Странная процессия двигалась вокруг площади. Черная лошадь тащила небольшую телегуобычную телегу, в каких деревенские возили сено с полей. Колеса скрипели и громыхали по булыжнику.
В телеге стоял на коленях человек в длинной холщовой рубахе белого цвета и таких же штанах. Голова поникла, спутанные светлые волосы закрывали лицо. На груди висела табличка с надписью, но Айк стоял слишком далеко и не мог ее прочесть. Зато сразу узнал человека, который вел лошадь под уздцы. Сердце его словно ухнуло вниз с огромной высоты.
Это был отец.
Плащ его куда-то исчез, а грудь крест-накрест охватывала кожаная перевязьАйк никогда не видел на отце ничего подобного. Волосы убраны в косу, смуглое лицо как всегда сурово и непроницаемо. Эдвард словно не замечал прикованных к нему взглядов.
Айк хотел спрыгнуть на землю и затеряться в толпе, но люди стояли слишком плотнои мышь не прошмыгнет. Он понимал, что невозможно разглядеть одно лицо в этом беснующемся людском море. Но ему, как часто бывает в таких случаях, казалось, что он стоит на самом виду, что отец вот-вот заметит его.
А люди и впрямь словно взбесились. Отовсюду неслись выкрики, свист, улюлюканье. Те, кто стоял ближе к телеге, бросали в человека объедки, мусор и камни. Он не шевелился, даже головы не поднял.
Айку стало очень жаль этого беднягу. Каково это, когда в тебя швыряют камнями, а ты даже не можешь убежать!
Телега сделала полный круг и остановилась перед высокой и узкой аркой из серого камня, которую Айк до этого не замечал. Её покрывала резьба, какие-то рисунки и руны. Люди расступились, и вокруг арки образовалось большое свободное пространство.
Эдвард помог сидевшему в телеге человеку спуститься на землю. Тот неуклюже повиновалсяруки у него были связаны за спиной. Эдвард вывел пленника на середину освободившегося круга и замер, скрестив руки на груди. Лицо его ничего не выражало, лишь глаза блестели черно и холодно. Айк поежилсяон знал этот взгляд.
Из-за арки вышел невысокий человек с пачкой бумаг в руках. Весь в черном, как и отец, он выглядел гораздо богачесеребряная вышивка так и сверкала под солнцем.
Толпа слегка притихла. Человек остановился в середине круга и громко, нараспев произнес:
Именем Верховного магистрата города Вьена находящийся здесь Дарин Авенди, плотник, тридцати двух лет от роду, обвиняется в преднамеренном убийстве жены своей, Амелины Авенди, каковая была найдена мертвой под полом в мастерской преступника
Cвязанный стоял неподвижно, не поднимая головы, так что волосы почти закрывали табличку. Но теперь Айк, напрягая зрение, все же смог прочитать надпись.
«Убийца» гласила она.
Внезапно Айк осознал, что нигде не видит отца. Внутри похолодело. Несомненно, он заметил сына и сейчас направляется к нему сквозь толпу, неотвратимый, как смерть. Айк дернулся, чтобы бежать, но куда там, его стискивали со всех сторон. Кровь бросилась в лицо, ноги ослабели.
Но он тут же понял свою ошибку. Эдвард просто зашел за арку и остановился чуть сбоку от нее. В его опущенной руке что-то блеснуло.
да помилует Всемогущий Отец твою душу! закончил читать человек в черном, и Айк сообразил, что упустил главное.
Что они собираются делать с этим бедолагой? Что все это означает?
Толпа вздохнула, качнулась вперед, как вода в наклоненной чаше, и вновь замерла. Человек в черном неторопливо свернул бумаги и отошел в сторону. Теперь Айк хорошо видел арку и неподвижного отца. Воцарилась тишина, настолько полная, что было слышно, как весело чирикают птицы на карнизах домов и плещет вода в фонтане.
Пленник медленно поднял голову и окинул взглядом площадь.
Айк вздрогнул. Он плохо различал возраст взрослых, но человек выглядел молодым. Во всяком случае, моложе отца. Тот казался Айку совсем старымшутка ли, тридцать лет!
Всемогущий знает, что я невиновен! выкрикнул пленник. Голос тоже был молодой, высокий и словно надломленный. Я не убивал ее! Я ее любил! Это вы убийцы! Все вы, кто сейчас стоит и смотрит, как убивают невиновного, будьте вы прокляты! Пусть моя кровь падет на вас!
Айк ничего не понял, но его охватил ужас. Хотелось бежать куда глаза глядят, только бы не видеть этого страшного человека, не слышать голоса, полного ярости и муки.
Но человек больше ничего не прибавил. Прежде чем кто-то в толпе двинулся или произнес хоть слово, он резко повернулся и решительным шагом прошел сквозь арку. Туда, где стоял отец Айка.
Остальное заняло не больше нескольких секунд.
Эдвард резко замахнулся, и в руках его сверкнул двуручный меч с широким лезвием. Клинок коротко свистнул, раздался хруст, словно нож с размаху воткнули в кочан капусты.
Голова пленника с поразительной легкостью отделилась от туловища и полетела в сторону. В гробовой тишине было слышно, как она с тяжелым костяным стуком ударилась о камни мостовой и прокатилась несколько шагов.
Обезглавленное тело еще стояло, из шеи во все стороны тонкими фонтанами била освобожденная кровь. Потом колени подогнулись, и оно рухнуло наземь, точно дерево под топором дровосека. Потоки крови хлынули на мостовую, и Эдвард, держа окровавленный меч на отлете, отступил назад.
Толпа отшатнулась. Истошно заголосили женщины, завизжали и заплакали дети. Поднялся невообразимый шум. Человеческое месиво стронулось с места, заволновалось. Все жаждали поближе рассмотреть место действия и в то же время опасались коснуться экзекутора или его жертвы.
Всего этого Айк уже не видел. Темнота надвинулась на него со всех сторон, и сознание угасло так быстро, будто кто-то задул свечу.
Прохладная вода. Яркие сполохи света на каменном дне.
Айк не мог вдохнуть, и его охватила паника, примитивная и темнаяоснова жизни. Он дернулся из последних сил, и был вынут из воды за шкирку, как щенок.
Очухался вроде, пробасил грубый голос.
Айк кое-как поднялся на дрожащие ноги и, растолкав небольшую толпу любопытных, бросился прочь.
Впоследствии он с трудом мог вспомнить, как выбрался из города. Обратный путь слился в непрерывный кошмарневыносимая духота, бьющий по ушам шум и мучительное желание лечь и уснуть.
По счастливой случайности Айк сразу же попал на ту улицу, по которой пришел на площадь. Самая широкая в городе, она вела прямо к воротам. Начни он плутатьи одному Всемогущему известно, что бы тогда случилось.
Он шел, как во сне. Одна мысль вела егодомой, скорее домой. К Эйвору, к сестрам, пусть они и надоедали ему порой. Сейчас, из глубины этого ужасного места, дом казался чем-то светлым и прекрасным. Спасительной гаванью.
Вернуться и обо всем забыть. Дни пойдут своим чередом, как прежде. Он будет копать огород, доить коз, читать книги, болтать с Джори. «Вернуться, помоги мне вернуться!» шептал Айк пересохшими губами. Несмотря на жару, его била дрожь; сердце прыгало, как обезумевшая белка.
Он шел и каждую секунду думал, что вот-вот упадет, но каким-то чудом этого не случалось. Не поверил своим глазам, когда в очередной раз поднял голову и увидел высокий проем городских ворот. Миновал их и прислонился к нагретой солнцем стене.
Свежий ветер полей охладил его пылающее лицо и избавил от отвратительного запаха, въевшегося в тело.
Айк жадно глотал воздух. Сознание то возвращалось, то снова грозило исчезнуть, как солнце в облачный, ветреный день. Но лес был совсем рядом, и это придавало мужества.
Он оттолкнулся от стены и в последнем отчаянном усилии пересек поле. Когда над головой зашумели кроны деревьев, Айк с огромным облегчением упал на мох и растворился в беспамятстве.
Возвращался к реальности медленно, трудно. Бессознательность сменилась мучительными видениями; очнувшись, Айк не мог и не хотел их вспоминать.
Холод привел его в чувство. Шел дождь, одежда и волосы промокли насквозь. Вдали перекатывался гром, словно старый пес ворочался в конуре. Небо затянуло низкими облаками, под деревьями сгустилась темнота. Похоже, он провалялся в беспамятстве несколько часов.
Айк кое-как приподнялся и сел. Он был совершенно разбит, и физически, и морально. Думалось медленно, вяло и все о какой-то ерунде: постели пора сменить, грядки с салатом давно не пропалывали
Собраться с мыслями никак не удавалосьон словно барахтался в трясине. Встал через силу, тело было громоздким, непослушным. Словно ворочаешь тяжеленный кусок дерева.