронила Акаги. Там никто не мог выжить. Никто. Со времени Удара прошло пятнадцать лет
А вот это все, Кацураги раздраженно махнула рукой в сторону. Могло?
Не знаю. Это вообще за пределами понимания, терпеливо ответила доктор. Но мы говорим о запечатанном подземелье. К тому же, если его не «расхерячить», как ты сказала, а вскрыть, пользы будет больше.
Полковник дернула плечом и уже открыла было рот, когда подошел капитан Кагитару, и хмурое лицо командира разведки уже ничего хорошего не предвещало.
Разрешите доложить, полковник. Нарушители допрошены, сказал он и подергал бородку.
Мисато-сан прищурилась.
Результаты?
Они уходили к танкистам, чтобы обсудить возможность остаться в «Окне» после ухода конвоя.
Синдзи обмер, отказываясь верить в этот бред. «Дезертиры? Да еще такие тупые? В составе операции Прорыв?» В чувства его привел длинный цветистый монолог Кацураги, в котором было очень мало печатных словна перекошенное лицо командира смотреть без содрогания не получалось. Когда она иссякла, Акаги поморщилась, а Кагитару тихо сказал:
Полковник, осмелюсь напомнить, что я вас предупреждал об опасных настроениях. Миссия, цель которой неизвестна даже руководству
Молчать, сказала Кацураги, и от ее спокойного тона Синдзи почувствовал себя еще более неуютно.
Кацураги протянула руку, и ординарец вновь вложил в нее трубку.
Судзухара? Дай этот канал на громкую. Да
Громкоговорители БМК отозвались хрипом, и Синдзи услышал усиленный голос стоящей в двух шагах от него женщины.
Внимание всему конвою. Общее построение состава у БМК через две минуты. За невыполнение и опозданиерасстрел на месте.
Вот так. В зародыше, сказала женщина, почти швырнув трубку в ординарца. Суки. Цели им неясны.
Полковник, тихо произнес Ставнийчук, вы уверены в том, что это подействует?
Только без слюнтяйства, доктор, Кацураги хлопнула кулаком по ладони. Это дезертиры. Мне по барабану, что они, возможно, хотят подохнуть и даже подохнутони решили нарушить приказ!
Ставнийчук без труда выдержал ее тяжелый взгляд и прогудел:
Вы меня неправильно поняли. Я не ставлю под сомнение методы, я лишь не уверен, что они подействуют.